Легенды о Масарике 3. Профессор - заговорщик (часть 1)
Виктор Киркевич предлагает вернуться к Масарику. Вернемся сначала к его киевскому периоду деятельности, а потом рассмотрим суть его деятельности в целом.
Несомненной заслугой Масарика был вклад в чехословацкое освободительного движение. Какой ценой это давалось, мы рассмотрим позже (в разрезе, как говорится), а сейчас обратим внимание на внешнее проявление киевской деятельности. Ряд домов в центральной части Киева использовались для различных канцелярий: Правления Союза ЧСОР, руководимого после отстранения Вацлава Вондрака доктором Вацлавом Гирсой. В бывшем «Отель де Франс» была резиденция Т. Г. Масарика. Там он жил и работал во второй половине 1917 - начале 1918 года под псевдонимом «доктор Марсден, гражданин Великобритании». В соседнем номере жил командир Чехословацкого корпуса генерал Н. В. Шокоров. Во время артиллерийского обстрела Киева красными в январе 1918 г один снаряд попал в комнату генерала, но, к счастью, не взорвался. После этого доктор Гирса переселил Масарика в более безопасное место, в квартал за Золотыми воротами, в больницу в Георгиевском переулке. В августе1916 года начал работать «Клуб сотрудников Союза чехословацких обществ», организованный в соответствии с решением II съезда этой организации. Такое нейтральное название имел верховный орган движения чехословацких военнопленных в целях конспирации. Он вел идейное и политическое руководство самоуправлением в лагерях военнопленных, агитировал вступать в войско, принимал заявления добровольцев, перевозил их из лагерей в Киев, распространял земляческие газеты, распределял денежную и продовольственную помощь военнопленным. Руководил им Владимир Халупа.
В декабре 1917 года состоялось второе (последнее) пленарное заседание Филиала ЧС Народной Рады в России, на котором было оглашено сообщение Э. Бенеша из Парижа о признании Соединенными Штатами Америки чехословацкого движения с автономной армией и о создании во Французском правительстве комиссии по восточному фронту и помощи чехам. Обратите внимание на роль Антанты! Было принято решение об укреплении дисциплины и единства в войске в связи с влиянием на него политических событий в России и увеличением набора добровольцев. Для этого была учреждена должность заместителя председателя Филиала ЧСНР от военных, на которую назначили Рудольфа Медека. Он стал третьим заместителем Т. Г. Масарика. Первым был Богумил Чермак, а вторым - Прокоп Макса. Постановили издавать три газеты: «Чехословацкий дневник», «Чехословацкий воин» и «Словацкие голоса». Издание петроградского «Чехослована» перевели в Москву. В доме на Подвальной 1 развернули редакцию и контору еженедельника «Чехословацкий дневник», которому предстояло стать «военной газетой на колесах». Редактором ее стал Рудольф Медек. Газета старожилов Киева и Юго-Западного края «Чехослован» постепенно заканчивала свое существование.
Ну это все - внешняя сторона деятельности Масарика. Перед всеми он предстает как икона, как портрет на почтовых марках. А вот на кого он в своей деятельности опирался? И вообще, кому была выгодна его деятельность?
Наиболее полно политическая деятельность Масарика представлена в книге «Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева» автора Макаревич Э. Ф.
https://www.livelib.ru/book/1002191964/about-zagovor-professorov-ot-lenina-do-brezhneva-makarevich-e-f . В книге целая глава посвящена Масарику. Я мог бы привести цитаты из этой книги, но в ней очень много интересных материалов, и лучше будет разместить здесь текст главы с небольшими сокращениями.
Больше всех чехов и словаков в австро-венгерской армии сражалось на русском фронте. И пленено их там было немало. Вот из этих людей и можно было сформировать национальное чехословацкое войско, которое сражалось бы на стороне России против Германии и Австро-Венгрии за свободу Чехии и Словакии. Примером был русский экспедиционный корпус, воевавший на Западном фронте, где уже к началу 1916 года собрали полк из пленных австрийских славян и назвали его Русским легионом. Чехи и словаки, плененные на Восточном фронте, концентрировались на Украине. И Масарик направляется в Киев. Осилил он дальний путь - из Парижа, через Швецию, Финляндию - в Петроград, а оттуда в русскую древнюю столицу. На киевскую землю он вступил в августе 1917 года, окрыленный расположением Временного российского правительства. Его поддерживал сам Савинков, военный министр в этом правительстве.
