Западный взгляд на кремлёвскую кухню
Пока в европейских столицах обсуждают перипетии и последствия Брекзита, а в кулуарах пытаются замесить нечто, хотя бы отдалённо напоминающее окончательный слив Донбасса, в недрах западных "think tank'ов" прорабатываются сценарии будущего РФ, путинского режима и Путина лично. Причём заметно изменились направления этих проработок: если до недавних пор путинский режим воспринимался как некий монолит, в лучшем случае проводилось размежевание между "либералами" и "силовиками" или "коррупционерами" и "модернизаторами", то сейчас предпринимаются попытки разобраться в паутине кремлёвских башен, кланов и групп влияния.
Наибольший интерес в этом плане представляют три весенние публикации Европейского совета по внешним сношениям (ECFR), в которых с разных сторон моделируется дальнейшее развитие событий во внутренней и внешней политике РФ. Все они исходят примерно из одних и тех же предпосылок и представлений о мотивах российского руководства, что наталкивает на мысль о целенаправленном и целостном проекте, который может стать основной для принятия политических решений.
Мартовская заметка Николая Петрова "Падение Путина: грядущий кризис российского режима" в своё время привлекла немалое внимание тем, что в ней открыто констатировалась недолговечность путинского режима и его неспособность продержаться в нынешнем состоянии больше года из-за сочетания внутренних слабостей и внешних угроз. Его сценарий базируется на гипотезе о том, что после присоединения Крыма качественно изменилась основа легитимности путинского режима - вместо обеспечения приемлемого уровня благосостояния граждан РФ, основой его легитимности стали военные победы, которые в условиях и без того стагнирующей экономики добывать всё труднее. К тому же, военная мобилизация иссушает и бюджетную кормушку и провоцирует внутриэлитные конфликты, ещё более ослабляющие управляемость системы.
Из этой патовой, по сути, ситуации предлагается три возможных выхода - примирение с Западом, замена лидера или смена режима. Примирение с Западом, по мнению Петрова, вполне может быть реализовано после думских выборов 2016 года, когда необходимость в воинственной риторике спадёт, и Путин сможет назначить Грефа или Кудрина на достаточно высокий пост. Уход Путина и передача власти более молодому преемнику не избавит от множественных пороков нынешней управлеченской системы, но позволит выиграть время для проведения нужных преобразований. При этом, поскольку ни один из преемников не будет обладать путинской легитимностью и властью, система всё равно подвергнется разбалансированию. Ну и полный снос режима и его слабых институтов приведёт к обострению конкуренции между олигархическими группировками и усилению центростремительных автономистских тенденций в регионах, поскольку единого лидера вне системы на данный момент не существует. Однако какой бы режим ни возник после подобного коллапса, он вряд ли будет значительно отличаться в лучшую сторону от нынешнего.
Однозначного вывода относительно того, какой из этих сценариев будет предпочтительнее для Запада, автор не делает, но очевидно подводит к некоей смеси первого и второго вариантов. Поскольку коллапс режима будет слишком жёстким и с непредсказуемыми последствиями, будет лучше, если Путин после думских выборов назначит в правительство кого-либо из "реформаторов", а в 2018 году уступит посту хотя бы тому же Шойгу.
В начале мая вышел обстоятельный доклад Марка Галеотти под красноречивым названием "Путинская гидра: за кулисами российских спецслужб" (он был подкреплён интервью автора в Газете.ру). К слову, личность Марка Галеотти вызывает всё больше опасений: кажется, этого выходца из разведструктур назначили одним из главных западных аналитиков по РФ, что не может радовать в силу его довольно таки специфического взгляда на Россию как в первую очередь на источник проникающей на Запад организованной преступности и криминала. Вообще, нужно признать, что на Западе за прошедшее время практически вытеснили из медиа-пространства тех учёных, которые заподозрены в излишних симпатиях к России. Научный плюрализм, ага.
