Тошнота
Этот дивный рэп о справедливом возмездии ("силы не те, но руки-то помнят!") я себе поставила уже потом, апдейтом, чтоб утешиться от того, что было. А чо было - расскажу уже потом, после этого дивного рэпа.
Короче, история такая: сидим мы с мамой в городе Рязань. Приехали с дачи, всё здОрово, головы себе покрасили, торта поели. Двенадцать ночи, пора спать. Разошлись по комнатам. И тут - дикий крик человека, которого убивают. Это не спутаешь, не истерика и не драка. Убивают.
И тут, со стороны тех окон, где не двор, а овраг и ноль фонарей - пять машин, все горят фарами, сквозь кусты кое-что видно: вдясетяром избивают ногами лежащее на земле тело.
"Прекратите немедленно, мрази!" - кричит в окно мама.
Что-то кричу я, мама мне кричит, что не надо ненормативно, но обе мы орём мужским хриплым басом (признак силы). Каждая - через своё окно.
Мама уходит к телефону звать полицию. Я - ору в окно, что вижу номера машин и всё это записала. Ничего я толком не видела, темно и кусты мешают, какие уж там номера посреди ночи, сквозь листву. Но неважно. Главное, они замешкались, потому что если в нашем тёмном старушечьем доме кто-то орёт, то надо думать, что делать дальше. Они замешкались.
На голове у избиваемого стоит нога одного из избивающих. Вокруг - ещё те, которые бьют его ногами. Их примерно семь-восемь. При свете фар (там примерно пять машин) кое-что видно. Где не видно - доносятся вопли ещё других избиваемых. В десяти метрах от зоны видимости. И выстрелы. По звуку - вроде как из пистолета. Как я его себе представляю.
-Мама, хватай лопату, давай выйдем!
-Лена, лопат тут что-то нету, всё на даче. Да и мы - в ночнушках.
- Надо что-то делать!
- Надо. Звоню в полицию.
Место в городе, где родительская квартира, - дико глухое, без фонарей и с оврагом. Экология такая. Тут пару-тройку раз уже спасали людей от убийства (как-то раз папа с ломом вышел и помог салаге-солдатику, потом ещё барышню одну отбили от насильников, но это было проще: нападавших было двое-трое. Фигня вопрос. А тут-то - несколько машин, более десятка участников) И главная беда: если и кинешься спасать, бежать далеко. Подъезды выходят в другую сторону, так что пока выскочишь, пока обежишь весь дом и окажешься с его глухой стороны - проходит время, а тут каждый миг на счету. Значит, надо орать в окно и звонить по коротким номерам.
Мама по ноль-два вызвала полицию. Говорит мне: "вот, якобы бандитский Петербург? Бандитская - Рязань."
- "Мама, это - бандитская страна, пойми же это наконец".
Потом резко стало тихо. Приехали какие-то, в трениках с лампасами, которые тихо светили фонариками. Подробно осматривали микроавтобус (главное действующее транстпортное средство). Остальные три -четыре тачки как-то тихо растворились.
Всё время, пока светили фары и было видно, нога стояла на голове человека, лежащего ниц. Потом он, живой, сидел и отххаркивался на бампере, его чуть-чуть высвечивали шарящие туда-сюда лучи карманных фонариков. Бандиты - невзначай растворились в темноте.
"Не паникуйте, - сказали новые понаехавшие с фонариками в воздух, вероятно, нам с мамой, потому что мы в открытое окно продолжали что-то кричать, остальные квартиры типа спали, - всё уже хорошо. Ну-ка, глянем-ка вот тут..."
Было темно и непонятно, где ж теперь тот, который лежал у микроавтобуса, на его голове стояла нога. Тот лежачий потерпевший жирный такой был, килограммов на сто пятьдесят. С причёской Горбачёва.
Его не убили. Его потом дико тошнило, он тошнил словом "бляди" и рычал. Понаехавший с фонариками его утешали - типа всё нормально будет.
Мне непонятно вот что: его убивали совершенно внаглую, не обращая внимания на проезжающие мимо машины (там рядом гаражи, у людей есть повод поездить). Никто не остановился. Но дело не в этом: проезжающие мимо - боялись абсолютного большинства. А большинство было настолько уверенно и нагло, что не считало нужным хотя бы пригасить фары (ну, мало ли кто мог запомнить номера их тачек? Это ж легко: проезжая, увидел номер, запомнил, позвонил ментам и тыры-пыры.) Они, бандиты, совершенно никого не боялись.