Борис Викторович Савинков, к тому времени уже бывший деятель партии социалистов-революционеров, по прежним делам - отчаянный боевик, стрелявший в царских сановников и генералов, человек решительный, но рефлексирующий по поводу места своего в истории, позер, упивающийся фразой и позой, - был взят Керенским в правительство для военных дел.
Масарик имел с Савинковым встречу перед отъездом в Киев, после которой тот отдал необходимые распоряжения о вооружении и снабжении будущих чехословацких легионов. Довольный Масарик по приезде в Киев создает филиал Чехословацкого национального комитета и активно берется за формирование чехословацких частей. И в октябре 1917 года генерал Духонин, начальник штаба при верховном главнокомандующем Керенском, подписывает приказ о создании Чехословацкого корпуса из трех дивизий.
И здесь надо сказать о той встрече, что была у Масарика, когда он останавливался в Петрограде, направляясь в Киев. Он встречался с Сомерсетом Моэмом. Да, да, будущим классиком английской литературы, а тогда, летом 1917-го, - агентом английской разведки. Вот что Моэм написал спустя десятилетия в своих автобиографических заметках.
«Я вернулся в Америку, а вскоре затем меня направили с секретной миссией в Петроград. …Я был нездоров. …Рентген подтвердил, что у меня туберкулез легких. Но я не мог упустить случая пожить, и, как предполагалось, довольно долго в стране Толстого, Достоевского и Чехова. Я рассчитывал, что одновременно с порученной мне работой успею получить там кое-что ценное. … Я бодро пустился в путь, имея в своем распоряжении неограниченные средства и четырех верных чехов для связи с профессором Масариком, направлявшим деятельность около шестидесяти тысяч своих соотечественников в разных концах России. Ответственный характер моей миссии приятно волновал меня. Я ехал как частный агент, которого Англия в случае чего могла дезавуировать, с инструкциями - связаться с враждебными правительству элементами и разработать план, как предотвратить выход России из войны и при поддержке Центральных держав не дать большевикам захватить власть»
В том плане по устранению правительства Керенского, что разработал к концу октября 1917 года Сомерсет Моэм, ведущая роль отводилась чехословацким частям. Вероятно, об этом у него и шел разговор с Масариком. План, разработанный Моэмом, был принят в Лондоне, но так и не осуществился, хотя в нем предусматривалось и выступление чехословаков, и русских военных, и правых эсеров во главе с Борисом Савинковым. И виной всему, по мнению Моэма, оказалась неспособность действовать участников планируемого переворота. Огорченный Моэм высказался об этом без церемоний: «Бесконечная болтовня там, где требовалось действовать; колебания; апатия, ведущая прямым путем к катастрофе; напыщенные декларации, неискренность и вялость, которые я повсюду наблюдал, - все это оттолкнуло меня от России и русских». Тут он Толстого, Достоевского и Чехова не вспоминает, и большевиков тоже, которые как раз оказались деловыми людьми, лишенными апатии и вялости.
Когда в России грянула социалистическая революция, части корпуса сражались с германцами на Юго-Западном фронте. В январе 1918 года Масарик объявил, что Чехословацкий корпус является автономной частью чехословацкой армии во Франции. После этого, по сути, профессор стал «политическим» главнокомандующим рожденного чехословацкого войска.
В марте 1918 года Россия подписывает с Германией так называемый Брестский договор и выходит из войны. Франция и Англия пережить этого не могут. Они разрабатывают планы удушения российской революции, чтобы вернуть Россию в лоно войны. Ибо кто лучше России может перемалывать армии немцев и австрийцев во имя интересов союзников.
