О самом преходящем из всех вечных чувств. Рецензия на роман «Одиночество в сети».
«Я заявил, что лишь страх перед собственными желаниями, перед демоническим началом в нас заставляет отрицать тот очевидный факт, что в иные часы своей жизни женщина, находясь во власти таинственных сил, теряет свободу воли и благоразумие, и добавил, что некоторым людям, по-видимому, нравится считать себя более сильными, порядочными и чистыми, чем те, кто легко поддается соблазну, и что, по-моему, гораздо более честно поступает женщина, которая свободно и страстно отдается своему желанию, вместо того чтобы с закрытыми глазами обманывать мужа в его же объятиях, как это обычно принято.»
Стефан Цвейг «Двадцать четыре часа из жизни женщины»
«Я предпочитаю быть один, но рядом с кем-то…»
Сергей Довлатов «Чемодан»
Дело было так, я представлял в интернете на одной крупной площадке свой чрезмерно дотошный обзор на нашумевшие «50 оттенков серого», который должен был представить меня юмористом, с серьёзным видом несущим абсолютную чушь. Посыпалось много комментариев. Как оказалось, многие попались на эту уловку. В половине из полученных замечаний меня упрекали в том, что, коли это такая дрянь, так и не стоило на это тратить своего времени. Причём в сходных мыслях были замечены, как сторонники, так и противники того шедевра. А вот в содержательной, конструктивной части комментариев мне пришёл совет, или я не знаю, как лучше сказать, - просьба прочитать и написать обзор на доселе неизвестный мне роман «Одиночество в сети». Ну, посоветовали и посоветовали, люди, вообще, много, чего советуют, и не всему следует уделять внимание. Другое дело, что это была довольно серьёзная просьба без подтрунивания. И, насколько я понял, моей собеседнице эта книга как-раз-таки понравилась. Как вы заметили, я не боюсь экспериментов, если это литературные эксперименты, разумеется. Поэтому, когда мне потребовался отдых от более серьёзной литературы я взялся за чтение упомянутого романа, отбросив предубеждение и открыв душу навстречу новым сюжетам, новым героям и настроениям.
Первым же впечатлением для меня стало: «Да, очень неплохо!» С первых строк стало понятно, что творение Януша Вишневского гораздо сильнее бестселлера Эрики Леонард. Сильнее, проникновеннее и мастеровитее. Слог автора сформировавшийся. Скудный и бескостный сюжет он не пытался растянуть на 3 тома. Наоборот, по ходу романа возникало искусно создаваемое ощущение, будто Януш Вишневский ещё что-то нам недоговаривает. Герои, объёмно вырисованные образы возникают и затем вновь пропадают, сказав буквально пару фраз и загадочно, горько улыбнувшись. Автор не жалеет усилий и вдохновенно, со вниманием подходит к каждой детали.
Вместе с тем, у меня практически сразу сложилось впечатление, что единственным и главным персонажем его произведения является непосредственно любовь, чувство текучее и видоизменяющееся, порой умирающее, порой засыпающее, а затем, подобно дремавшему вулкану, просыпающееся вновь. То есть не стоит недооценивать работу автора над сюжетом и экскурсы в прошлое героев, но подо всем этим проступает второй сюжет - история великого чувства, не знающего никаких преград, способного в обнимку с надеждой переступить через все мыслимые и немыслимые ограничения. Конкретные истории - это всего лишь антураж, всего лишь декорации, хотя и блестяще, правдиво выписанные. И нет ничего важнее второй жизни - жизни нашего чувства и странных законов, по которым оно развивается, ибо это и есть подлинная жизнь во всей своей полноте. Это первопричина и основа всех поступков и всего происходящего в романе. И только то истинно и значимо, что проникнуто любовью, всё остальное же тонет в пучине обыденности.
