Амстердам курит в углу
Я люблю этот город.
Там - ровно та свобода, которую я отыскиваю тут, дома. В погребе, под рогожей.
Никто меня не видит, ничего не требует и ни о чём не спрашивает.
В первый и предпоследний раз была я в Амстердаме очень давно, всего один день, но ноги-то помнят. Теперь, во второй и свежий последний раз (ну, я же ещё туда вернусь?) - ноги мои без карты сами нашли ход: от вокзала надо идти прямо, там будет площадь Дам, а направо от неё - каналы. Хёренгахт, Кайзерграхт и другие. Где-то тут должен быть мой итальянский кабачок, с домашним вином. Хорошо сидеть в Амстердаме и думать, например, об Италии. Тот итальянский кабачок кончился из-за кризиса. Вообще-то, если бродить по каналам, то больше нету кабачков. Надо уходить в специальные кабачковые места. Ну да Амстердам, пережив кризис, от этого мало что потерял. Хороший город. Румяные, безбашенные жители. На всяком велике - по двое- по четверо, с детьми и тележками. Примерно как во Вьетнаме - мотоцикл.
Вот родиться бы раскорякою, сидеть сразу во всех любимых местах и таращиться своей тысячей глаз сразу на весь мир... Но не получается. Мы какие-то такие удались, что пространство (это где мы) - пуп земли. А вокруг - всего лишь линия горизонта. Потому приходится всегда хотеть куда-то ещё. Мы - эгоцентрики, так нам дано. Вероятно, отсюда - мучительная и беспощадная идея патриотизма. Где родился, там и пропади. Если ты патриот.
Ну да ладно. Я, большой патриот маленькой планеты Земля, вернулась в мой город, знакомый до смеха.
Дождь лупил горизонтально, ветер был главным по отношению даже к дождю. Зонт был никчемен и обречён.
Мы промокли в минуту. Шли, такие мокрые, сгибаясь под тяжестью щедрой воды, а вокруг стояли глазастые дома (окон в каждом фасаде больше, чем стен, жителям Амстердама нравится свет, им интересно смотреть наружу. Этим жителям безразлично, что кто-то за кем-то может подсмотреть снаружи: чего подсматривать, если абсолютно всё - легально?)
Город убитых и сваленных там же, по набережным, куч зонтов (фото я потеряла) и тяжело раненных велосипедов. В первую очередь гибнет то, что наиболее нужно в быту. Ломается оно - от избытка эксплуатации. (Впрочем, говорят, что неработающие органы - тоже быстро умирают. Но это - не по теме Амстердама, велосипедов и зонтов.)
Амстердам - город убитых зонтов, раненых велосипедов и непрерывного звона. Переломанные ветром зонты складывают пирамидами, это красиво, но картинку я потеряла.
Звонят часы на башнях, звенят трамваи и звонки велосипедов, которые тут - основной вид транспорта. Звук отражается от воды каналов, в ушах звенит от такого города.
Я видела, как из такси выпрыгнула барышня, хотела сесть на свой припаркованный велосипед, но уронила и его, и стоящий рядом с ним, рассмеялась, да и села обратно в своё такси. И умотала.
Ноги нас привели в "Либерти Хаус". Не подумайте дурного, но нам там честно сказали, что в их заведении можно курить только траву. А табак - нельзя.
Так они берегут здоровье посетителей.
Там бармен с чёрными обгрызанными ногтями набил и продал нам легальное это самое, с которым мы не знали, как обойтись. Мы стеснялись и даже боялись. Но - уж надо же было купить. Если ты приехал в такой либерантный город, и не в квартал его знатных красных фонарей, и не в однополый брак, то хоть что-то легальное надо же ухватить с собою из звонкого города. Глазастого, дождливого. Где вряд ли в скором времени мы окажемся снова.
Для меня трава - повод подумать параллельно восемь мыслей, это интересно; для Попутчика - просто снотворное.
Обидно, что он даже хоть каких-то снов не видит.
Мало было мне Амстердама, всего-то сутки. Я снова не дошла до музея Ван Гога. Утешила себя тем, что наилучшие собрания его картин - в Москве и Питере. Ну и кое-чего случайно (:))) есть в Париже. Я ж видела. Мне нравятся узкие, кривые и бесконечные мазки - примерно как человечьи мысли о жизни в том возрасте, когда она кажется бесконечной.
Ван Гог - художник для подростков, хватит уже мне этой нервности. Ну, пока хватит, а там поглядим.
Да и вообще ж, я крайне редко посещаю музеи, зачем мне выпендриваться в Амстердаме, сквозь горизонтальный дождь. Всего на сутки.
Ближе к вечеру мы добрались до вокзала, встретили нашего друга Артура, который любит жить в ночлежках Амстердама (тридцать восемь спящих в одной казарме, от чужого храпа спасают беруши, цена вопроса - 25 евро за ночь. Такой особый прикол у Артура. Он там не хочет позволять себе чего-то более индивидуального.)
Поехали мы в Гаагу. Теперь уже втроём. Рассматривали плоскую землю низменной страны и её ветряки.
- Сдается мне, - проскрипел Артур, - что ветряки им тут ничего толком не дают. Это - элемент декора. Для услады взора туриста. И вращаются они - исключительно от электричества.
В Гааге ветер был сильнее, там мы влезли в парусник Stad Amsterdam, разбросали по каюте одежду, очень хотелось спать.
Про море, шторм и сорок узлов - напишу потом.
Я со всеми моими преклонными годами повадилась плохо получаться на фотографиях, там, на фоне чего бы то ни было - меня нету.
Да и ну меня в пень. Фото в данном случае - не более чем вещдоки: была!
Я - вот.
Потом напишу про собственно ощущения корабля. Потому что много дней провела между небом и землёй.
На воде.
Вот - пост из Попутчика, он хорошо пишет и кажет.
Мы с ним вместе только что прошли более тысячи морских миль, иной раз я была близка к идее спрыгнуть за борт.
Там, в его рассказе - о пользе вранья. Я же знаю, что выбор - всегда за женщиной. Что б он там ни врал.
Мне он - нравится. Похоже, я не ошиблась в своём выборе Попутчика.
Оригинал взят у suzemka в АВАНТЮРА ИЛИ ARS SEDUCTIONEM
Посмотрите на него. В детстве вы видели его на рисунках. Потом выросли и решили, что его больше нет? - заблуждаетесь: вот он живой и настоящий! Мокрый, порывистый и наглый. Взгляните ещё раз. И вы поймёте, почему мы с Артуром всё это затеяли.
***
...Барышня понравилась сразу. Надо было срочно соблазнять. Но существовала помеха в виде её жениха. Там всё зашло совсем далеко: они собирались пожениться и умотать в Литву, в свадебное путешествие.