В этих новых обстоятельствах Чехословацкий корпус, теперь как часть французской армии, должен воевать на Западном фронте на стороне Франции. Но на этот фронт добраться не просто. Немцы согласно Брестскому договору с Россией стоят на Украине и в Белоруссии. Для корпуса путь один - через Сибирь во Владивосток, и кружным путем в Европу.
Этот вопрос нужно решать уже с советским правительством. И Масарик, как политический командующий корпусом, заручившись поддержкой Франции и Англии (из Парижа он едет в Лондон, где проводит консультации), приезжает в марте 1918 года в Россию. Официально - как лицо, радеющее за судьбу корпуса, неофициально - как своего рода эмиссар Антанты, радеющий за свержение большевистской власти.
Советское правительство готово помочь эвакуации корпуса через Владивосток при условии сдачи оружия, кроме необходимого для несения караульной службы. Масарик соглашается. (Но потом чешские командиры распорядились большую часть вооружения спрятать.) После встречи с председателем Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов депутатов трудящихся, большевиком Яковом Свердловым, Масарик отправляется в Москву, чтобы встретиться со старым знакомым - Борисом Савинковым.
В поезде с ним происходит забавная история. Вагон профессору попался не общий, а еще с прежних времен «господский», и в купе у него оказался один попутчик. Бывший офицер, судя по следам от срезанных погон. Звание не назвал, но по манерам можно было догадаться - не ниже полковника. Разговаривали мало, осторожничали. Масарик читал «Бесов» Достоевского. Незаметно заснул. А утром не мог найти книгу. На вопрос: «Чего потеряли?» - иронично ответил: «Бесов потерял, не с кем будет бороться». Пока умывался, книжка нашлась. Оказывается, завалилась под ковер. Отдавая ее Масарику, попутчик без всякой иронии сказал: «Нашел я вам “Бесов”, борьба продолжается». И оба, усмехнувшись, посмотрели друг другу в глаза. Купейная мизансцена оказалась провидческой.
Второго и пятого марта 1918 года Масарик тайно встречается с Савинковым в Москве, в гостинице «Националь». Там профессор снимает номер. А этажом ниже был номер, в котором 3 марта поселился Яков Свердлов. Он приехал в Москву, чтобы сделать ее новой столицей России и организовать в ней работу советского правительства во главе с Лениным, которое 9 марта должно прибыть из Петрограда. И на фоне этой сутолоки проходят встречи Масарика у него в номере «Националя» с Савинковым.
Тот на полулегальном положении, готовит выступление против большевиков. Он представляется Масарику как глава Союза защиты Родины и свободы - подпольной организации, готовой свалить режим коммунистов.
Спустя почти тридцать лет, в 1946 году, в архиве Бенеша, тогда президента Чехословакии, была найдена дневниковая запись Масарика об этой встрече. Позже сам дневник перекочевал в архивы Министерства госбезопасности СССР. Что же записал Масарик?
«С Савинковым, Москва. 2.III - 8. 5.III - 8.
1. Имеются организации по городам.
2. В начале прошлого декабря на Дону еще монархические. (Трубецкой говорил правду.)
В этот период соглашение Алексеева с Корниловым 26.XII. Соглашение с демократами: с этого времени монархизм снят с повестки дня.
3. Важнейшее дело, что знаю правду о казаках Г. Л.
Я - свое мнение. Будет вести переговоры с Клецандой, Максой.
Я ему, чтобы А. Скупать хлеб, чтобы не достался немцам. Мануфактурой! Значит, японцы.
Б. В случае чего “Хлебный террор”.
В. Политтеррор?
Алексеев писал - он не разбит, отходит на юг.
Террор: покушение на великого князя Сергея стоило всего лишь 7000 рублей.
Плеве - 30 000.
