Дайджест очередной деревенский
Нет, я никогда не была ярым фанатом Цоя. Но "Восьмиклассница", "Звезда по имени Солнце", "Пачка сигарет"... Да что там - я до сих пор знаю наизусть множество цоевских песен. Они впитывались под кожу сами собой, без усилий - крутились кассеты, бренчали гитары в подъездах, вчерашние мальчики взрослили голоса хрипотцой и даже иногда попадали в ноты. А еще я почти год пролежала в больнице, и подруга Оля привезла мне свой портативный Панасоник (невероятный дефицит), к которому прилагалось три кассеты: Цой, Буланова и Парк Горького.
Это из цикла "найдется все": Яся дежурит по дому, на её руке повязка "Цой жив". Миллион тому, кто скажет, откуда эта вещь в нашем доме. Но прекрасное. Юность аукается в моем сердце. И все не так уж плохо на сегодняшний день.
***
И немного о Ясином чувстве языка:
- Мамочка, я узнала, что есть слова-паразиты. Скажи мне, какие есть слова-паразиты в моей речи, и я от них избавлюсь.
- Ну, вот, в общем, короче, типа...
*Спустя пять минут:
- Мамочка, а вот когда я говорю "Одна грядка короче другой" - то "короче" - не паразит?
***
Детство - это одно сплошное чудо и волшебство. Кувшин и термос на окне создали причудливую тень на полу - паровоз, ни дать, ни взять. Гоша увидел паровоз, и у него в мозгу что-то щелкнуло. Но пока Го бегал в детскую за «вагонами», солнце спряталось.
Я варила суп, Гоша 40 минут сидел на полу и хныкал. Ждал Солнца. Зато когда оно выглянуло, случился час счастья. Гоша ехал на поезде в Петербург («Папа!»), возил вагоны - прицеплял и отцеплял их от локомотива, показывал театр теней («Ав-ав!»), проводил эксперименты («А что будет, если лечь на паровоз? А залезть под него можно?»)
Детство - это невероятно. Ты веришь в тень, тень верит в тебя, а воображаемый поезд уже сигналит где-то под Окуловкой.
***
Если даешь Гоше конфету или что-то еще, очевидно вкусное, он не отстанет, пока не дашь конфету для Яси. Протягивает руку, смотрит преданно в глаза: "Тятя?" - мол, как ты могла забыть, у меня же есть сестра!
Яся отвечает Гоше взаимностью. Перед сном Го помазал руки тремя дезодорантами, как объяснил, от комаров - спал со мной, благоухая, как Мохаммед, который хочет соблазнить половину общежития института Культуры. Утром дал понять Ясе, что способ действеннный, и Яся смазала брата дезодорантами с ног до головы. Потом намочила рулон туалетной бумаги водой и получившейся субстанцией протерла там, где были очевидные излишки.
Я остановила процесс в пользу культуры: села читать Гоше книжку про котенка по имени Гав. "Мяу - Гав! Гав - Мяу?" - уточнил Гоша. И только самые продвинутые из матерей понимают, что Гоша одновременно шутит и демонстрирует чудеса логики. Фраза переводится так: "Если котика зовут Гав, то щеночка - Мяу?"
Книжка оказалась психоделической - её иллюстрировали с любовью четыре художника, от страницы к странице котенок Гав менял свой облик, мы с Гошей только присвистывали от удивления. Но претензий к издателю ноль: все ясно, трансформация героя по ходу пьесы. Но это совсем другая история.
***
И немного о парадоксальности художников-иллюстраторов и их собственном видении (или о дальтонизме, тоже вариант). Желтый шарик и большой розовый слон.