А что такое Lietuva под осень? Унылая пора и разочарованье: Вильнюс, Тракай, Зарасай и сплошные Кейстуты с прямодушными в своей художественной наивности Чюрлёнисами. Маленькая страна. Что с них взять, кроме древнегреческих падежных окончаний и кинокартины «Мёртвый сезон» про Баниониса?
Ясное дело, на жениха с Кейстутами мне было плевать, а вот барышню терять было совсем непростительно и нерасчётливо: ищи её потом такую!
...Было лето. До начала занятий в универе оставалось чуть больше месяца. А эти через неделю уезжали в свою постыло-туристическую Литву, пахнущую тминным пивом и древней рыцарской жратвой с подозрительно авиамоторным названием «Цепеллин».
Херня какая-то! Времени у меня, считай, совсем не было. Я чувствовал, что тону.
- А сам-то ты где отдыхать собираешься этим летом? - спросила она.
Надо было ей ответить что-то сногсшибающее. Не мог же я сказать, что вообще-то должен копать у родителей картошку.
- Ну, как - где отдыхаю,.. - пожал я плечами. - Как всегда, у себя. В своей пещере. У моря.
- В пещере? - подняла она бровки.
- Ну, в гроте в своём, - нехотя ответил я, отводя глаза.
- А ну-ка, расскажи! - потребовала она, усаживаясь поудобнее и тревожа меня коленкой.
- Да чё рассказывать? - скучно начал я, пялясь на коленку. - На Чёрном море... в безлюдном ущелье... там мой грот... Слушай, а тебе-то зачем? Ты ж всё равно замуж выходишь.
- Рассказывай, рассказывай! - потребовала она.
- Да нечего особенно рассказывать. Можешь не отодвигаться... Ну, такое ущелье, как у Жюля Верна, в общем. Там никого нет. Есть грот, перед ним - море, над гротом - инжирное дерево, так что вход ко мне не виден. Ну вот, там я и живу каждое лето.
И, выждав паузу, добавил:
- Один.
Расчет оказался верным: грот в ущелье на берегу моря нагнал на меня больше туманного флёру, чем картошка с колхозными никами «синеглазка» или «невская».
Я отлично понимал: на дворе не девятнадцатый год, а я не деревенский мироед, чтоб, хвастаясь урожаем, уложить девицу в постель фразой: «Со мной, благодаря бога, до Покрова доживёшь сытно».
А грот у моря её зацепил. Она подумала, загрустила и умотала к жениху делать плезир.
Через день она опять нарисовалась и спросила:
- А ты сильно будешь против, если и мы с тобой в твой грот поедем?
- Да пожалуйста, - равнодушно ответил я. - Какая мне разница, кто там живёт, когда я выхожу проверять капканы...
- Ой! - сказала она на капканы и снова умотала.
Еще через день она, печалясь, сообщила, что жених, гад такой, к морю не хочет, а хочет в Литву, к своим жирным «цепеллинам».
- А ничё, если я с тобой без него поеду? - спросила она. - А уже потом сразу замуж, медовый месяц и всё такое... Как в омут.
Две тревожных мысли посетили меня. Первая: неужели я произвожу впечатление мужского человека, от которого нет совсем никакой опасности? И вторая: кто ж это, интересно, теперь за меня картошку копать будет?
А вслух сказал:
- Чёрт вас, юных невест, разберёт... Но, если ты не против питаться ядовитыми змеями и сырыми бурундуками, то поехали...
- Я консервами обойдусь, - сказала она, - ты мне только капканы покажи, чтоб я в них не попала, как сырой бурундук. Кстати, а речка там есть?
«Что-то совсем плохо я знаю свой грот» - отметил я про себя, а ей сообщил:
- Там водопад.
После этого она стандартно убежала к жениху, а мне пришлось ставить на уши друзей.
- В общем так, - сказал я. - Слушайте исходные данные! Требуется: пустынное ущелье на берегу Чёрного моря и чтоб там обязательно - грот или пещера. Чё хотите делайте! Над пещерой должно расти инжирное дерево. Только соображайте быстрей, а то мне завтра уже ехать. Вроде, всё... А! Чуть не забыл! - надо еще, чтоб там и водопад тоже был.
- Во ты прыткий! - удивились друзья и уселись раскидывать мозги и карты.
***
...Светила луна, плескались тихие, непривычно мелкие волны Чёрного моря, планктон ярко светился на мокрой гальке, чётко обрисовывая мои следы. Она шла по этим следам, а я внимательно осматривал берег. Он, этот берег, вернее - следы водорослей на нём, мне, сахалинцу, не нравились.
- Ты чего ищешь? - спросила она.
- Линию прилива, - раздраженно буркнул я. - До грота далеко, а нас с тобой ночью может смыть.
- Какой прилив? - заинтересовалась барышня. - Его тут толком и не бывает.
Беда была в том, что я вырос у Охотского моря и Чёрное видел первый раз в жизни. Я даже не знал, что инжирное дерево называется смоковницей. А она провела в этих краях всё детство. Я понятия не имел, что не стоит ждать дальневосточного прилива во внутреннем море, так что пришлось в очередной раз выкручиваться.
- Ничего не знаю, - буркнул я, расстилая на камнях спальники, - в том году меня здесь чуть не смыло.
Потом мы выспались и утром увидели «моё» ущелье.
- Вон грот, - показал я. (По рисунку друзей он там должен был находиться).
- Не вижу, - пожаловалась она.
- Разумеется, не видишь, - ухмыльнулся я, - потому, что вход скрыт инжирным деревом. А вон там водопад...
Господи! Благослови наших друзей!
...Утром мы обнаружили, что в море плавают голые люди и тоже сняли всю одежду.
- Ну, что, - сказал я, - давай жить.
Не скажу, что это была наиболее удачная из всех моих двусмысленностей. Но самое трудное к тому времени осталось позади: светлый образ жениха стремительно таял в тумане литовских болот. Эту интригу я провёл гениально.
Остальное же было делом техники, для чего, как известно, вообще никакого ума не требуется. Тем более, что её техника была лучше и чувственней моей. Как говорят менеджеры, которые не в состоянии отвечать за собственные действия, - «так получилось...»
Жених потом окончательно пропал в Америке (туда им, кстати, женихам, и дорога!), а Ленка родила нам с ней Сашку с Дашкой.
То есть жизнь началась с вранья о пещере с водопадом. Ну, а что? По-вашему, стоило ехать копать картошку?..
...Прошли годы. Я повадился дружить с интеллигентными людьми. Во-первых, они вместо «ну, ты и врёшь!» всегда мягко говорили: «есть в тебе какая-то авантюристическая жилка».
Во-вторых, знакомство со мной не давало угаснуть их вечным вопросам «кто виноват?» и «что делать?»