Я могу предоставить некоторые финсредства - пишу, чтобы Клецанда дал 200 000 рублей…»
Детально расшифровать эту запись трудно. Но интересны ключевые слова - «организации по городам», «хлебный террор», «политтеррор», «покушение», «финсредства». Ну а последняя фраза - «Я могу предоставить некоторые финсредства - пишу, чтобы Клецанда дал 200 000 рублей…» - была объяснена Савинковым позже, в 1924 году, когда он предстал в качестве обвиняемого на судебном процессе. Оказывается, двести тысяч предназначались для убийства Ленина. А Клецанда, который должен был дать деньги, - это оперативный офицер связи между корпусом и Чешским национальным комитетом.
События тогда разворачивались по логике антантовских планов. 14 марта 1918 года в Мурманск заходит английский крейсер «Кохрейн» и высаживает десант. Следом туда же приходит французский крейсер «Адмирал Об». 5 апреля во Владивостоке высаживаются английские и японские войска. В тот же Мурманск 27 мая приходит американский крейсер «Олимпия», с которого десантировался отряд морской пехоты. А на Юге, на Дону с помощью немцев развертывался атаман Краснов. Это уже после мартовского поражения на Кубани Добровольческой армии.
А в это время Чехословацкий корпус, отведенный с Украины в районы Тамбова и Пензы, готовится к путешествию на Дальний Восток. Масарик дает последние указания корпусным командирам, среди которых первый - генерал Гайда, второй - генерал Сырова. Командиры чувствуют настроение своего политического командующего, а от него настрой штабов - французского и английского. Оно воинственно. И Сырова позволяет себе сказать: «Оружия, которое нам оставили (по соглашению с советским правительством), вполне хватит для того, чтобы разделаться с большевистскими войсками, с которыми мы можем встретиться на пути к Владивостоку».
Масарик информирован руководителями французской, английской и американской миссий в России о том, что «хорошо дисциплинированной дивизией можно отвоевать всю железную дорогу до Омска». А тут целый корпус…
Да что дорогу?! Власть в придорожных городах можно отвоевать!
В мае корпус двинулся. А его командующий, уехавший раньше, через Сибирь и Владивосток держал путь в США. Но наказ его о том, что можно отвоевать территорию до Омска, помнили крепко. Чехословаки искали повод начать - он нашелся в спорах об оставленном в корпусе оружии. Где-то в районе Самары им предложили сдать его. Вот он, формальный повод - сдавать не будем, а попытаетесь разоружить силой, так мы вас сами разоружим. Так и получилось. Ну что могла какая-то красноармейская рота сделать с полком, не желающим отдавать винтовки?
Вот так вспыхнул мятеж чехословаков. По всей линии их движения очищались от советской власти города в Среднем Поволжье и Сибири. Буквально за месяц на огромной территории эта власть пала. Формировалась новая власть - власть Учредительного собрания, социалистов-революционеров, белогвардейцев. Такая разношерстная, но везде антисоветская.
Французский посол в России Д. Нуланс 18 мая 1918 года шлет телеграмму французскому военному представителю при Чехословацком корпусе майору А. Гинэ, в которой сообщает, что майор «может от имени всех союзников поблагодарить чехословаков за их действия». Далее из телеграммы следует, что союзники рассматривают «чешскую армию вместе с прикомандированной к ней французской миссией в качестве авангарда союзной армии».
В июле, уже из США, Масарик шлет телеграмму корпусу: «Сердечные поздравления вам всем, дорогие парни. Я очень удовлетворен вашим поведением… Будем, однако, лояльны и не будем без надобности вмешиваться во внутренние вопросы…»
Дело действительно было сделано. В России благодаря чехословакам и их политическому командующему занялась Гражданская война. Трудно спорить по этому поводу с думающими людьми, к которым, несомненно, принадлежат верховный правитель России адмирал Колчак, командующий Добровольческой армией генерал Деникин или бывший министр Самарского правительства Комитета Учредительного собрания и член ЦК партии меньшевиков Майский.
А. Деникин: «Главный толчок к ней (Гражданской войне. - Авт.) дало выступление чехословаков… Их выступление сыграло чрезвычайно важную роль в истории развития противобольшевистского движения».