Ключевой вопрос: "Олег! Олег! Как ты себя чувствуешь? Ты жив?" Новые понаехавшие его спрашивали и оказывали первую помощь. Было плохо видно. Ну, мы так и не поняли мгновенной смены действующих лиц; полиция ли то была или просто ангелы в трениках с лампасами.
Одно ясно: "Олег, Олег, ты как себя чувствуешь?" - этот вопрос не от тех, кто стоял у него на голове. Резко стало тихо. И все светили фонариками. Друг ко другу обращались словом "коллега".
Я-то думала, что полиция приезжает - с мигалками, мегафонами, руки-за-голову, всем лежать. И понятно, что - возмездие. А тут всё было тихо. В десяти-пятнадцати метрах от нашего окна, строго напротив.
Олег остался жив. Что было с теми его друзьями, которые, избиваемые, орали чуть правее, - не знаю: ничего не было видно из густых кустов.
Много позднее приехала группа фотосъёмки. Отпулемётили фотокамерой место преступления.
Приехал эвакуатор. Увёз преступный микроавтобус. Это было уже в четвёртом часу утра.
Мы с мамой решили, что надо всё-таки спать.
Не получилось.
Олег, ты как, Олег?
Знаете, когда на ваших глазах избивают-убивают - это не страшно. Это мерзко. Тошнит.
Спасибо за стабильность, о великое руководство страны.Живём по понятиям. Но что б ни сделал тот Олег - вдесятером избивать ногами и ставить ногу на голову - это привет из адского говна. В коем и живём. Привыкли мы так, нормально так.
Была б лопата в доме или лом - вышли бы мы с мамой, и в этом нет никакого героизма. Просто рефлекс сохранения жизни. Мы неоднократно и прежде выходили с лопатами и ломами на борьбу с мерзостью и мразью, потому что отсидеться и не рыпаться - требует куда бОльших усилий.
А нынче - всё на даче. Для позитивных работ.
А нынче - стареем со всеми своими лопатами, посреди своего огорода. Вся надежда на полицию. Она, получается, существует и иногда таки срабатывает. А когда не рабатывает, то - что?
О мерзость, мерзость этого бытия.
Click to viewКороче, история такая: сидим мы с мамой в городе Рязань. Приехали с дачи, всё здОрово, головы себе покрасили, торта поели. Двенадцать ночи, пора спать. Разошлись по комнатам. И тут - дикий крик человека, которого убивают. Это не спутаешь, не истерика и не драка. Убивают.
И тут, со стороны тех окон, где не двор, а овраг и ноль фонарей - пять машин, все горят фарами, сквозь кусты кое-что видно: вдясетяром избивают ногами лежащее на земле тело.
"Прекратите немедленно, мрази!" - кричит в окно мама.
Что-то кричу я, мама мне кричит, что не надо ненормативно, но обе мы орём мужским хриплым басом (признак силы). Каждая - через своё окно.
Мама уходит к телефону звать полицию. Я - ору в окно, что вижу номера машин и всё это записала. Ничего я толком не видела, темно и кусты мешают, какие уж там номера посреди ночи, сквозь листву. Но неважно. Главное, они замешкались, потому что если в нашем тёмном старушечьем доме кто-то орёт, то надо думать, что делать дальше. Они замешкались.
На голове у избиваемого стоит нога одного из избивающих. Вокруг - ещё те, которые бьют его ногами. Их примерно семь-восемь. При свете фар (там примерно пять машин) кое-что видно. Где не видно - доносятся вопли ещё других избиваемых. В десяти метрах от зоны видимости. И выстрелы. По звуку - вроде как из пистолета. Как я его себе представляю.
-Мама, хватай лопату, давай выйдем!
-Лена, лопат тут что-то нету, всё на даче. Да и мы - в ночнушках.
- Надо что-то делать!
- Надо. Звоню в полицию.
Место в городе, где родительская квартира, - дико глухое, без фонарей и с оврагом. Экология такая. Тут пару-тройку раз уже спасали людей от убийства (как-то раз папа с ломом вышел и помог салаге-солдатику, потом ещё барышню одну отбили от насильников, но это было проще: нападавших было двое-трое. Фигня вопрос. А тут-то - несколько машин, более десятка участников) И главная беда: если и кинешься спасать, бежать далеко. Подъезды выходят в другую сторону, так что пока выскочишь, пока обежишь весь дом и окажешься с его глухой стороны - проходит время, а тут каждый миг на счету. Значит, надо орать в окно и звонить по коротким номерам.