В третьих, интеллигентный человек, даже понимая, что на вопрос «кто виноват?» правильный ответ будет «виноват Фил!», а на вопрос «что делать?» надо сразу орать «удавить Фила!», тем не менее, начинает рефлексировать, пить водку на кухне и думать: «А, может, это не он, а мы себя неправильно ведём? Может, это именно мы за всё в ответе?..»
Но самых близких я всё-таки старался в свои авантюры не втягивать. Разумеется, это не касалось Артура, потому, что он сам меня куда хочешь втянет. А тут мы с ним неожиданно втянулись вместе и, более того, решили не дать никакого шанса близким. (Про нас что хочешь можно плести, но близкие у нас с ним тоже есть).
- Конечно, это будет чистой воды обман, - вслух размышлял я, - хотя, в принципе, мы можем назвать это словом «розыгрыш». Или даже - «сюрприз». Или, например, притвориться, что с нашей стороны это такой нетривиальный подарок, а?
Артур крутил в руке новую острогу.
- Не стоит тебе вилять, - сказал он. - Это именно враньё. Но как раз это им и надо. Обман нужен. В смысле, романтика. Неважно. Я плохо формулирую, я всего лишь кандидат наук, даже не доктор.
- И слава богу, - одобрил я. - Ты кандидат филологических наук, даже не проктолог. От таких докторов как ты в наши годы лучше держаться подальше. Я интересуюсь, что ты скажешь за Stad Amsterdam?
- Если ты про меня, то я скажу: чтобы нет, так - да.
И Артур воткнул острогу в пол.
- Не надо, чтоб об этом много болтали, - предупредил я. - Нам следует выбрать какой-нибудь пустынный, сырой, (можно - гулкий) подвал и там спокойно всё обсудить.
И мы отправились в сырой, гулкий, пустынный подвал (на втором этаже бара Scotland Yard), где человек пятьсот смотрели футбол и где нам поэтому никто не мешал. К тому же, там давали артуровский Guinness и мой Kilkenny.
***
Итак, за Stad Amsterdam...
2 декабря 2011 года мы увидели этот трёхмачтовый клипер у стенки в городе Santa Cruz.
- Пойдём на нём? - спросил я, разглядывая старинный такелаж.
- Надо идти, - сказал Артур. - Life Time Experience.
Если Артур про что-нибудь говорит «Life Time Experience», то для меня это первый повод усомниться в оптимистичности поговорки «обещанного три года ждут».
Вы когда-нибудь видели, как в пластилиновом мультике дерево превращается в лужу, лужа - в небоскрёб, небоскрёб - в аэроплан, ну и так далее? - вот так примерно Артур перестраивает «Ритреллу». И вообще, это очень хороший пример, чтобы объяснить, как Артур планирует и претворяет в жизнь все свои решения.
Восемь лет назад, когда «Ритрелла» впервые подняла якоря, он сказал:
- Великое дело! Life Time Experience!
Он тогда даже сам не знал, как он был прав! Он, понятно, имел в виду, что через год корабль выйдет в море. Но уже восьмой год «Ритрелла» перестраивается. Дерево в лужу, лужа в небоскрёб, небоскрёб в аэроплан. Это такой experience, на который уходит весь Артуров lifetime.
Ждать восемь лет, чтоб попасть на борт Stad Amsterdam я не собирался, потому и взялся за дело самостоятельно.
Артуру я про клипер сказал:
- Тебе вообще делать ничего не придётся! Радуйся! Ты только платишь деньги (смешное дело! ты быстро привыкнешь!), а самое сложное я беру на себя, даже не думай!
(Слава господу, не перевелись еще люди, способные не только оценить, но и безропотно оплатить мои организаторские таланты! Хотя бы одного такого я точно знаю: это - Артур).
Но мы ехали не одни. И вообще, всё затевалось именно как подарок. Соответственно, предполагались сложности, о который предупреждал ещё злобный дохтур дядька Фрейд.
- Она точно едет? - спросил я у Артура известно о ком.
- Там всё непросто, - сказал Артур понятно про что.
И, в свою очередь, задал мне такой же вопрос.
- Разумеется, беру, - сказал я, - давно я ничего такого не вытворял. Я всё организую, ты за всё платишь, а для них обеих это будет сюрприз. И они должны понять, что мы это всё делаем задолго до их долбанного восьмого марта.
Последняя фраза была вообще гениальная. Особенно с учетом того, что разговор происходил 10 марта.
- Да, - согласился Артур, - для них это практически аванс. А, учитывая временной зазор, я бы даже сказал, - фьючерс. Так что, начинаем действовать и строго храним тайну. Тогда рано или поздно они обе поймут, что в душе мы с тобой хорошие люди.
- Не факт! - засомневался я. - Про тебя не скажу, а мне уже приходили смс-ки, в которых наличие у меня души опровергалось на научной основе, с многочисленными примерами и даже опытным путём.
- Ну, будем считать, что мы для них просто два бездушных, но замечательных и родных негодяя, - закрыл тему Артур.
В мае пришлось распорядиться, чтоб он связался с менеджментом клипера.
- Ты ж сказал, ты сам всё организуешь. Что я только платить буду...
- Это касается денег, - парировал я. - Так что, давай связывайся.
Через неделю Артур заплатил первый взнос и сказал, что мы должны заполнить медицинские сертификаты на всех четырёх.
- Ну и заполни! - сказал я.
- Да, но там рост, вес, склонности к болезням... - начал было он.
- Считай, что ты моя единственная болезненная склонность. И вообще, хорош друг! - ты даже не помнишь мой рост! Положи себе на голову два спичечных коробка - это буду я.
- Но, слушай, там не только ты, там еще и она, а я не помню её вес.
- Ты её совсем забыл, - огорчился я. - Ты даже не помнишь, сколько она весит! Это же сообщающиеся сосуды! Посмотри на меня и ты поймёшь, что она не весит вообще ничего!
Через месяц он снова заплатил.
- Потребуй, чтоб они прислали подтверждение оплаты, маршрут, список необходимых вещей и карту с местом стоянки клипера, - распорядился я.
- А ты не можешь этого сам сделать? - поинтересовался Артур.
- Но платил же ты, - резонно заметил я, - значит, и прислать это всё они должны тебе.
Еще две недели он переписывался с клипером, пока мне не пришлось ему напомнить, чтоб он заказал билеты в Амстердам, трансфер из аэропорта и гостиницу на кольце каналов.
Иногда трудно управлять людьми. Артур мне в этом признался, когда показывал бесконечную переписку с клипером, отелем, авиакомпанией и банком. Нас спасло только то, что я умею хорошо управлять Артуром.
