Живая педагогика
«Цель», «идеал» и «образец» в образовании
Цель - это мысленно представляемый результат: то, чего еще нет, но что должно быть получено. Цель - это начало, это и результат, это и регулятор деятельности.
В русской философской и педагогической мысли термин и понятие «цель» начинают формироваться на рубеже XVIII и XIX вв. в связи с появившейся потребностью осмысления общественного и культурного развития страны. Доминировавшую в течение XVIII в. формулировку содержания «цели воспитания» (не применяя самого термина), предложил И.И. Бецкой: воспитание «доброго, прямого гражданина, полезного члена общества».
Сам термин «цель воспитания» появился в русской педагогической литературе раньше, чем в философской: Н.И. Новиков в статье «О воспитании и наставлении детей для распространения общеполезных знаний и всеобщего благополучия» (1783 г.) первый раздел назвал «О всеобщей и последней цели воспитания и о частях его».
Н.И. Новиков не только ввел термин «цель воспитания», но и дал ему объяснение. Он писал, что цель всегда предшествует любому виду деятельности: «Всякое человеческое дело, требующее в исполнении распорядков и времени, тем лучше удается и почти тогда только и бывает хорошо исполнено, когда сначала представить себе ясно его предмет и после в исполнении никогда не будешь упускать оный из вида» (Новиков Н.И. Избранное. - М.: Правда, 1983. - С. 330).
Через три десятилетия, в 1813 г., преподаватель царскосельского лицея А. П. Куницын (1783-1841) в статье «Начертание вновь заводимого частного училища для воспитания благородных детей» обратился к понятию «цель воспитания». Педагог отмечал, что цель воспитания, во-первых, «должна быть та, чтобы всякому юноше ясно показать правый путь к будущему его существованию» и, во-вторых, сама цель должна определяться общественными и иными условиями страны: «цель сия непременно требует, чтобы оное сообразно было с положением земли, с образом правления, с законами, обычаями и правилами вероисповедания» (Антология педагогической мысли России первой половины XIX в. (до реформ 60-х гг.). - М.: Педагогика, 1987. - С. 148).
Корень русского слова "образование" указывает на его цель: "образ и образец - вещь подлинная, истотная, или снимок с нее, точное подражание ей, вещь примерная, служащая мерилом, для оценки ей подобных", в соответствии с которым обделывают, выделывают вещь, "образ чего из сырья, отёсывая или обихаживая припас иным способом" (В. Даль).
Но отечественная педагогика предпочла оперировать красивым словом «идеал». Первое употребление терминов «цель» и «идеал» как синонимов сделал А. Г. Ободовский (1796-1852) в работе «Руководство к педагогике» (1835).
К сожалению, эту традицию продолжил и П.Ф. Каптерев: в одном из основополагающих для отечественной науки трудов - «Педагогический процесс» (1904) - автор описывает категорию «образца» как цель педагогического процесса, но именует ее «идеалом» (Глава V. О педагогическом идеале). Фактически ученый оказался под магией слова, о которой писал философ Л. Шестов (1866-1938): идеал - это такое «слово, пред которым человечество чуть ли не с колыбели своей привыкло гнуть колени» (Л. Шестов. Апофеоз беспочвенности. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1991. - С. 38).
Термины «идеал» и «образец» генетически принадлежат одному ряду и выражают объект притязаний, но «идеал» обозначает категорию совершенства, указывая желаемые качества и свойства, а «образец» же обозначает нормативное, указывает на реальные свойства, на достижимые качества.
Негативную характеристику «идеала» как цели воспитания дал Д. И. Писарев (1840-1868): «Ведь пора же, наконец, понять, господа, что общий идеал так же мало может предъявить прав на существование, как общие очки или общие сапоги, сшитые по одной мерке и на одну колодку» - пишет он в статье «Идеализм Платона». - И «если вы навяжете себе на спину котомку чужих убеждений, вы изнеможете под этой неестественной обузой, вы выбьетесь из сил, поправляя и привязывая ее к себе покрепче, а кончится все-таки тем, что котомка отвалится и пропадет где-нибудь на пыльной дороге, но воротить потраченные силы часто бывает очень мудрено, воротить потерянное время всегда невозможно, и свежесть первой молодости, доверие к самому себе почти всегда отрывается вместе с котомкой идеала и вместе с ней заваливается в дорожной пыли» (Писарев Д.И. Избранные философские и общественно-политические статьи. - М.: ОГИЗ, 1944. - С. 43).