Возвращаясь к докладу, стоит отметить, что, помимо всего прочего, он направлен на раздувание "гибридной угрозы" РФ, утверждая, что Европу ждёт период "горячего мира", в котором главная опасность исходит не от военной эскалации, а от скрытой, но активной деятельности спецслужб, их агентов и операций. В этой связи, по мнению автора, Западу надо пристально следить за российскими силовыми структурами, которые он называет "путинской гидрой" и которые являются не только исполнителями политической воли руководства страны, но и немало влияют на принятие политических решений. В особенности с 2012 года, когда после возвращения Путина режим "задействовал всё более мощные разведслужбы в кампаниях, направленных на репрессии внутри и дестабилизацию вне страны, стремясь на самом деле, как представляется, к ревизии структур международного порядка" (да-да, такой вот бред на полном серьёзе).
При этом Галеотти констатирует, что у силовых структур РФ есть ряд слабостей и недостатков, которые, в сочетании с жёсткой аппаратной конкуренцией, серьёзно ограничивают их эффективность. Равно как и жёсткая фильтация всей информации, поступающей в Кремль, не позволяет извлекать пользу из полученных разведкой данных. В конечном итоге, всё это значительно подрывает стратегические позиции РФ и её способность проводить свою линию во внешнем мире.
Автор выделяет четыре основные силовые ведомства в РФ: ФСБ, СВР, ГРУ и ФСО (Федеральная служба охраны). Помимо этого, во внимание следует принимать МВД, Генпрокуратуру, Следственный комитет, ФСИН, Антитеррористический комитет. Несмотря на конкуренцию между этими службами, все они пропитаны единым мировоззрением, в котором Запад неизменно воспринимается как противник РФ.
Поскольку работа написана до образования Росгвардии и реструктуризации указанных ведомств, картина выглядит несколько устаревшей, но ввиду того, что Росгвардия ориентирована прежде всего на поддержание внутреннего порядка, её возможные внешние функции разведывательного плана пока не просматриваются.
В отношении указанных структур Галеотти делает акцент на их аппаратной конкуренции, ключевым фактором которой являются пересекающиеся участки работы. Так в домайданной Украине, по его словам, одновременно оперировали, с одной стороны, СВР, причём ориентируясь на стандарты работы в зарубежных странах, с другой ФСБ, не ориентируясь на них, с третьей, ГРУ, внедрившее агентов в ряд украинских силовых структур, в том числе в Черноморском флоте, и с четвёртой, МВД, оказывавшее влияние на правоохранительные структуры соседней страны. Правда, ни одно из этих ведомств не смогло вовремя спрогнозировать майданные протесты и их печальный исход, но в итоге выговор за этот провал от Путина получила только СВР, как в своё время после войны 2008 года главные шишки посыпались на ГРУ (которое лишь коммукационными и бюрократическими талантами его главы Игоря Сергуна не лишилось большинства своих привилегий и ресурсов).
С 2014 года активность и агрессивность российских спецслужб особенно возросла, в первую очередь, в сфере экономического шпионажа, а также в плане сбора компромата на западных лидеров. Особое беспокойство автора вызывает повышенная активность ФСБ в Балтийском регионе и на севере Европы. Шпионаж, подкуп, связи с криминалом, воровство технологий - вот малая толика "заслуг" злобной российской разведки.
Вопреки распространённому мнению, приход Путина к власти не привёл к "засилью силовиков" в управленческом аппарате. Во-первых, помимо нескольких лиц из своего ближнего круга, Путин не способствовал массовому походу бывших коллег во власть. Да и остальные министерства не в большом восторге от практики "подсадки" к ним выходцев из силовых кругов. В том же МИДе, по слухам, с настороженностью восприняли назначение Олега Сыромолотова на пост замминистра по антитеррористической борьбе, проделанное без всякой консультации с Лавровым, которого просто поставили перед фактом. Но кстати, источники Галеотти объясняют это назначение не столько усилением контроля ФСБ за МИДом, сколько одобрением работы Сыромолотова по обеспечению безопасности Олимпиады в Сочи, которую он координировал, наличием у него конструктивных контактов с иностранными коллегами и пониманием, что на ближайшее время сотрудничество с Западом будет сосредоточено вокруг тематики борьбы с терроризмом.