- Вот видишь, как замечательно всё складывается, когда я беру дело в свои руки и держу тебя на вторых ролях? - сказал я ему при очередной встрече. - Бог весть что б ты там мог накуролесить, если б я тобой постоянно не руководил!
***
...Клипер должен был утром 14-го октября выходить из Гааги (порт Scheveningen), пройти Ла-Манш, обогнуть Францию, миновать Бискай, пройти траверс моего любимого мыса Финистерре, и, прочесав вдоль Берега Смерти (Costa de la Muerte), выскочить на рассвете 23-го к северной Португалии.
***
Всё лето мы проковырялись с документами, периодически шепотом обсуждая авантюру в гулких подземельях, где дают Guinness и Kilkenny.
- Меня уже три раза из дома выгоняли, - сообщил я Артуру в конце лета. - Я сюрприз готовлю, а мне же хуже!
- Не переживай! - сказал Артур. - Меня уже из двух домов выгоняли.
Я удивился, а Артур, заметив мой взгляд, сказал:
- Даже и не думай! Я имел в виду маму...
Вот так всегда! - ты готовишь человеку подарок, сводишь несводимые концы, прорабатываешь варианты, а человек смотрит на тебя и говорит: «У меня стойкое ощущение, что ты меня постоянно обманываешь!» И что тут скажешь?! Как авантюрист с опытом отвечу: ничего!
- Между прочим, давай проверим, - вспомнил Артур и положил себе на голову два спичечных коробка. - Как я тебе?
- В таком виде - полный идиот! - искренне признался я, положил туда третий коробок и мы разошлись.
В конце сентября он пришёл совсем убитый:
- Всё пропало! У неё кончился паспорт и она никуда не едет! А у тебя?
- У меня нормально, у меня - едет.
- У тебя подозревает что-нибудь?
- Что-нибудь обо мне она и так всегда подозревает.
- Ну, это ты заслужил! - с уважением протянул Артур. - А про клипер?
- А про клипер она пока думает, что мы просто летим с ней на выходные в Таллинн.
- Хорошие выходные! - десять дней в Океане.
- А я скажу, что снял номер в старом корабле, из которого сделали гостиницу, а корабль случайно отвязался и уплыл...
- С двадцатью шестью горничными, которые вдруг полезли на мачты менять бельё? Уж скажи ей тогда, что ты и сам в эту гостиницу палубной обезьянкой устроился...
Мы задумались.
- Кстати, о палубной обезьянке! Ты подал мне хорошую мысль! - сказал я. - А почему бы нам в этом качестве не взять с собой Антона, раз у тебя образовалось свободное место?
- Я сказал - обезьянку, я не сказал - палубного бегемота! - возмутился Артур. - К тому же, он храпит. Между прочим, ты тоже храпишь. Тогда, может, вы будете жить с Антоном, а я в другой каюте с Ленкой?
- Не надо думать, что моя жизнь - сплошные молочные реки, - надменно ответил я, - так что, перестань, пожалуйста, снимать с меня последние сливки. Кстати, ни с каким Антоном я спать не собираюсь. Среди моих музыкальных предпочтений «храпеть дуэтом» не значится. На бис - тем более.
(чудесно и лестно: я, Леночка - последняя сливка, это моя личная горынычева вставка в текст моего, блин, юридически оформленного мужа!
Ох, утоплюсь.) Простить?
И мы опять разошлись.
...В начале октября авантюра «Stad Amsterdam» вступила в завершающую фазу. С клипера сообщили, что в экипировке обязательно должны быть штормовая куртка и морские сапоги. И вообще прислали целый список.
- Ты не забыла, что мы собираемся в Таллинн? - напомнил я. - Кстати, там возможен ветер с водой (по-другому завуалированно описать шторм у меня не получилось). Я-то поеду в своей яхтенной куртке, надо бы и тебе что-то такое купить...
Мы отправились в первую же Gaastra и купили ей там океанскую штормовую куртку. Морские сапоги она увидела сама, так что я, вроде, оказался и ни при чем.
- Мне кажется, - сказала она, - в них по Таллинну нормально будет ходить.
- Очень правильно! - горячо одобрил я. - Полностью поддерживаю.
Полдела было сделано. Правда, я чуть не спалился. Сначала, когда хотел ей дать примерить яхтенные перчатки. И потом, когда сам себе вслух напомнил, что надо не забыть взять в дорогу спутниковый телефон.
- Термобелье и топсайдеры тоже бери, - сказал я, вспоминая присланный список, - а то чёрт его знает, что там в этом Таллинне...
- Ну, а если там холодно, - спросила она, - то, может, мы дальше в какой-нибудь другой город поедем?
- В какой? - встрепенулся я, вспомнив о её старой тяге к Литве.
- Ну, не знаю... В Амстердам, например...
Я чуть не развалился!
- Представляешь, - сказал я, добравшись до гулкого пустынного подвала, - Амстердам!
- Сама предложила? - не поверил Артур.
- Именно. Я даже рта не раскрывал!
Мы взяли Guinness и Kilkenny.
- Я всегда говорил, что она умная женщина, - сказал Артур, - а она еще и догадливая оказалась. Тогда делаем так: есть билеты до Амстердама с пересадкой в Эстонии. Стыковка всего час. Очень удобно. И вечером - уже на Херенграхте. Нормально? Она ж хотела в Амстердам именно через Таллинн? Вот оно и сложилось!
- А что Таллинн всего час - ничего? Как ты думаешь?
- А что там больше делать? - резонно спросил Артур. - Тоже мне - город! Можно подумать, это танковый музей в Кубинке!
- Соблазнительно, - задумался я.
- Ars Seductionem, - отозвался он.
- А?
- Ну, помнишь, у Овидия - Ars Amandi - «Искусство любить»? Ну, так Ars Seductionem это - искусство соблазнения, если я ничего в латыни не напутал. Я ж тебе говорил, я всего лишь кандидат, я даже не доктор наук...
На самое дно чемодана ушли мои яхтенные перчатки, зюйдвестка, документы для клипера и личный log-book. Плюс три блока сигарет (в охотку покурить на выходных).
На видное месте в доме за два дня до отъезда была положена карта Эстонии.
Все разговоры с Артуром велись только из машины или офиса. Мы разделились и он взял билеты на Франкфурт. Наша случайная встреча назначена на причале Аdriaan Maaskade в порту Scheveningen.
Громко озвучивались метеосводки Таллинна.
Дети учились у кота задавать вопросы глазами и ответы воспринимать так же.
***
- Ну, что? - спросил я вечером 11-го. - Начинаем? А то я уже боюсь.
- Давай! - перекрестился Артур, берясь за рубильник.
Ударил гром. Упало дерево. По дисплею побежали огненные цифры. Хорошо смазанные шестерни нашей авантюры стронулись с места и начали набирать ход...