Мама по ноль-два вызвала полицию. Говорит мне: "вот, якобы бандитский Петербург? Бандитская - Рязань."
- "Мама, это - бандитская страна, пойми же это наконец".
Потом резко стало тихо. Приехали какие-то, в трениках с лампасами, которые тихо светили фонариками. Подробно осматривали микроавтобус (главное действующее транстпортное средство). Остальные три -четыре тачки как-то тихо растворились.
Всё время, пока светили фары и было видно, нога стояла на голове человека, лежащего ниц. Потом он, живой, сидел и отххаркивался на бампере, его чуть-чуть высвечивали шарящие туда-сюда лучи карманных фонариков. Бандиты - невзначай растворились в темноте.
"Не паникуйте, - сказали новые понаехавшие с фонариками в воздух, вероятно, нам с мамой, потому что мы в открытое окно продолжали что-то кричать, остальные квартиры типа спали, - всё уже хорошо. Ну-ка, глянем-ка вот тут..."
Было темно и непонятно, где ж теперь тот, который лежал у микроавтобуса, на его голове стояла нога. Тот лежачий потерпевший жирный такой был, килограммов на сто пятьдесят. С причёской Горбачёва.
Его не убили. Его потом дико тошнило, он тошнил словом "бляди" и рычал. Понаехавший с фонариками его утешали - типа всё нормально будет.
Мне непонятно вот что: его убивали совершенно внаглую, не обращая внимания на проезжающие мимо машины (там рядом гаражи, у людей есть повод поездить). Никто не остановился. Но дело не в этом: проезжающие мимо - боялись абсолютного большинства. А большинство было настолько уверенно и нагло, что не считало нужным хотя бы пригасить фары (ну, мало ли кто мог запомнить номера их тачек? Это ж легко: проезжая, увидел номер, запомнил, позвонил ментам и тыры-пыры.) Они, бандиты, совершенно никого не боялись.
Ключевой вопрос: "Олег! Олег! Как ты себя чувствуешь? Ты жив?" Новые понаехавшие его спрашивали и оказывали первую помощь. Было плохо видно. Ну, мы так и не поняли мгновенной смены действующих лиц; полиция ли то была или просто ангелы в трениках с лампасами.
Одно ясно: "Олег, Олег, ты как себя чувствуешь?" - этот вопрос не от тех, кто стоял у него на голове. Резко стало тихо. И все светили фонариками. Друг ко другу обращались словом "коллега".
Я-то думала, что полиция приезжает - с мигалками, мегафонами, руки-за-голову, всем лежать. И понятно, что - возмездие. А тут всё было тихо. В десяти-пятнадцати метрах от нашего окна, строго напротив.
Олег остался жив. Что было с теми его друзьями, которые, избиваемые, орали чуть правее, - не знаю: ничего не было видно из густых кустов.
Много позднее приехала группа фотосъёмки. Отпулемётили фотокамерой место преступления.
Приехал эвакуатор. Увёз преступный микроавтобус. Это было уже в четвёртом часу утра.
Мы с мамой решили, что надо всё-таки спать.
Не получилось.
Олег, ты как, Олег?
Знаете, когда на ваших глазах избивают-убивают - это не страшно. Это мерзко. Тошнит.
Спасибо за стабильность, о великое руководство страны.Живём по понятиям. Но что б ни сделал тот Олег - вдесятером избивать ногами и ставить ногу на голову - это привет из адского говна. В коем и живём. Привыкли мы так, нормально так.
Была б лопата в доме или лом - вышли бы мы с мамой, и в этом нет никакого героизма. Просто рефлекс сохранения жизни. Мы неоднократно и прежде выходили с лопатами и ломами на борьбу с мерзостью и мразью, потому что отсидеться и не рыпаться - требует куда бОльших усилий.
А нынче - всё на даче. Для позитивных работ.
А нынче - стареем со всеми своими лопатами, посреди своего огорода. Вся надежда на полицию. Она, получается, существует и иногда таки срабатывает. А когда не рабатывает, то - что?
О мерзость, мерзость этого бытия.