Орио: где мой паспорт пилигрима?
Я всегда старалась написать не просто пост, а чтобы это был хоть чуть интересный рассказ. Вероятно, я мнила себя литературным талантом. И зачастую усердие моё оборачивалось ровно тем боком, что рассказ получался так себе, а пока я над ним, натужным, тужилась, множество событий пролетало мимо - пока я надувала щёки да стремилась выдать "что-нибудь эдакое", вокруг неслась и неустанно менялась сама жизнь.
Многие меня упрекают в том, что толком ничего обо мне из этого моего журнала не ясно. Где, мол, эта Леночка на самом-то деле, с кем, что с ней происходит, что она чувствует-думает. И т.д. Я нерегулярно бываю в ЖЖ - в основном, потому, что сижу да тужусь написать что-то действительно интересное. Такой вот сорт оф гордыня.
Недавно перечитала несколько своих последних записей и согласилась с мнением "многих", решила, что "надо чаще встречаться", а значит, пора прекратить тужиться да "вынашивать" рассказы, а вместо этого начать вести дневник. Вот как оно случилось - то или иное - так сразу же теперь и пишу. Торопливо и мелочно, стараясь ничего не упустить. Ну, как люди делают. Так что извините за бесхитростность и вероятную шершавость изложения. Пишу теперь быстро, без усердия и самоконтроля)) Ухожу в жанр дневника.
... До Орио от Сан-Себастьяна можно добраться за полчаса по железной дороге. Проскочив пять-шесть тоннелей, поезд выносит тебя в тишь да глушь.Сплошные леса и горы. Никто не уточнял, чего ради стоит ехать именно туда, так что мы сделали это просто ради разнообразия.
Чистенький и очень современный поезд доставил нас к древним обшарпанным домишкам, свистнул и бодро унёсся дальше, в сторону Бильбао.
А мы остались на маленькой станции Орио. Где-то за ущельем шумел океан, вокруг нас шевелился свежепромытый, душистый лес, а первая ж от станции улица вела куда-то круто наверх. Мимо грузного, неотёсанного, похожего на гигантскую саклю то ли храма, то ли замка.
Впереди нас нарисовалась беспрецедентно колоритная группа туристов.
- Смотрите на них, это ж совсем туристы-туристы! - обрадовалась Саша и полезла за айфоном, чтоб немедленно их запечатлеть.
Их было то ли пять, то ли семь (там всё время кто-то прибывал-убывал), все до одного в светлых штанишках и панамках, с посохами и рюкзачками. Один старичок, а за ним еле поспевают то ли пять, то ли шесть старушек.
Все они оказались французскими пилигримами, которые лезут в эту гору, потому что ищут отель Сан-Мартина. "А вы что тут ищете?" - спросил нас старичок. .
Мы и сами не знали. Возможно, мы искали свободы и покоя, забыться и заснуть.
"А мы ищем, где тут море!" - ляпнули мы наугад, старичок мгновенно потерял было к нам интерес, но по какой-то неведомой причине мы присоединились к пилигримам и очень бодро попёрлись с ними в гору.
Старичок мчался так, словно у него крылатые сандалии, старушки сильно отставали, пыхтели, что есть мочи стуча своими посохами об дорогу, но не жаловались: "Он у нас всегда такой, мы привыкли!"
Перед вывеской Сан-Мартина оказалось, что для поселения необходимы паспорта. И не просто паспорта, а паспорта пилигримов! Старичок продемонстрировал нам свой - такая потёртая бумага, вся в печатях, и каждая из печатей - гордая отметка очередного пристанища, подтверждающая, что ты - пилигрим и попал в то или иное пилигримское место не абы как, а по-пилигримски. То есть пешком, с палкой и панамой. (Примерно так же, в специальных бумагах, отмечают свои морские мили парусные моряки, и очень гордятся теми бумагами и печатями, сама видела!)
У нас с собой не было ни паспорта пилигрима, ни какого-либо другого паспорта, поэтому мы обошли отель Святого Мартина стороной и задумались, куда ж денемся дальше.
Вокруг были ослепительно зелёные горы, пасмурное небо (фиг вам! не обманете! вчера мы под таким же сгорели!), редкие поместья с очень-очень странными цветами, словно их рисовал тщательный и творческий ребёнок.
Вдали синел океан, местность излучала покой и привет.
- Пойдёмте-ка на кладбище, - сказал Антоха проникновенно. - Ведь кладбище дарит отдохновение.