Там - ровно та свобода, которую я отыскиваю тут, дома. В погребе, под рогожей.
Никто меня не видит, ничего не требует и ни о чём не спрашивает.
В первый и предпоследний раз была я в Амстердаме очень давно, всего один день, но ноги-то помнят. Теперь, во второй и свежий последний раз (ну, я же ещё туда вернусь?) - ноги мои без карты сами нашли ход: от вокзала надо идти прямо, там будет площадь Дам, а направо от неё - каналы. Хёренгахт, Кайзерграхт и другие. Где-то тут должен быть мой итальянский кабачок, с домашним вином. Хорошо сидеть в Амстердаме и думать, например, об Италии. Тот итальянский кабачок кончился из-за кризиса. Вообще-то, если бродить по каналам, то больше нету кабачков. Надо уходить в специальные кабачковые места. Ну да Амстердам, пережив кризис, от этого мало что потерял. Хороший город. Румяные, безбашенные жители. На всяком велике - по двое- по четверо, с детьми и тележками. Примерно как во Вьетнаме - мотоцикл.
Вот родиться бы раскорякою, сидеть сразу во всех любимых местах и таращиться своей тысячей глаз сразу на весь мир... Но не получается. Мы какие-то такие удались, что пространство (это где мы) - пуп земли. А вокруг - всего лишь линия горизонта. Потому приходится всегда хотеть куда-то ещё. Мы - эгоцентрики, так нам дано. Вероятно, отсюда - мучительная и беспощадная идея патриотизма. Где родился, там и пропади. Если ты патриот.
Ну да ладно. Я, большой патриот маленькой планеты Земля, вернулась в мой город, знакомый до смеха.
Дождь лупил горизонтально, ветер был главным по отношению даже к дождю. Зонт был никчемен и обречён.
Мы промокли в минуту. Шли, такие мокрые, сгибаясь под тяжестью щедрой воды, а вокруг стояли глазастые дома (окон в каждом фасаде больше, чем стен, жителям Амстердама нравится свет, им интересно смотреть наружу. Этим жителям безразлично, что кто-то за кем-то может подсмотреть снаружи: чего подсматривать, если абсолютно всё - легально?)
Город убитых и сваленных там же, по набережным, куч зонтов (фото я потеряла) и тяжело раненных велосипедов. В первую очередь гибнет то, что наиболее нужно в быту. Ломается оно - от избытка эксплуатации. (Впрочем, говорят, что неработающие органы - тоже быстро умирают. Но это - не по теме Амстердама, велосипедов и зонтов.)
Амстердам - город убитых зонтов, раненых велосипедов и непрерывного звона. Переломанные ветром зонты складывают пирамидами, это красиво, но картинку я потеряла.
Звонят часы на башнях, звенят трамваи и звонки велосипедов, которые тут - основной вид транспорта. Звук отражается от воды каналов, в ушах звенит от такого города.
Я видела, как из такси выпрыгнула барышня, хотела сесть на свой припаркованный велосипед, но уронила и его, и стоящий рядом с ним, рассмеялась, да и села обратно в своё такси. И умотала.
Ноги нас привели в "Либерти Хаус". Не подумайте дурного, но нам там честно сказали, что в их заведении можно курить только траву. А табак - нельзя.
Так они берегут здоровье посетителей.
Там бармен с чёрными обгрызанными ногтями набил и продал нам легальное это самое, с которым мы не знали, как обойтись. Мы стеснялись и даже боялись. Но - уж надо же было купить. Если ты приехал в такой либерантный город, и не в квартал его знатных красных фонарей, и не в однополый брак, то хоть что-то легальное надо же ухватить с собою из звонкого города. Глазастого, дождливого. Где вряд ли в скором времени мы окажемся снова.
Для меня трава - повод подумать параллельно восемь мыслей, это интересно; для Попутчика - просто снотворное.
Обидно, что он даже хоть каких-то снов не видит.
Мало было мне Амстердама, всего-то сутки. Я снова не дошла до музея Ван Гога. Утешила себя тем, что наилучшие собрания его картин - в Москве и Питере. Ну и кое-чего случайно (:))) есть в Париже. Я ж видела. Мне нравятся узкие, кривые и бесконечные мазки - примерно как человечьи мысли о жизни в том возрасте, когда она кажется бесконечной.
Ван Гог - художник для подростков, хватит уже мне этой нервности. Ну, пока хватит, а там поглядим.
Да и вообще ж, я крайне редко посещаю музеи, зачем мне выпендриваться в Амстердаме, сквозь горизонтальный дождь. Всего на сутки.
Ближе к вечеру мы добрались до вокзала, встретили нашего друга Артура, который любит жить в ночлежках Амстердама (тридцать восемь спящих в одной казарме, от чужого храпа спасают беруши, цена вопроса - 25 евро за ночь. Такой особый прикол у Артура. Он там не хочет позволять себе чего-то более индивидуального.)
Поехали мы в Гаагу. Теперь уже втроём. Рассматривали плоскую землю низменной страны и её ветряки.
- Сдается мне, - проскрипел Артур, - что ветряки им тут ничего толком не дают. Это - элемент декора. Для услады взора туриста. И вращаются они - исключительно от электричества.
В Гааге ветер был сильнее, там мы влезли в парусник Stad Amsterdam, разбросали по каюте одежду, очень хотелось спать.
Про море, шторм и сорок узлов - напишу потом.
Я со всеми моими преклонными годами повадилась плохо получаться на фотографиях, там, на фоне чего бы то ни было - меня нету.
Да и ну меня в пень. Фото в данном случае - не более чем вещдоки: была!
Я - вот.
Потом напишу про собственно ощущения корабля. Потому что много дней провела между небом и землёй.
На воде.
Вот - пост из Попутчика, он хорошо пишет и кажет.
Мы с ним вместе только что прошли более тысячи морских миль, иной раз я была близка к идее спрыгнуть за борт.
Там, в его рассказе - о пользе вранья. Я же знаю, что выбор - всегда за женщиной. Что б он там ни врал.
Мне он - нравится. Похоже, я не ошиблась в своём выборе Попутчика.
Оригинал взят у suzemka в АВАНТЮРА ИЛИ ARS SEDUCTIONEM
Посмотрите на него. В детстве вы видели его на рисунках. Потом выросли и решили, что его больше нет? - заблуждаетесь: вот он живой и настоящий! Мокрый, порывистый и наглый. Взгляните ещё раз. И вы поймёте, почему мы с Артуром всё это затеяли.
***
...Барышня понравилась сразу. Надо было срочно соблазнять. Но существовала помеха в виде её жениха. Там всё зашло совсем далеко: они собирались пожениться и умотать в Литву, в свадебное путешествие.