И. Майский: «Вмешательство чехов в российскую революцию навсегда останется тяжелым воспоминанием для трудящихся масс Советской республики. Вольно или невольно чешские войска сделали этот шаг, но последствия его оказались для русских рабочих и крестьян поистине роковыми. Не вмешайся Чехословакия в нашу борьбу, не возник бы Комитет членов Учредительного собрания, и на плечах последнего не пришел бы к власти адмирал Колчак. Ибо силы самой русской контрреволюции были совершенно ничтожны. А не укрепись Колчак, не могли бы так широко развернуть свои операции ни Деникин, ни Юденич, ни Миллер. Гражданская война никогда не приняла бы таких ожесточенных форм и таких грандиозных размеров, какими они ознаменовались; возможно даже, что не было бы и Гражданской войны в подлинном смысле этого слова. Весьма вероятно, что дело ограничилось бы лишь небольшими местными восстаниями контрреволюционного характера, с которыми Советская власть справилась бы без большого труда. Словом, весь ход событий изменился бы. Вот почему, оценивая историческое значение вмешательства чехословаков в судьбы российской революции, трудно найти достаточно резкие слова для характеристики той черной и предательской роли, которую они сыграли».
Наконец, свидетельство адмирала Колчака, которого мятеж чехословаков вознес на самую вершину власти:
«1-я и 2-я чехословацкие дивизии своими исключительными подвигами и трудами в Поволжье, на Урале и в Сибири положили основание для национального возрождения востока России, проложили нам путь к Великому океану, откуда мы получаем теперь помощь наших союзников, дали нам время для организации русской вооруженной силы».
Ну и о нашем герое - профессоре тоже было сказано. Колчаковский генерал Сахаров, битый красными, в своих берлинских мемуарах 1939 года выразился весьма ядовито: Масарик - «одна из самых знаменитых фигур современности - по своей изворотливости и по умению делать самые грязные дела с благочестивым видом».
Почти полтора года продержался режим Колчака. Все это время рядом с колчаковцами были чехословацкие дивизии. Вместе воевали, отходили, снова наступали. В конце концов красные их дожали. Да и тыл оказался непрочен, отметился стычками и восстаниями. Крестьянство не приняло политику колчаковских эмиссаров. Военная сила истощилась. И Колчак в своем литерном поезде под охраной все тех же чехословаков двигался к границе с Маньчжурией, а далее в Харбин. Не доехал. В Иркутске власть уже была не колчаковская, а революционного комитета. Был торг, и чехословаки отдали Колчака большевикам в обмен на возможность двигаться дальше, к Тихому океану, во Владивосток. Там они благополучно погрузились на американские и японские суда и отбыли в Европу, чтобы влиться в войска Антанты. При сем следует сказать, что отбыли они не с пустыми руками.
Газета «Дело России», издававшаяся в Японии с 20 марта по 10 июля 1920 года и которую цитирует Иван Бунин в своем памфлете «Чехи и эсеры», пишет:
«Металлы, разного рода сырье, ценные машины, породистые лошади объявлялись чехами тоже военной добычей. Одних медикаментов ими было забрано на сумму свыше трех миллионов рублей.
Чехи не постеснялись объявить своим призом даже библиотеку и лаборатории Пермского университета. По самым скромным подсчетам, эта своеобразная контрибуция обошлась русскому народу во многие сотни миллионов золотых рублей…
Часть этой добычи стала предметом открытой продажи, часть была погружена в вагоны к отправке в Чехию. …Чехи грабили и спешили домой».
К этой газетной информации следует добавить и «золотые» дела. Чехи прибрали часть драгоценных металлов (серебряных и золотых монет, платины) из золотого запаса Российской империи, большая часть которого советским правительством была размещена в Казани, а в августе 1918 года изъята колчаковцами. В конце концов чехословацкие легионеры доставили эти приобретения в Прагу. Там они составили основной денежный фонд «Легиобанка», поддерживающего чехов, прошедших Россию.