Кладбище было обнесено глухой каменной стеной (всё тот же саклевидный стиль, этакое шале), памятники были древние-предревние. Пока мы не присмотрелись к датам захоронений: 2005 год, 2008 год, всё это горе довольно свежее, просто тут, видать, стилистика такая, винтажная; я не удивлюсь, если и нашим знакомцам-пилигримам на самом-то деле лет по пять, панамки вполне даже соответствуют...
Я подумала, что хотела бы пожить в Орио. Хотя там ничего нельзя понять, абсолютно всё написанное - исключительно по-баскски, на испанском сплошной фиг с маслом. Баскский - очень странный, ни на что не похожий язык. По степени странности и непохожести - примерно как венгерский. (Кстати, никто толком не может объяснить, откуда тут взялись баски, не родственные абсолютно никому из соседей.
Кроме языка, у них тут непостижимые знаки. Например, то там, то сям, в самых неожиданных местах - висит нарисованная зелёная лейка с несколькими струйками. А в Сан Себастьяне мы видели многоэтажное здание, и все окна первых двух его этажей уклеены одним и тем же знаком: красный круг, а в нём - ножницы, перечёркнутые красной же полосой. Что ж такое за каждым из этих окон - категорически запрещается стричься? Или же - парикмахерам вход в окно запрещён?
Видели кружок, а в нём - собаку с почти оторванной головой. То ли выгул собак запрещен настолько, что им за это аж отрывают головы, то ли у всякой собаки в этом месте клинит башню. Не понимаю и заинтригована навсегда. Даже сон сегодня увидела: бегает отдельно безголовое рыжее тулово собаки, а отдельно бегает рыжая её голова, на чем-то, что туловом во сне не считается. И непонятно, где, собстенно, то, что надо гладить. Во сне почему-то считалось, что гладить следует безголовое тулово. А я так его боялась...
Ладно, ближе к делу.
Скоро я отсюда уеду, а Сашка останется ещё надолго, так что пусть уж отловит какого-нибудь баска и обо всём его порасспросит. И мне расскажет.
Пляж, где знак с собакой, был маленький и очень уютный. Но, в отличие от нашей Себастьянской бухты, тут, в Орио, открытое море. Точнее, океан. В виде Бискайского залива, который так чтут все парусные моряки. Говорят, Бискай - очень уважаемое и стрёмное место. Наряду с мысом Горн и мысом Доброй Надежды. Тут адские шторма и непредсказуемый ветер.
Скоро я вернусь в Москву, где стану очень гордиться и даже чваниться, что наплавала в Бискае своих честных морских миль. И, заметим, безо всяких парусов либо прочих вспомогательных средств. Просто на пузе.
Многие меня упрекают в том, что толком ничего обо мне из этого моего журнала не ясно. Где, мол, эта Леночка на самом-то деле, с кем, что с ней происходит, что она чувствует-думает. И т.д. Я нерегулярно бываю в ЖЖ - в основном, потому, что сижу да тужусь написать что-то действительно интересное. Такой вот сорт оф гордыня.
Недавно перечитала несколько своих последних записей и согласилась с мнением "многих", решила, что "надо чаще встречаться", а значит, пора прекратить тужиться да "вынашивать" рассказы, а вместо этого начать вести дневник. Вот как оно случилось - то или иное - так сразу же теперь и пишу. Торопливо и мелочно, стараясь ничего не упустить. Ну, как люди делают. Так что извините за бесхитростность и вероятную шершавость изложения. Пишу теперь быстро, без усердия и самоконтроля)) Ухожу в жанр дневника.
... До Орио от Сан-Себастьяна можно добраться за полчаса по железной дороге. Проскочив пять-шесть тоннелей, поезд выносит тебя в тишь да глушь.Сплошные леса и горы. Никто не уточнял, чего ради стоит ехать именно туда, так что мы сделали это просто ради разнообразия.
Чистенький и очень современный поезд доставил нас к древним обшарпанным домишкам, свистнул и бодро унёсся дальше, в сторону Бильбао.
А мы остались на маленькой станции Орио. Где-то за ущельем шумел океан, вокруг нас шевелился свежепромытый, душистый лес, а первая ж от станции улица вела куда-то круто наверх. Мимо грузного, неотёсанного, похожего на гигантскую саклю то ли храма, то ли замка.
Впереди нас нарисовалась беспрецедентно колоритная группа туристов.
- Смотрите на них, это ж совсем туристы-туристы! - обрадовалась Саша и полезла за айфоном, чтоб немедленно их запечатлеть.
Их было то ли пять, то ли семь (там всё время кто-то прибывал-убывал), все до одного в светлых штанишках и панамках, с посохами и рюкзачками. Один старичок, а за ним еле поспевают то ли пять, то ли шесть старушек.