А что такое Lietuva под осень? Унылая пора и разочарованье: Вильнюс, Тракай, Зарасай и сплошные Кейстуты с прямодушными в своей художественной наивности Чюрлёнисами. Маленькая страна. Что с них взять, кроме древнегреческих падежных окончаний и кинокартины «Мёртвый сезон» про Баниониса?
Ясное дело, на жениха с Кейстутами мне было плевать, а вот барышню терять было совсем непростительно и нерасчётливо: ищи её потом такую!
...Было лето. До начала занятий в универе оставалось чуть больше месяца. А эти через неделю уезжали в свою постыло-туристическую Литву, пахнущую тминным пивом и древней рыцарской жратвой с подозрительно авиамоторным названием «Цепеллин».
Херня какая-то! Времени у меня, считай, совсем не было. Я чувствовал, что тону.
- А сам-то ты где отдыхать собираешься этим летом? - спросила она.
Надо было ей ответить что-то сногсшибающее. Не мог же я сказать, что вообще-то должен копать у родителей картошку.
- Ну, как - где отдыхаю,.. - пожал я плечами. - Как всегда, у себя. В своей пещере. У моря.
- В пещере? - подняла она бровки.
- Ну, в гроте в своём, - нехотя ответил я, отводя глаза.
- А ну-ка, расскажи! - потребовала она, усаживаясь поудобнее и тревожа меня коленкой.
- Да чё рассказывать? - скучно начал я, пялясь на коленку. - На Чёрном море... в безлюдном ущелье... там мой грот... Слушай, а тебе-то зачем? Ты ж всё равно замуж выходишь.
- Рассказывай, рассказывай! - потребовала она.
- Да нечего особенно рассказывать. Можешь не отодвигаться... Ну, такое ущелье, как у Жюля Верна, в общем. Там никого нет. Есть грот, перед ним - море, над гротом - инжирное дерево, так что вход ко мне не виден. Ну вот, там я и живу каждое лето.
И, выждав паузу, добавил:
- Один.
Расчет оказался верным: грот в ущелье на берегу моря нагнал на меня больше туманного флёру, чем картошка с колхозными никами «синеглазка» или «невская».
Я отлично понимал: на дворе не девятнадцатый год, а я не деревенский мироед, чтоб, хвастаясь урожаем, уложить девицу в постель фразой: «Со мной, благодаря бога, до Покрова доживёшь сытно».
А грот у моря её зацепил. Она подумала, загрустила и умотала к жениху делать плезир.
Через день она опять нарисовалась и спросила:
- А ты сильно будешь против, если и мы с тобой в твой грот поедем?
- Да пожалуйста, - равнодушно ответил я. - Какая мне разница, кто там живёт, когда я выхожу проверять капканы...
- Ой! - сказала она на капканы и снова умотала.
Еще через день она, печалясь, сообщила, что жених, гад такой, к морю не хочет, а хочет в Литву, к своим жирным «цепеллинам».
- А ничё, если я с тобой без него поеду? - спросила она. - А уже потом сразу замуж, медовый месяц и всё такое... Как в омут.
Две тревожных мысли посетили меня. Первая: неужели я произвожу впечатление мужского человека, от которого нет совсем никакой опасности? И вторая: кто ж это, интересно, теперь за меня картошку копать будет?
А вслух сказал:
- Чёрт вас, юных невест, разберёт... Но, если ты не против питаться ядовитыми змеями и сырыми бурундуками, то поехали...
- Я консервами обойдусь, - сказала она, - ты мне только капканы покажи, чтоб я в них не попала, как сырой бурундук. Кстати, а речка там есть?
«Что-то совсем плохо я знаю свой грот» - отметил я про себя, а ей сообщил:
- Там водопад.
После этого она стандартно убежала к жениху, а мне пришлось ставить на уши друзей.
- В общем так, - сказал я. - Слушайте исходные данные! Требуется: пустынное ущелье на берегу Чёрного моря и чтоб там обязательно - грот или пещера. Чё хотите делайте! Над пещерой должно расти инжирное дерево. Только соображайте быстрей, а то мне завтра уже ехать. Вроде, всё... А! Чуть не забыл! - надо еще, чтоб там и водопад тоже был.
- Во ты прыткий! - удивились друзья и уселись раскидывать мозги и карты.
***
...Светила луна, плескались тихие, непривычно мелкие волны Чёрного моря, планктон ярко светился на мокрой гальке, чётко обрисовывая мои следы. Она шла по этим следам, а я внимательно осматривал берег. Он, этот берег, вернее - следы водорослей на нём, мне, сахалинцу, не нравились.
- Ты чего ищешь? - спросила она.
- Линию прилива, - раздраженно буркнул я. - До грота далеко, а нас с тобой ночью может смыть.
- Какой прилив? - заинтересовалась барышня. - Его тут толком и не бывает.
Беда была в том, что я вырос у Охотского моря и Чёрное видел первый раз в жизни. Я даже не знал, что инжирное дерево называется смоковницей. А она провела в этих краях всё детство. Я понятия не имел, что не стоит ждать дальневосточного прилива во внутреннем море, так что пришлось в очередной раз выкручиваться.
- Ничего не знаю, - буркнул я, расстилая на камнях спальники, - в том году меня здесь чуть не смыло.
Потом мы выспались и утром увидели «моё» ущелье.
- Вон грот, - показал я. (По рисунку друзей он там должен был находиться).
- Не вижу, - пожаловалась она.
- Разумеется, не видишь, - ухмыльнулся я, - потому, что вход скрыт инжирным деревом. А вон там водопад...
Господи! Благослови наших друзей!
...Утром мы обнаружили, что в море плавают голые люди и тоже сняли всю одежду.
- Ну, что, - сказал я, - давай жить.
Не скажу, что это была наиболее удачная из всех моих двусмысленностей. Но самое трудное к тому времени осталось позади: светлый образ жениха стремительно таял в тумане литовских болот. Эту интригу я провёл гениально.
Остальное же было делом техники, для чего, как известно, вообще никакого ума не требуется. Тем более, что её техника была лучше и чувственней моей. Как говорят менеджеры, которые не в состоянии отвечать за собственные действия, - «так получилось...»
Жених потом окончательно пропал в Америке (туда им, кстати, женихам, и дорога!), а Ленка родила нам с ней Сашку с Дашкой.
То есть жизнь началась с вранья о пещере с водопадом. Ну, а что? По-вашему, стоило ехать копать картошку?..
...Прошли годы. Я повадился дружить с интеллигентными людьми. Во-первых, они вместо «ну, ты и врёшь!» всегда мягко говорили: «есть в тебе какая-то авантюристическая жилка».
Во-вторых, знакомство со мной не давало угаснуть их вечным вопросам «кто виноват?» и «что делать?»