Цель - это мысленно представляемый результат: то, чего еще нет, но что должно быть получено. Цель - это начало, это и результат, это и регулятор деятельности.
В русской философской и педагогической мысли термин и понятие «цель» начинают формироваться на рубеже XVIII и XIX вв. в связи с появившейся потребностью осмысления общественного и культурного развития страны. Доминировавшую в течение XVIII в. формулировку содержания «цели воспитания» (не применяя самого термина), предложил И.И. Бецкой: воспитание «доброго, прямого гражданина, полезного члена общества».
Сам термин «цель воспитания» появился в русской педагогической литературе раньше, чем в философской: Н.И. Новиков в статье «О воспитании и наставлении детей для распространения общеполезных знаний и всеобщего благополучия» (1783 г.) первый раздел назвал «О всеобщей и последней цели воспитания и о частях его».
Н.И. Новиков не только ввел термин «цель воспитания», но и дал ему объяснение. Он писал, что цель всегда предшествует любому виду деятельности: «Всякое человеческое дело, требующее в исполнении распорядков и времени, тем лучше удается и почти тогда только и бывает хорошо исполнено, когда сначала представить себе ясно его предмет и после в исполнении никогда не будешь упускать оный из вида» (Новиков Н.И. Избранное. - М.: Правда, 1983. - С. 330).
Через три десятилетия, в 1813 г., преподаватель царскосельского лицея А. П. Куницын (1783-1841) в статье «Начертание вновь заводимого частного училища для воспитания благородных детей» обратился к понятию «цель воспитания». Педагог отмечал, что цель воспитания, во-первых, «должна быть та, чтобы всякому юноше ясно показать правый путь к будущему его существованию» и, во-вторых, сама цель должна определяться общественными и иными условиями страны: «цель сия непременно требует, чтобы оное сообразно было с положением земли, с образом правления, с законами, обычаями и правилами вероисповедания» (Антология педагогической мысли России первой половины XIX в. (до реформ 60-х гг.). - М.: Педагогика, 1987. - С. 148).
Корень русского слова "образование" указывает на его цель: "образ и образец - вещь подлинная, истотная, или снимок с нее, точное подражание ей, вещь примерная, служащая мерилом, для оценки ей подобных", в соответствии с которым обделывают, выделывают вещь, "образ чего из сырья, отёсывая или обихаживая припас иным способом" (В. Даль).
Но отечественная педагогика предпочла оперировать красивым словом «идеал». Первое употребление терминов «цель» и «идеал» как синонимов сделал А. Г. Ободовский (1796-1852) в работе «Руководство к педагогике» (1835).
К сожалению, эту традицию продолжил и П.Ф. Каптерев: в одном из основополагающих для отечественной науки трудов - «Педагогический процесс» (1904) - автор описывает категорию «образца» как цель педагогического процесса, но именует ее «идеалом» (Глава V. О педагогическом идеале). Фактически ученый оказался под магией слова, о которой писал философ Л. Шестов (1866-1938): идеал - это такое «слово, пред которым человечество чуть ли не с колыбели своей привыкло гнуть колени» (Л. Шестов. Апофеоз беспочвенности. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1991. - С. 38).
Термины «идеал» и «образец» генетически принадлежат одному ряду и выражают объект притязаний, но «идеал» обозначает категорию совершенства, указывая желаемые качества и свойства, а «образец» же обозначает нормативное, указывает на реальные свойства, на достижимые качества.
Негативную характеристику «идеала» как цели воспитания дал Д. И. Писарев (1840-1868): «Ведь пора же, наконец, понять, господа, что общий идеал так же мало может предъявить прав на существование, как общие очки или общие сапоги, сшитые по одной мерке и на одну колодку» - пишет он в статье «Идеализм Платона». - И «если вы навяжете себе на спину котомку чужих убеждений, вы изнеможете под этой неестественной обузой, вы выбьетесь из сил, поправляя и привязывая ее к себе покрепче, а кончится все-таки тем, что котомка отвалится и пропадет где-нибудь на пыльной дороге, но воротить потраченные силы часто бывает очень мудрено, воротить потерянное время всегда невозможно, и свежесть первой молодости, доверие к самому себе почти всегда отрывается вместе с котомкой идеала и вместе с ней заваливается в дорожной пыли» (Писарев Д.И. Избранные философские и общественно-политические статьи. - М.: ОГИЗ, 1944. - С. 43).