А что же Масарик? Смеем предположить, что за операцию в Поволжье и Сибири, по сути, за организацию Гражданской войны в России он получил от Антанты одобрение на суверенную Чехословакию. В октябре 1918 года Национальный комитет провозгласил независимость Чехословакии. Прошли выборы, и Масарик стал первым президентом нового государства.
К политической деятельности заговорщика Масарика мы еще вернемся, но не нужно забывать об основной теме статьи Виктора Киркевича. Поэтому, вернемся к украинскому периоду его деятельности. Еще один автор, Виталий Аблицов, рассмотрел «отца государства» в статье «Отец чешского государства в украинском контексте. Сюжеты о президенте Томаше Масарике» 28 марта, 2008 - 19:32 https://day.kyiv.ua/ru/article/istoriya-i-ya/otec-cheshskogo-gosudarstva-v-ukrainskom-kontekste
В своей статье автор довольно путано излагает свою идею: «Поскольку в предлагаемой публикации будет идти речь о Т. Масарике в первую очередь в связи с его отношением к Украине, то видение портрета президента Чехословакии через предложенные «очки» становится более мотивированным и устраняет основания для обвинений - или эмоциональных упреков - в его адрес (мол, выступал против украинской самостоятельности и тому подобное). Как интеллектуал-демократ, он симпатизировал стремлению украинцев завоевать независимость еще в начале ХХ века (чего сам достиг для Чехии), а как прагматический политик европейского воспитания и масштаба четко видел неспособность нашей элиты не то что достойно возглавить национально-освободительное движение, но даже объединиться вокруг его идей. Поэтому не Т. Масарик был непоследовательным или противоречивым относительно Украины, а наша элита (в первую очередь, правящая) еще никогда не демонстрировала адекватную вызовам времени культуру политического поведения. Зеркало отображает то, что есть в реальной жизни, и потому бессмысленно требовать от него невозможного.»
Проще говоря, Виталий Аблицов пытается связать деятельность Томаша Масарика с современной политикой Украины. Ну что ж, можно и так. Автор пишет:
«С того времени, как шведский профессор Рудольф Челлен (1864-1922) ввел в наш словарь термин «геополитика», видимо, на жизнь и деятельность государственных деятелей есть смысл смотреть сквозь призму его концепции «геополитического оптимизма» (суть: каждое государство стремится владеть той территорией, которая дает ему максимальную стабильность и гарантирует наиболее полную безопасность, а также способствует достижению национальной гармонии).
Понятно, что не только на этих трех китах стоит успешное Государство, но они одни из определяющих. Как видим, здесь нет места политическому романтизму, который у нас часто граничит с политической инфантильностью, но есть железная логика политического равновесия (синонимичная понятию «национальный интерес»).
Томаш Масарик уроками своей жизни убедил, что он является достойным последователем идеологии Р. Челлена. Быть может, кто-то забыл, так напомним, что СШЕ (Соединенные Штаты Европы, о которых будет идти речь в нашей публикации) - хотя и остались декларативным проектом Старого Света, все же являются предшественником нынешних и Европейского Союза, и НАТО, и других институций объединенной Европы. А упоминавшаяся Малая Антанта - это политический блок Чехословакии, Румынии и Югославии, созданный в 20-х годах с целью сохранения статус-кво в Центральной и Юго-Восточной Европе после Первой мировой войны. Профессор знал, что судьба наций определяется железом и кровью, но предпочел демократию, диктатуру закона и права человека».
Еще бы, предпочел… А на самом деле чем занимался? Масарик добился вместе с единомышленниками провозглашения 28 октября 1918 года Чехословацкой Республики (чуть ли не впервые в истории еще не созданное государство было признано мировыми лидерами). «Сформированный Т. Масариком в Киеве Чехословацкий легион (как будущая армия) - единственное в мире большое военное подразделение, осуществившее вынужденное кругосветное путешествие и вернувшееся (естественно, не без потерь) на родину».