В третьих, интеллигентный человек, даже понимая, что на вопрос «кто виноват?» правильный ответ будет «виноват Фил!», а на вопрос «что делать?» надо сразу орать «удавить Фила!», тем не менее, начинает рефлексировать, пить водку на кухне и думать: «А, может, это не он, а мы себя неправильно ведём? Может, это именно мы за всё в ответе?..»
Но самых близких я всё-таки старался в свои авантюры не втягивать. Разумеется, это не касалось Артура, потому, что он сам меня куда хочешь втянет. А тут мы с ним неожиданно втянулись вместе и, более того, решили не дать никакого шанса близким. (Про нас что хочешь можно плести, но близкие у нас с ним тоже есть).
- Конечно, это будет чистой воды обман, - вслух размышлял я, - хотя, в принципе, мы можем назвать это словом «розыгрыш». Или даже - «сюрприз». Или, например, притвориться, что с нашей стороны это такой нетривиальный подарок, а?
Артур крутил в руке новую острогу.
- Не стоит тебе вилять, - сказал он. - Это именно враньё. Но как раз это им и надо. Обман нужен. В смысле, романтика. Неважно. Я плохо формулирую, я всего лишь кандидат наук, даже не доктор.
- И слава богу, - одобрил я. - Ты кандидат филологических наук, даже не проктолог. От таких докторов как ты в наши годы лучше держаться подальше. Я интересуюсь, что ты скажешь за Stad Amsterdam?
- Если ты про меня, то я скажу: чтобы нет, так - да.
И Артур воткнул острогу в пол.
- Не надо, чтоб об этом много болтали, - предупредил я. - Нам следует выбрать какой-нибудь пустынный, сырой, (можно - гулкий) подвал и там спокойно всё обсудить.
И мы отправились в сырой, гулкий, пустынный подвал (на втором этаже бара Scotland Yard), где человек пятьсот смотрели футбол и где нам поэтому никто не мешал. К тому же, там давали артуровский Guinness и мой Kilkenny.
***
Итак, за Stad Amsterdam...
2 декабря 2011 года мы увидели этот трёхмачтовый клипер у стенки в городе Santa Cruz.
- Пойдём на нём? - спросил я, разглядывая старинный такелаж.
- Надо идти, - сказал Артур. - Life Time Experience.
Если Артур про что-нибудь говорит «Life Time Experience», то для меня это первый повод усомниться в оптимистичности поговорки «обещанного три года ждут».
Вы когда-нибудь видели, как в пластилиновом мультике дерево превращается в лужу, лужа - в небоскрёб, небоскрёб - в аэроплан, ну и так далее? - вот так примерно Артур перестраивает «Ритреллу». И вообще, это очень хороший пример, чтобы объяснить, как Артур планирует и претворяет в жизнь все свои решения.
Восемь лет назад, когда «Ритрелла» впервые подняла якоря, он сказал:
- Великое дело! Life Time Experience!
Он тогда даже сам не знал, как он был прав! Он, понятно, имел в виду, что через год корабль выйдет в море. Но уже восьмой год «Ритрелла» перестраивается. Дерево в лужу, лужа в небоскрёб, небоскрёб в аэроплан. Это такой experience, на который уходит весь Артуров lifetime.
Ждать восемь лет, чтоб попасть на борт Stad Amsterdam я не собирался, потому и взялся за дело самостоятельно.
Артуру я про клипер сказал:
- Тебе вообще делать ничего не придётся! Радуйся! Ты только платишь деньги (смешное дело! ты быстро привыкнешь!), а самое сложное я беру на себя, даже не думай!
(Слава господу, не перевелись еще люди, способные не только оценить, но и безропотно оплатить мои организаторские таланты! Хотя бы одного такого я точно знаю: это - Артур).
Но мы ехали не одни. И вообще, всё затевалось именно как подарок. Соответственно, предполагались сложности, о который предупреждал ещё злобный дохтур дядька Фрейд.
- Она точно едет? - спросил я у Артура известно о ком.
- Там всё непросто, - сказал Артур понятно про что.
И, в свою очередь, задал мне такой же вопрос.
- Разумеется, беру, - сказал я, - давно я ничего такого не вытворял. Я всё организую, ты за всё платишь, а для них обеих это будет сюрприз. И они должны понять, что мы это всё делаем задолго до их долбанного восьмого марта.
Последняя фраза была вообще гениальная. Особенно с учетом того, что разговор происходил 10 марта.
- Да, - согласился Артур, - для них это практически аванс. А, учитывая временной зазор, я бы даже сказал, - фьючерс. Так что, начинаем действовать и строго храним тайну. Тогда рано или поздно они обе поймут, что в душе мы с тобой хорошие люди.
- Не факт! - засомневался я. - Про тебя не скажу, а мне уже приходили смс-ки, в которых наличие у меня души опровергалось на научной основе, с многочисленными примерами и даже опытным путём.
- Ну, будем считать, что мы для них просто два бездушных, но замечательных и родных негодяя, - закрыл тему Артур.
В мае пришлось распорядиться, чтоб он связался с менеджментом клипера.
- Ты ж сказал, ты сам всё организуешь. Что я только платить буду...
- Это касается денег, - парировал я. - Так что, давай связывайся.
Через неделю Артур заплатил первый взнос и сказал, что мы должны заполнить медицинские сертификаты на всех четырёх.
- Ну и заполни! - сказал я.
- Да, но там рост, вес, склонности к болезням... - начал было он.
- Считай, что ты моя единственная болезненная склонность. И вообще, хорош друг! - ты даже не помнишь мой рост! Положи себе на голову два спичечных коробка - это буду я.
- Но, слушай, там не только ты, там еще и она, а я не помню её вес.
- Ты её совсем забыл, - огорчился я. - Ты даже не помнишь, сколько она весит! Это же сообщающиеся сосуды! Посмотри на меня и ты поймёшь, что она не весит вообще ничего!
Через месяц он снова заплатил.
- Потребуй, чтоб они прислали подтверждение оплаты, маршрут, список необходимых вещей и карту с местом стоянки клипера, - распорядился я.
- А ты не можешь этого сам сделать? - поинтересовался Артур.
- Но платил же ты, - резонно заметил я, - значит, и прислать это всё они должны тебе.
Еще две недели он переписывался с клипером, пока мне не пришлось ему напомнить, чтоб он заказал билеты в Амстердам, трансфер из аэропорта и гостиницу на кольце каналов.
Иногда трудно управлять людьми. Артур мне в этом признался, когда показывал бесконечную переписку с клипером, отелем, авиакомпанией и банком. Нас спасло только то, что я умею хорошо управлять Артуром.
