Черная икра
На новогоднем столе у нас была черная икра. Я могу рассказать отдельную историю про это - но если коротко, то завидовать тут нечему (смайл). Лучше читайте свежую историю из книги #Полярный, "Черная икра"
***
В магазинах было тухло.
Все по талонам - масло, сахар, яйца, колбаса, мясо. А остального просто нет. Пустые полки, а на них - пирамиды из зеленого грузинского чая, кофейного напитка «Колос», перловки и морской капусты. Правда, было молоко, был хлеб, была картошка, лук, морковь. Было печенье и томатный сок. Жить можно было.
Жить можно было. Военных спасал паёк. У родителей пайка не было, но мама покупала в школьной столовой яблоки. А еще - без талонов - яйца и сахар, и потому я через день пекла шарлотки. То маме на работу, то своим одноклассникам, зашедшим в гости. А папа…
…Зря, что ли, папа получал премии за рационализаторские предложения?
Папа выращивал на окне огурцы - и когда они отказывались самоопыляться, сам их и опылял. Выращивал укроп - и во тьме полярной ночи эти чахлые ростки были символом жизни, смотришь на них и понимаешь - однажды снег растает. А еще папа метал черную икру.
Да-да! До сих пор помню журнал «Наука и жизнь», где папа подглядел рецепт. Сначала журнал долго валялся на полу в туалете - даже я разобралась в схеме и алгоритме метания икры. А потом…
…потом «Наука и жизнь» была реабилитирована и переехала на кухонный стол. В субботу папа, сверяясь со схемами, что-то мастерил-изобретал в коридоре, а в воскресенье позвал нас с сестрой в ванную, где был плацдарм для эксперимента.
В ванной царило настоящее волшебство! Бывшая люминесцентная лампа была пуста от внутренностей и стояла под углом - с одной стороны полагалось капать из шприца молочным раствором желатина, с другой стороны в миску, как с горки скатывались уже застывшие капельки белой икры. Сделаешь капельку больше - больше будет икринка. Папа стоял рядом и забраковывал крупную икру: черная икра - это не красная, она должна быть мелкой! Сначала казалось, что мы факиры, и все, что происходит - сплошная «крибле-крабле-бумс!», но через пять минут монотонное капанье порядком надоело. Через десять - из ванной захотелось сбежать. А в миске тем временем было едва прикрыто дно.
Папа остался с желатином один на один. Прошел час - я вернулась. Еще через полчаса меня сменила Инна. Чтобы раствор желатина не застывал, папа держал его в теплой воде.
Я не знаю, сколько точно длилось то метание икры. Потом папа делал икру не раз, и каждый раз на это отводился целый выходной день. Я смотрела на бело-голубую икру в миске и морщилась: что за ерунда, и главное - было бы ради чего! Карандаши не поточены, мама просит прибить к её сапогу набойку, а нам с Инной хочется сходить на горку всей семьей, а тут икра!
…После первого этапа наступал второй - окрашивание белой икры в черный цвет. Красилась икра крепким раствором черного чая.
А дальше - дальше самое аппетитное: мама чистила на газете жирную селедку, папа рубил селёдку острым ножом в фарш, я бежала в магазин за самым свежим белым хлебом.
Что это были за бутерброды! - я каждый раз чувствовала себя дочкой Рокфеллера и самой счастливой девочкой на свете одновременно, когда снова и снова дегустировала лучшую на свете черную икру или видела глаза гостей, которым папа выносил огромную тарелку с бутербродами.
***
Настоящую черную икру я ела всего несколько раз в жизни. Один раз бутерброд с черной икрой достался мне в честь окончания смены в лагере «Алые паруса» - помню, как Вовка из нашего отряда отказывался есть «черный бутер», но я не Вовка! Я уже знала этот нежно-солоноватый вкус: бабушка иногда покупала икру на таганрогском рынке и тогда угощала нас, внуков. Пару раз черная икра оказывалась на новогоднем столе, когда я стала взрослой. Но…
…Но ни одна черная икра не сравнится с той, папиной. Я закрываю глаза и вижу, как за окном вьюжит полярная ночь, как в углу кухни отдыхает пустая люминесцентная лампа, на подоконнике лежит початая пачка желатина, а папа, намазав нам с Инной по огромному бутерброду на завтрак, собирается на работу. До автобуса остаются считанные минуты, и мама уже стоит в коридоре в пальто и высокой шапке, чуть нервничая, а папа, укладывая в дипломат литровую банку черной икры, батон, пачку масла и пучок только что срезанного укропа, улыбается как мальчишка.
И я запиваю горячим сладким чаем бутерброд и мечтаю, чтобы этот день скорее закончился. Чтобы папа скорее пришел с работы и рассказал, как опьяняюще пахло в приемной директора, где он накрыл стол и позвал коллег «на бутербродик с икрой». И как бухгалтерша спросила: «Юрий Федорович, а можно еще один?» И папа сказал: «Ну о чем речь! Хоть два! У меня тут еще полбанки!»
А потом, допив чай, мы с Инной выбегаем из дома в сумерки, и около самой остановки догоняем родителей - в одной руке у папы дипломат, а с другой стороны за него держится мама, и ветер такой, что выбивает слезу, но счастье! - в этот самый момент к остановке подъезжает сначала наш с сестрой автобус, «семнадцатый», а сзади него распахивает двери родительский -«двадцать третий».
И мы совсем вскользь улыбаемся друг другу на прощанье, расставаясь до вечера. И между нами целый день. И тайна.