Во-вторых, Путин не одобрял идеи о возвращении к модели единой "суперслужбы", какой был в своё время КГБ, наделённый огромными полномочиями, предпочитая вместо этого поддерживать конкуренцию спецслужб между собой с возможностью менять их компетенцию и ресурсы в зависимости от текущих успехов. Это связано, в том числе, с его маниакальным страхом попасть под влияние какой-либо одной группировки, который побуждает регулярно производить неожиданные кадровые перестановки. Также это проявляется в том, что свои доклады каждая из спецслужб делает перед Путиным отдельно, коллективные обсуждения, за редким исключением, не проводятся.
В-третьих, сами силовики не демонстрировали особой корпоративной солидарности в политике, утрачивая старые связи по мере перехода в высшие эшелоны власти. В отдельных случаях возможна ситуативная поддержка разными ведомствами друг друга, если на то есть политическая воля руководства, как во время Олимпиады в Сочи, или если возникает "общая угроза", как в ситуации, когда Кремль хотел назначить Алексея Дюмина на должность главы ГРУ, чему воспротивилась не только эта структура, но и ФСБ. Однако как только появляется возможность "обскакать" коллег в плане ресурсов или влияния, вся поддержка испаряется.
Координация работы спецслужб - чуть ли не самое слабое звено в управленческой системе РФ. Поскольку в авторитарных государствах основной управленческий ресурс - доступ к телу лидера, ключевую роль в координации спецслужб осуществляет АП, ежедневно готовящая аналитические обзоры для президента. Некоторые вспомогательные функции этого плана ложатся на Совбез и ФСО.
По информации Галеотти, хотя в прессе Совбез часто изображают чуть ли не вторым правительством, на практике он представляет собой скорее консультативный орган, нежели площадку, где реально принимаются и обсуждаются политические решения. На его заседаниях заслушиваются заранее подготовленные доклады, но содержательных дебатов и принятия решений, как правило, не происходит. Наиболее существенным компонентом работы Совбеза является деятельность его секретаря Николая Патрушева. Он занимается урегулированием споров между различными ведомствами и доносит до них текущую позицию Кремля по актуальным вопросам. Иногда его используют для того, что озвучивать публично то, что другие высшие чиновники не могут высказать публично. При этом Патрушев слывёт крайне антизападным деятелем, и если какая-либо структура хочет донести своё видение ситуации до Кремля через Патрушева, оно должно быть облечено в максимально резкие по отношению к Западу выражения.
Тем не менее, учитывая давнюю связь Патрушева с ФСБ, функции главного советника по госбезопасности с возможностью оценивать и критиковать информацию разведок ему не доверяют. В такой роли до недавнего времени де-факто выступал глава ФСО Евгений Муров. По должности он обязан осуществлять наблюдение за остальными ведомствами, но в данном случае это скорее персональная функция, нежели должностная. Будучи лишённым каких-либо амбиций, Муров мог позволить себе высказывать более независимое мнение. После его недавнего выхода на пенсию возникают сомнения в том, что кто-либо сможет взять на себя эту роль.
В борьбе за влияние спецслужбы используют не только аппаратные рычаги и доступ к Путину, но и разнообразные методы публичного позиционирования и влияния на общественное мнение. У каждой спецслужбы есть свои лоббисты в Думе, аффилированные СМИ, с помощью которых организуются утечки информации, и свои аналитические структуры. Так, РИСИ почти официально является "пиар департаментом" СВР.
В выводах своего исследования Марк Галеотти безапелляционно утверждает, что, хотя российские разведструктуры плохо управляются, не всегда эффективны, часто ошибаются в оценках и подрывают друг друга отчаянной конкуренцией, всё равно они чрезвычайно опасны для Запада, поэтому им надо дать жёсткий отпор, чтобы Кремль не считал Европу своим "проходным двором". Необходимо ликвидировать источники финансирования их операций и всячески препятствовать деятельности спецслужб, вынося её на публичное обозрение и осмеяние. И только в самом конце автор снижает градус напряжённости, заявляя, что российскую угрозу не стоит переоценивать, что РФ - всего лишь деградирующая средняя держава, не стремящаяся к долгосрочной конфронтации с Западом. Надо только не допустить того, чтобы она навязала аудитории свой имидж как страны, обороняющейся от наступления Запада, а там со временем острота угрозы спадёт сама собой, потому что у Кремля нет ресурсов и воли для сколь-нибудь длительной стратегии, и потому что путинская гидра всё равно сама себя сожрёт.