- Вот видишь, как замечательно всё складывается, когда я беру дело в свои руки и держу тебя на вторых ролях? - сказал я ему при очередной встрече. - Бог весть что б ты там мог накуролесить, если б я тобой постоянно не руководил!
***
...Клипер должен был утром 14-го октября выходить из Гааги (порт Scheveningen), пройти Ла-Манш, обогнуть Францию, миновать Бискай, пройти траверс моего любимого мыса Финистерре, и, прочесав вдоль Берега Смерти (Costa de la Muerte), выскочить на рассвете 23-го к северной Португалии.
***
Всё лето мы проковырялись с документами, периодически шепотом обсуждая авантюру в гулких подземельях, где дают Guinness и Kilkenny.
- Меня уже три раза из дома выгоняли, - сообщил я Артуру в конце лета. - Я сюрприз готовлю, а мне же хуже!
- Не переживай! - сказал Артур. - Меня уже из двух домов выгоняли.
Я удивился, а Артур, заметив мой взгляд, сказал:
- Даже и не думай! Я имел в виду маму...
Вот так всегда! - ты готовишь человеку подарок, сводишь несводимые концы, прорабатываешь варианты, а человек смотрит на тебя и говорит: «У меня стойкое ощущение, что ты меня постоянно обманываешь!» И что тут скажешь?! Как авантюрист с опытом отвечу: ничего!
- Между прочим, давай проверим, - вспомнил Артур и положил себе на голову два спичечных коробка. - Как я тебе?
- В таком виде - полный идиот! - искренне признался я, положил туда третий коробок и мы разошлись.
В конце сентября он пришёл совсем убитый:
- Всё пропало! У неё кончился паспорт и она никуда не едет! А у тебя?
- У меня нормально, у меня - едет.
- У тебя подозревает что-нибудь?
- Что-нибудь обо мне она и так всегда подозревает.
- Ну, это ты заслужил! - с уважением протянул Артур. - А про клипер?
- А про клипер она пока думает, что мы просто летим с ней на выходные в Таллинн.
- Хорошие выходные! - десять дней в Океане.
- А я скажу, что снял номер в старом корабле, из которого сделали гостиницу, а корабль случайно отвязался и уплыл...
- С двадцатью шестью горничными, которые вдруг полезли на мачты менять бельё? Уж скажи ей тогда, что ты и сам в эту гостиницу палубной обезьянкой устроился...
Мы задумались.
- Кстати, о палубной обезьянке! Ты подал мне хорошую мысль! - сказал я. - А почему бы нам в этом качестве не взять с собой Антона, раз у тебя образовалось свободное место?
- Я сказал - обезьянку, я не сказал - палубного бегемота! - возмутился Артур. - К тому же, он храпит. Между прочим, ты тоже храпишь. Тогда, может, вы будете жить с Антоном, а я в другой каюте с Ленкой?
- Не надо думать, что моя жизнь - сплошные молочные реки, - надменно ответил я, - так что, перестань, пожалуйста, снимать с меня последние сливки. Кстати, ни с каким Антоном я спать не собираюсь. Среди моих музыкальных предпочтений «храпеть дуэтом» не значится. На бис - тем более.
(чудесно и лестно: я, Леночка - последняя сливка, это моя личная горынычева вставка в текст моего, блин, юридически оформленного мужа!
Ох, утоплюсь.) Простить?
И мы опять разошлись.
...В начале октября авантюра «Stad Amsterdam» вступила в завершающую фазу. С клипера сообщили, что в экипировке обязательно должны быть штормовая куртка и морские сапоги. И вообще прислали целый список.
- Ты не забыла, что мы собираемся в Таллинн? - напомнил я. - Кстати, там возможен ветер с водой (по-другому завуалированно описать шторм у меня не получилось). Я-то поеду в своей яхтенной куртке, надо бы и тебе что-то такое купить...
Мы отправились в первую же Gaastra и купили ей там океанскую штормовую куртку. Морские сапоги она увидела сама, так что я, вроде, оказался и ни при чем.
- Мне кажется, - сказала она, - в них по Таллинну нормально будет ходить.
- Очень правильно! - горячо одобрил я. - Полностью поддерживаю.
Полдела было сделано. Правда, я чуть не спалился. Сначала, когда хотел ей дать примерить яхтенные перчатки. И потом, когда сам себе вслух напомнил, что надо не забыть взять в дорогу спутниковый телефон.
- Термобелье и топсайдеры тоже бери, - сказал я, вспоминая присланный список, - а то чёрт его знает, что там в этом Таллинне...
- Ну, а если там холодно, - спросила она, - то, может, мы дальше в какой-нибудь другой город поедем?
- В какой? - встрепенулся я, вспомнив о её старой тяге к Литве.
- Ну, не знаю... В Амстердам, например...
Я чуть не развалился!
- Представляешь, - сказал я, добравшись до гулкого пустынного подвала, - Амстердам!
- Сама предложила? - не поверил Артур.
- Именно. Я даже рта не раскрывал!
Мы взяли Guinness и Kilkenny.
- Я всегда говорил, что она умная женщина, - сказал Артур, - а она еще и догадливая оказалась. Тогда делаем так: есть билеты до Амстердама с пересадкой в Эстонии. Стыковка всего час. Очень удобно. И вечером - уже на Херенграхте. Нормально? Она ж хотела в Амстердам именно через Таллинн? Вот оно и сложилось!
- А что Таллинн всего час - ничего? Как ты думаешь?
- А что там больше делать? - резонно спросил Артур. - Тоже мне - город! Можно подумать, это танковый музей в Кубинке!
- Соблазнительно, - задумался я.
- Ars Seductionem, - отозвался он.
- А?
- Ну, помнишь, у Овидия - Ars Amandi - «Искусство любить»? Ну, так Ars Seductionem это - искусство соблазнения, если я ничего в латыни не напутал. Я ж тебе говорил, я всего лишь кандидат, я даже не доктор наук...
На самое дно чемодана ушли мои яхтенные перчатки, зюйдвестка, документы для клипера и личный log-book. Плюс три блока сигарет (в охотку покурить на выходных).
На видное месте в доме за два дня до отъезда была положена карта Эстонии.
Все разговоры с Артуром велись только из машины или офиса. Мы разделились и он взял билеты на Франкфурт. Наша случайная встреча назначена на причале Аdriaan Maaskade в порту Scheveningen.
Громко озвучивались метеосводки Таллинна.
Дети учились у кота задавать вопросы глазами и ответы воспринимать так же.
***
- Ну, что? - спросил я вечером 11-го. - Начинаем? А то я уже боюсь.
- Давай! - перекрестился Артур, берясь за рубильник.
Ударил гром. Упало дерево. По дисплею побежали огненные цифры. Хорошо смазанные шестерни нашей авантюры стронулись с места и начали набирать ход...