Если пытаться коротко охарактеризовать Вишневского как автора для тех, кто вообще с не знаком с его творчеством, и если пытаться при этом ориентироваться на других более известных авторов, то я бы назвал Януша - польским Миланом Кундерой. С прямотой и лаконичностью, с простотой и правдивостью последнего в изображении чувств и рассказах историй людей, с его экскурсами в прошлое героев и страны, в прошлое, которое не отступает, а продолжает жить с нами, где бы герои от него ни прятались и кем бы ни притворялись. Но Вишневский мне при этом представляется в чём-то более чутким и понимающим, сверхъестественно проницательным автором, будто бы его интересует не законченная форма притчи, а непрестанное движение к корням человеческих чувств. И роман, возможно, не готовая конструкция, а корабль, готовый к отплытию или, скорее, стихия, которая вскоре увлечёт читателя вслед за собой… Я очень плохо знаком с польской литературой, но эта трансцендентная чуткость Вишневского и выразительные способности его языка сближают его с другим поляком - Бруно Шульцем и его произведением «Санатории под Клепсидрой/Коричные лавки». Не сюжетом, не настроением, а, скорее арсеналом и способностями. Бруно Шульц, о котором у меня так и не дошли руки написать, показался же мне автором наиболее похожим из всех на Набокова-автора рассказов, с его проникновенностью на грани магии и телепатии, о которой так и хочется сказать «осмысленных стихий сверхчувстсвенный полёт».
Вместе с тем текст романа полон интересных, порой глубоких, порой парадоксально, афористично выраженных мыслей. Например, как вам такой отрывок:
«В Лондоне для меня слишком высокое давление. Чтобы выдержать его, надо быть герметичным, иначе все из тебя уйдет. Это чистой воды физика. Но я не умела быть до такой степени непроницаемой. Вдвоем гораздо легче “удерживать крышку”.»
И эти мудрости, касающиеся человека, но выраженные с помощью аналогий, далёких от человеческой природы, либо мысли, изложенные так, чтобы читатель поломал голову после их прочтения, непонятные на мезоуровне, на уроне абзацев и предложений, неуловимо роднят автора с Милорадом Павичем.
Где-то мне довелось прочитать, автора упрекают за то, что главный герой его романа - Якуб получился неправдоподобно идеальным, дескать, такого не бывает. Подобные слова мне приходили на ум, но относительно главного героя другого романа, относительно миллиардера Кристиана Грея (ладно всё, последний раз вспоминаю об этой макулатуре!) и по гораздо более приземлённым причинам. Я подробно описывал, почему подобное сочетание навыков мне представляется абсолютно искусственным и притянутым за уши. Учёного-поляка многие сочли кем-то вроде идеального мужчины, такого в действительности не существует. Это идеал мужчины, нарисованный женщинами, который в последствие и сам признаётся в женственности отдельных своих черт. Он понимает их с полуслова. Он сдержан, чувствителен и понимающ. Любит поэзию и заучивает множество стихотворений наизусть и при этом является серьёзным учёным, участвовавшим в расшифровке человеческого генома. Ничего неправдоподобного с точки зрения деталей карьеры и судьбы в нём вроде бы нет. Возможно ли появление подобного человека, с такой чуткой, трепетной душой, пережившего при этом чудовищные утраты в реальной жизни - большой вопрос. Уверен, во многом, Вишневский срисовывал этот образ с кого-то из академической среды (про автора известно, что он защитил несколько диссертаций в различных дисциплинах). И вполне возможно, я думаю, было бы встретить такого многогранного и противоречивого персонажа, как Якуб, в одном из университетов.
Но в том-то и дело, что усреднённо-идеальным, заманчивым самцом, вроде атлетично сложенного миллиардера Якуба назвать трудно.
По ходу прочтения романа складывается впечатление, будто Якуб создан быть несчастным, его судьба предопределена с самого начала, а его внешность, проницательный ум и чувствительная душа - своеобразные насмешки судьбы, не сулящие ничего, кроме ещё больших страданий. Впрочем, эта угрюмость саморазрушения и боязнь новых отношений не являются чем-то врождённым, это лишь последствия первоначального поступка, чего-то вроде “первородного греха” в мифологии данного романа. Событием, ставшим слишком сильным потрясением для того, чтобы он мог остаться прежним.
Трагическая смерть его первой и самой подлинной любви - Наталии выбивает его из колеи и, по-видимому, вводит его в какое-то состояние неустойчивого равновесия. Якуб никак не может остановить эти сметающие всё на своём пути колебания маятника: то он бросает людей, то они оставляют его…
По крайней мере, рационального объяснения того, почему Якуб бросает Дженнифер с острова Уайт, я найти не могу. Читателям, как, собственно, и Дженнифер приходит лишь такое письмо:
«Единственное, что я мог сделать, чтобы пережить разлуку, это полностью исчезнуть из твоей жизни. Ты была бы несчастлива здесь со мной. Я не был бы счастлив там. Мы с тобой из разделенного мира. Я даже не прошу, чтобы ты меня простила. То, что я сделал, простить нельзя. Можно только забыть.»