Статья Виталия Аблицова вышла позже на четыре года статьи Виктора Киркевича и никто из этих авторов не ссылается на источники. Виталий Аблицов либо списал часть текста у Виктора Киркевича, либо они дружно списывали из одного источника. Оба они демонстрируют украинский патриотизм, намекая на идеи Масарика о европейской независимости. В Европе провозглашенных республик было много, но жили они недолго. Чехословакия в центре Европы никому не мешала до 1938 г. Да и другие государства после распада Австро-Венгрии благополучно просуществовали без помощи Масарика. В геополитике всегда опирались на сильных соседей и устанавливали марионеточные правительства. Это было и в XX веке, и в XXI веке. Распад больших союзных государств на маленькие республики приводил только к их ослаблению и зависимости от сильного соседа.
Масарик попытался сделать шаг к конкретному воплощению идеи создания чешского государства для в начале Первой мировой войны. 6 июня 1915 года, в день рождения Яна Гуса, Масарик в Женеве объявил войну Австро-Венгерской империи, за что был осужден на родине к казни за государственную измену. Его верную жену отправили в тюрьму вместо мужа и освободили только после личного обращения к цесарю Францу-Иосифу президента США. Пример Североамериканских Штатов (в 1783 году обрели независимость в победной Семилетней войне с имперской Великобританией) впечатлил многих политиков начала ХХ века. США быстрыми темпами достигли значительного экономического успеха, максимально расширили свои территории и в ХХ век вступали как индустриально высокоразвитая страна и политически сплоченное общество. Масарик, увидев заокеанскую страну-колосс, быстро стал американофилом. Он видел, что современный ему мир разделен на колонии и «зоны влияния» империй. Небольшим по территории и количеству населения странам, подобно Чехии, сохранить свою самобытность и даже выжить становилось все сложнее. Масарик пришел к логическому выводу, что осуществление его мечты возможно лишь при условии формирования «новой Европы», где каждый народ, независимо от того сколько места он занимает на планете, имеет свое право на национальное бытие и будущее. Такая концепция понравилась президенту США В. Вильсону, после чего появились известные «14 пунктов», гарантировавшие право каждого народа на собственное государство и самобытное развитие.
Масарик пытался найти «золотую середину» между национальными традициями чешского народа и духовными традициями мировой культуры. В области геополитики он позиционировал себя как преданного русофила, видел в славянской России гарант чешской самобытности и вместе с тем в реализации своего государственно-созидательного проекта игнорировал Россию, а опирался исключительно на Францию, США и Великобританию. Масарику нужна была общая граница с Россией - он видел эту страну в будущем демократической, федеративной и думал, что уже одно соседство с ней будет весомым аргументом в противостоянии чехов немецкой экспансии. Малая Антанта (Чехословакия, Румыния и Югославия), будучи профранцузской, в соперничестве с Австро-Германией также желала опереться на славянскую Россию - союзницу Франции в Большой Антанте (Франция, Великобритания, Россия). Масариковской Чехии нужно были не только Закарпатье, но и Восточная Галичина, потому что эти территории прямо выводили ее к российским границам. Была еще одна весомая причина - Бориславская нефть. 35 процентов капитала в этом районе принадлежало владельцам чешских и словацких нефтеперерабатывающих заводов. Все проекты Масарика претендовали на масштабность и фундаментальность, но без помощи заинтересованных сильных держав, они могли остаться только проектами.
Будущей Чехословакии, рожденной на руинах империи австрийских Габсбургов, повезло. Ее духовным и политическим вождем стал профессор Масарик. Его стараниями без восстаний и революций родилось государство, послушное победителям в той войне - Англии и Франции. Но его же стараниями была закручена и пружина Гражданской войны в революционной России. А когда энергия ее иссякла и в Европу хлынули российские эмигранты, он приютил их в Праге, нашел место для жизни и образования эмигрантской молодежи и научных занятий русским интеллектуалам, с мыслью о том, что они будут работать для России и в конце концов вернутся туда, когда власть большевиков падет. А когда через несколько лет стало понятно, что этого не свершится, он желал, чтобы эти интеллектуалы думали, как приручить красного левиафана к европейским ценностям, к идеям панславизма.