Столь подробное изучение российских спецслужб, пожалуй, первое в современной науке, оставляет однозначное впечатление, что за "кремлёвскую кухню" действительно взялись всерьёз, что Запад хочет послать Кремлю сигнал "мы прекрасно знаем, что у вас внутри происходит" и что при этом Кремль воспринимается как опасный, но глупый и неэффективный соперник. Достаточно опасный для того, чтобы причинять некоторые неудобства и работать пугалом, но достаточно глупый и неэффективный, чтобы не бояться перегнуть с ним палку. Главное - не позволить зверушке особо шалить, а там гидра сама себя сожрёт.
И третья публикация в этом цикле - совместная статья Фредрика Весслау и Эндрю Уилсона "Россия 2030: история великодержавной мечты и маленьких победоносных войн" , в которой они пытаются представить ситуацию в и вокруг РФ к 2030 году, исходя из гипотезы, что процессы будут развиваться в русле нынешних тенденций. Тут нужно учитывать, что Эндрю Уилсон на данный момент - признанный "концептуалист", двигатель концепции нормативной силы ЕС и основанной на ней восточной стратегии. Хотя ещё в 2010 году он был сторонником "финляндизации" Украины и подключения РФ к Восточному партнёрству, к концу 2011 года акцент в его работах сдвинулся в сторону "наступать любой ценой". В общем, из умеренного и готового к некоторым, пусть и небольшим, компромиссам учёного Уилсон вслед за другим известным британцем Джеймсом Шерром стал антирусским идеологом, переключился на "хардкор" и тотальную русофобию.
Ключевая гипотеза данного исследования заключается в том, что главная движущая сила путинской внешней политики последних лет - это стремление пересмотреть существующие принципы европейского порядка и заставить Запад считать РФ великой державой. Причина этого стремления, в свою очередь, кроется в необходимости придать дополнительную легитимность режиму в условиях падения цен на нефть. При этом автор считает, что Москва не хочет полномасштабной военной конфронтации с Западом, ей нужны лишь конфликты средней интенсивности для усиления образа "осаждённой крепости" и мобилизации общественной поддержки. Но при этом предупреждает, что любой лидер после Путина, скорее всего, будет ещё более склонен к внешнеполитическому авантюризму для легитимизации своей власти. Страны "общего соседства", прежде всего Украина, будут объектами такого авантюризма.
Авторы определяет пять основных трендов на ближайшие полтора десятилетия.
1. Ухудшение внутриполитической обстановки в РФ и использование Кремлём внешних конфликтов для отвлечения внимания населения.
По мере отката РФ на 15 место в мире по объёму экономики и сокращению населения до 139 миллионов поддержание стабильности режима будет затрудняться. К 2030 году санкции, скорее всего, будут ослаблены или полностью сняты, что устранит единственную причину для Москвы соблюдать минские соглашения. В результате этого конфликт на Донбассе приобретёт "замороженный" характер. Российская экономика останется зависимой от экспорта энергоресурсов, цена на которые останется низкой, но подъём рынков Китая и Индии позволит сохранить часть экспортных доходов.
Из-за снижения экономического благосостояния граждан легитимность режима придётся черпать из "маленьких победоносных войн". Затраты на них должны быть приемлемыми, поэтому Кремль не пойдёт на конфликт высокой интенсивности. Эти войны должны быть победоносными или хотя бы такими, которые можно представить как "перемоги" - поражение на фоне экономической стагнации может стать фатальным для режима. В отсутствие реальных конфликтов в качестве "отвлекающих манёвров" будут использоваться мнимые угрозы, раздуваемые в СМИ.
Что может остановить "отвлекающие войны" Кремля?
Либо восстановление экономики в результате повышения цен на нефть. Правда, это не избавит от стремления к ревизии европейского порядка и возможных войн уже с этой целью, а не ради отвлечения своей общественности.