Дженнифер в своём электронном письме вспоминает:
«Я не забыла. Но письмо это мне помогло. Хоть я и не согласилась, но хотя бы узнала, как он справился с тем, что было между нами. Это было самое эгоистическое решение из всех известных мне, но я хотя бы узнала, что он что-то решил.»
Далековато от образа идеального человека, не находите? Или идеальный человек может совершать дурные поступки, но впоследствии должен пострадать за них? Ведь он заставил страдать Дженнифер и ещё как. В Вишневском хорошо ещё и то, что он никогда не ограничивается общими словами, при довольно скромном размере романа, он дотошно изображает все оттенки человеческой радости, тоски, страдания, он будто препарирует человеческую душу и отдельные эмоции, более того, пытается проникнуть в скрытую динамику человеческих чувств.
«Я страдала, как ребенок, которого отдали на неделю в приют, а потом забыли взять. Я тосковала. Невероятно. Я любила его и потому не могла желать ему плохого и оттого еще больше страдала. Через некоторое время в отместку я перестала слушать Шопена. Потом - в отместку - выбросила пластинки со всеми операми, которые мы слушали вместе. Потом - в отместку - возненавидела всех поляков. Кроме одного. Его. Потому что на самом деле я не способна мстить.»
Кратко, но, тем не менее, правдиво и довольно полно польский писатель изображает все болезненные стадии расставания и забвения, и подробность, обилие правдоподобных деталей, срисованных не с людей, но с чувств, на самом деле, подкупает. Как образно передана это грань между любовью и ненавистью, связующим звеном между которыми является боль.
Основная стадия знакомства главной героини романа с Якубом происходит с помощью сообщения через ICQ. Кстати, в романе так и не упоминается её имя, в фильме же её назвали, наверняка, не без помощи Вишневского - Эвой. Эва страдает от мелкой измены одного плюгавенького бельгийца, с которым она время от времени пересекалась на конференциях и уже начала считать его своей собственностью в некотором смысле, опираясь на доверительные отношения, сложившиеся между ними. Но основной мотив этого романа состоит в том, что в человеческих чувствах нет ничего неизменного. Самые громкие клятвы, самые искренние уверения в прочности чувств оборачиваются ложью, пустой шелухой слов, если нет живительного ключа, подпитывающего все эти чувства - непрестанного стремления людей друг к другу, и если кто-то останавливается, даёт передышку работе сердца, то союз распадается. Единственное значимое событие во вселенной Вишневского: встреча и пробуждения интереса между двумя людьми либо же событие противоположное по знаку один из них трагическим образом бросает другого. В этот раз горюющая Эва пишет практически незнакомому ей Якубу:
«Я все еще немножко влюблена, еще полна остатками бессмысленной любви, и мне так грустно сейчас, что захотелось кому-нибудь сказать об этом. Какому-нибудь совершенно чужому человеку, который не сможет меня обидеть. Наконец будет хоть какая-то польза от этого интернета. Я попала на тебя. Могу я тебе рассказать?»
Это будет не моей мыслью, но Вишневскому действительно свойственна сила и откровенность, своеобразная обнажённость в передаче чувств и мыслей героев. И даже при том, что в спальню автор нас к ним практически никогда не проводит, возникает порой даже какое-то одухотворяющее неудобство при виде такой откровенности. С другой стороны, по-иному быть и не должно. Хороший писатель должен быть соглядатаем и эксгибиционистом одновременно. И при этом уметь выглядеть прилично и не стремящимся шокировать привлечь редкого читателя дешёвыми и неправдоподобными трюками.