Все они оказались французскими пилигримами, которые лезут в эту гору, потому что ищут отель Сан-Мартина. "А вы что тут ищете?" - спросил нас старичок. .
Мы и сами не знали. Возможно, мы искали свободы и покоя, забыться и заснуть.
"А мы ищем, где тут море!" - ляпнули мы наугад, старичок мгновенно потерял было к нам интерес, но по какой-то неведомой причине мы присоединились к пилигримам и очень бодро попёрлись с ними в гору.
Старичок мчался так, словно у него крылатые сандалии, старушки сильно отставали, пыхтели, что есть мочи стуча своими посохами об дорогу, но не жаловались: "Он у нас всегда такой, мы привыкли!"
Перед вывеской Сан-Мартина оказалось, что для поселения необходимы паспорта. И не просто паспорта, а паспорта пилигримов! Старичок продемонстрировал нам свой - такая потёртая бумага, вся в печатях, и каждая из печатей - гордая отметка очередного пристанища, подтверждающая, что ты - пилигрим и попал в то или иное пилигримское место не абы как, а по-пилигримски. То есть пешком, с палкой и панамой. (Примерно так же, в специальных бумагах, отмечают свои морские мили парусные моряки, и очень гордятся теми бумагами и печатями, сама видела!)
У нас с собой не было ни паспорта пилигрима, ни какого-либо другого паспорта, поэтому мы обошли отель Святого Мартина стороной и задумались, куда ж денемся дальше.
Вокруг были ослепительно зелёные горы, пасмурное небо (фиг вам! не обманете! вчера мы под таким же сгорели!), редкие поместья с очень-очень странными цветами, словно их рисовал тщательный и творческий ребёнок.
Вдали синел океан, местность излучала покой и привет.
- Пойдёмте-ка на кладбище, - сказал Антоха проникновенно. - Ведь кладбище дарит отдохновение.
Кладбище было обнесено глухой каменной стеной (всё тот же саклевидный стиль, этакое шале), памятники были древние-предревние. Пока мы не присмотрелись к датам захоронений: 2005 год, 2008 год, всё это горе довольно свежее, просто тут, видать, стилистика такая, винтажная; я не удивлюсь, если и нашим знакомцам-пилигримам на самом-то деле лет по пять, панамки вполне даже соответствуют...
Я подумала, что хотела бы пожить в Орио. Хотя там ничего нельзя понять, абсолютно всё написанное - исключительно по-баскски, на испанском сплошной фиг с маслом. Баскский - очень странный, ни на что не похожий язык. По степени странности и непохожести - примерно как венгерский. (Кстати, никто толком не может объяснить, откуда тут взялись баски, не родственные абсолютно никому из соседей.
Кроме языка, у них тут непостижимые знаки. Например, то там, то сям, в самых неожиданных местах - висит нарисованная зелёная лейка с несколькими струйками. А в Сан Себастьяне мы видели многоэтажное здание, и все окна первых двух его этажей уклеены одним и тем же знаком: красный круг, а в нём - ножницы, перечёркнутые красной же полосой. Что ж такое за каждым из этих окон - категорически запрещается стричься? Или же - парикмахерам вход в окно запрещён?
Видели кружок, а в нём - собаку с почти оторванной головой. То ли выгул собак запрещен настолько, что им за это аж отрывают головы, то ли у всякой собаки в этом месте клинит башню. Не понимаю и заинтригована навсегда. Даже сон сегодня увидела: бегает отдельно безголовое рыжее тулово собаки, а отдельно бегает рыжая её голова, на чем-то, что туловом во сне не считается. И непонятно, где, собстенно, то, что надо гладить. Во сне почему-то считалось, что гладить следует безголовое тулово. А я так его боялась...
Ладно, ближе к делу.
Скоро я отсюда уеду, а Сашка останется ещё надолго, так что пусть уж отловит какого-нибудь баска и обо всём его порасспросит. И мне расскажет.
Пляж, где знак с собакой, был маленький и очень уютный. Но, в отличие от нашей Себастьянской бухты, тут, в Орио, открытое море. Точнее, океан. В виде Бискайского залива, который так чтут все парусные моряки. Говорят, Бискай - очень уважаемое и стрёмное место. Наряду с мысом Горн и мысом Доброй Надежды. Тут адские шторма и непредсказуемый ветер.
Скоро я вернусь в Москву, где стану очень гордиться и даже чваниться, что наплавала в Бискае своих честных морских миль. И, заметим, безо всяких парусов либо прочих вспомогательных средств. Просто на пузе.