Вопросы Соложенкину про трагедии
На прошлой неделе кто-то из Самарской губернской думы потребовал от надзорных органов проверить деятельность ни много, ни мало Куйбышевской железной дороги. Причина: несколько трагедий, произошедших на железной дороге в этом году. Я помню только две, но каждой из них хватит чтобы шокировать всю область. Я про майские случаи, когда поезда сбивали детей.
В обоих случаях, виновниками признали самих детей и их родителей. Это же проще простого: ребенок шел в наушниках, не услышал сигнал поезда и погиб под колесами. И никто не виноват. Ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого про машинистов. Но есть вопросы к Куйбышевской железной дороге и управлению внутренних дел на транспорте.
Сергей Валентинович Соложенкин, скажите, пожалуйста, задумывались ли Вы о том, почему ребенок вообще смог оказаться на путях? Давно есть технология, которая позволяет видеть человека на рельсах за несколько километров до поезда. Почему она не установлена у нас? Есть и еще одна, гораздо более простая технология: глухой забор, который ограждает пути.
Сергей Валентинович, неужели у «Российских железных дорог» нет на это денег? Куда же они их тратят? Например, куда уходят те деньги, которые бюджет Самарской области перечисляет за организацию пригородных перевозок. Получается, что поезда КбшЖД, под управлением машинистов КбшЖД ездят по рельсам КбшЖД, и возят людей, которые платят за проезд КбшЖД, именно КбшЖД получает деньги от налогоплательщиков Самарской области, а в случае, когда этот поезд на этих рельсах сбивает ребенка, виноват кто угодно, но не дорога? Думаю, раз область платит за рельсы, то компания должна отвечать за то, что на этих рельсах случается.
Сергей Валентинович, я мало что понимаю в организации работы на железной дороге. Уверен, что Вы знаете гораздо больше способов сделать железнодорожные пути безопасными для людей. Так что мешает решить эту проблему?
И последний вопрос, уже не к начальнику КбшЖД. Куда смотрит транспортная полиция? Ловит незаконные мандарины в «Курумоче» или гоняет таксистов от железнодорожного вокзала? И то, и то, конечно, дело нужное, но, думаю, что сохранить жизнь детей гораздо более важная задача, чем соблюдение санкций и ликвидация дорожных пробок.
В обоих случаях, виновниками признали самих детей и их родителей. Это же проще простого: ребенок шел в наушниках, не услышал сигнал поезда и погиб под колесами. И никто не виноват. Ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого про машинистов. Но есть вопросы к Куйбышевской железной дороге и управлению внутренних дел на транспорте.
Сергей Валентинович Соложенкин, скажите, пожалуйста, задумывались ли Вы о том, почему ребенок вообще смог оказаться на путях? Давно есть технология, которая позволяет видеть человека на рельсах за несколько километров до поезда. Почему она не установлена у нас? Есть и еще одна, гораздо более простая технология: глухой забор, который ограждает пути.
Сергей Валентинович, неужели у «Российских железных дорог» нет на это денег? Куда же они их тратят? Например, куда уходят те деньги, которые бюджет Самарской области перечисляет за организацию пригородных перевозок. Получается, что поезда КбшЖД, под управлением машинистов КбшЖД ездят по рельсам КбшЖД, и возят людей, которые платят за проезд КбшЖД, именно КбшЖД получает деньги от налогоплательщиков Самарской области, а в случае, когда этот поезд на этих рельсах сбивает ребенка, виноват кто угодно, но не дорога? Думаю, раз область платит за рельсы, то компания должна отвечать за то, что на этих рельсах случается.
Сергей Валентинович, я мало что понимаю в организации работы на железной дороге. Уверен, что Вы знаете гораздо больше способов сделать железнодорожные пути безопасными для людей. Так что мешает решить эту проблему?
И последний вопрос, уже не к начальнику КбшЖД. Куда смотрит транспортная полиция? Ловит незаконные мандарины в «Курумоче» или гоняет таксистов от железнодорожного вокзала? И то, и то, конечно, дело нужное, но, думаю, что сохранить жизнь детей гораздо более важная задача, чем соблюдение санкций и ликвидация дорожных пробок.