Роман появился на свет довольно давно - в 2001 году. И мне представляется удивительным и едва ли не пророческим то, насколько точно передаёт автор все нюансы чувств героев, пытающих найти друг друга через сплетения проводов через интернет. То, что в конце 20 века было уделом горстки людей, обладающих интернетом, фриков, учёных, людей высокообразованных, странных и непонятных, в наше время повсеместного засилья социальных сетей и различных мессенджеров стало понятным и доступным всем. И польский автор стал едва ли не провозвестником новой эпохи старого и всем понятного чувства, новых форм, которые она принимает. Возьмите, к примеру, сакральное значение списка друзей, многим неясное раньше, зато всем понятное теперь.
«С минуту он смотрел на список своих друзей в ICQ. Открывало его на самом верху ее имя. Он думал о ней, и у него было странное ощущение, что сегодня во второй половине дня в жизни его произошла какая-то перемена.»
Имеет смысл пойти чуть дальше и признаться себе в том, что «Одиночество в сети» является главным романом о любви 21 века. Может быть, и не однозначно лучшим, но главное здесь, что именно 21 века. Вишневскому удалось удивительным образом поместить историю чувства в совершенно новые, на то время и вовсе футуристические для неё условия и при этом убедительно продемонстрировать тот инвариант, что остаётся всё-таки неизменным и всегда должен оставаться, иначе это не будет романом о любви. Это была архи-сложная задача. И Вишневский решал её одним из первых. До него просто никто и не ставил себе эту задачу подобным образом. Более талантливые мастера пытались находить новые решения старых задач, известных, грубо говоря, с XVIII - XIX веков.
Вишневский в этом смысле стоит особняком, хотя и в таланте ему не откажешь.
И польский писатель размышляет о том, о чём действительно стоит размышлять. Анализирует проблемы современности. Точно подмечает некоторые важные штрихи нашего времени. Насколько это глубже и интереснее, насколько волнительнее и важнее эпистолярной мути и графоманского непотребства «50 оттенков».
У Набокова где-то проскальзывала мысль, что роман не может состоять из диалогов, обилие которых служит признаком дрянного произведения. Замечание, наверное, чересчур общее, однако оно верно характеризует разницу между поделкой Э.Л. Джеймс и романом Вишневского. Суть «50 оттенков» - это бесконечная ничего не значащая болтовня, за которой ничего не стоит, это муть слов, взвесь повседневности. Когда нет диалогов, писательница преподносит нам распечатку всех SMS главных героев. Роман Вишневского же - это минимум слов и северные сияния, всполохи чувств, горящих в душах героев. Это томление мятущейся души, чувствующей себя бесполезной. Те 9/10 айсберга, которые можно описать словами Музиля «что-то, чего я не могу вымерить мыслями, жизнь, которая не выражается словами и которая есть всё-таки моя жизнь…»
И если это диалоги, то трепетные и бесплотные из-за своей виртуальности. Это лаконичные фразы людей, которые могут потерять друг друга в любой момент, поскольку в реальности их ничего не связывает. Ничего плотского, ничего из мира вещей. И, как все знают, мир быта в финале одерживает победу над порождениями прекрасных фантазий и бесплотных надежд… И люди, ничего не испытывающие друг к другу даже в некоторой степени противные друг другу, всё равно остаются вместе. А потребность любви уходить куда-то глубоко внутрь, вытесняется в мир внутренних диалогов с самим собой и ещё нерождённым ребёнком. Но это я немного забегаю вперёд…
«ОНА: Да, знаю. Я зашла слишком далеко. Все из-за этой виртуальности. У меня ощущение, что сам факт нашей взаимной анонимности подтолкнул меня задавать такие вопросы, которые я ни за что бы не задала, если бы познакомилась с тобой в поезде или в кафе. Извини.
ОН: Она права. Интернет, он такой. Немножко напоминает исповедальню, а разговоры - нечто наподобие групповой исповеди. Иногда ты оказываешься исповедником, иногда - исповедующимся. Это результат расстояния и уверенности, что всегда можно вытащить штекер из гнезда.»
Вишневский указывает на особенно доверительное общение меж незнакомыми людьми, и делает это далеко не первым. Но это замечание приобретает новые значения в эпоху интернета. Мне кажется, многие сегодня, в 2015 году не отдают себе в этом отчёта в той степени, как это чувствовалось тогда в начале 2000-ых. Ведь ныне все просто дублируют свой круг общения в интернете, а на момент написания романа в интернете присутствовало не так много знакомых. И твой круг общения не так застилал для тебя весь остальной мир что ли…