Либо экономический коллапс. С одной стороны, коллапс на фоне глобальной рецессии может побудить Кремль свернуть международное присутствие и переключить внимание своего населения на внутренних врагов. Но с другой, угроза полного краха может заставить его пойти ва-банк и спровоцировать полномасштабный конфликт. В таком случае события будут развиваться непредсказуемым образом.
2. Возрастающее значение военной силы в политике РФ.
К 2030 году РФ, вопреки своим амбициям, не будет державой глобального уровня. Она останется региональным игроком с ограниченной способностью к проецированию силы за рубежом. Москва будет пытаться переписать правила игры, добиваться чего-то вроде Большой сделки или Ялты 2.0, где бы она вместе с другими великими державами делила мира на сферы влияния. Но для этого ей будет недоставать инструментов мягкой силы, имиджевой привлекательности. С единственным партнёром, теоретически готовым принять российский подход к разделу сфер влияния, - Китаем - будут нарастать противоречия в Центральной Азии.
Поэтому Кремлю придётся полагаться на пропагандистские кампании с целью дестабилизацию положения в странах Европы. А также на свои модернизированные вооружённые силы. Правда, военные кампании РФ будут ограничены количеством допустимых потерь. Но всё равно Москва будет пытаться показать Западу, что она готова идти на ту степень риска, к которой Запад ментально неготов. И здесь кроется опасность того, что демострационные манёвры или случайные шаги в ответ на действия другой стороны приведут к полномасштабному столкновению.
Среди потенциальных направлений, на которых возможны инциированные Кремлём конфликты низкой интенсивности, авторы называют, в первую очередь, регион Балтийского моря, также Балканы и Центральную Азию.
Что может удержать РФ от применения военной силы?
Либо катастрофа и поражение в одном из подобных конфликтов среднего уровня. Либо просчёт, способный привести к крупномасштабному конфликту.
Либо жёсткий ответ Запада на какие-либо действия РФ в нынешних региональных конфликтах, например, на взятие Мариуполя.
3. РФ продолжит оказывать давление на восточных соседей ЕС.
Москва продолжит проводить политику десталибизации Грузии, Молдавии и Украины, правда с минималистскими целями, но не смирится с окончательной потерей этих территорий. Но даже с менее проблемными сейчас Арменией, Азербайджаном и Беларусью будут нарастать противоречия, поскольку Кремль будет пытаться установить более жёсткий контроль за этими странами, чем их элиты готовы допустить.
Евразийский экономический союз сохранится, но не перерастёт в политический. Замороженные конфликты, включая Донбасс, останутся замороженными. Никаких глобальных изменений не произойдёт. Но российское руководство не оставит попыток сохранить нынешний, устраивающий его баланс.
Что может подорвать российскую сферу влияния в восточном соседстве?
Либо усиление дееспособности Украины, что, в том числе, сорвёт нынешнюю минскую стратегию Кремля и заставит его устранить нынешних его марионеток под давлением населения, недовольного криминализацией региона. В таких условиях Кремль может пойти на передачу территорий под власть местных олигархов и определённый компромисс с Киевом, но это ударит по общественной поддержке Путина.
Либо превращение конфликта из замороженного превращается в горячий в результате просчёта и перерастание его в полноценную войну.
Либо изменение подхода США в региону - резкое усиление присутствия после прихода Клинтон или резкий уход из него в случае избрания Трампа.
4. Грузия, Украина и Молдавия продолжают вязнуть в трудном процессе реформ.
Страны восточного соседства, подписавшие соглашения об ассоциации, будут и дальше с большим трудом идти по пути реформ, но без перспективы членства в ЕС и НАТО. Если только в них вдруг не приходит к власти пророссийское правительство, или если Запад не утратит интерес к этому региону.
5. Беларусь, Азербайджан и Армения продолжают балансировать между различными центрами силы.
Страны, не подписавшие СА, останутся в орбите российского влияния, но будут пытаться обрести опору с связях с ЕС, Турцией, Китаем и другими внешними центрами силы. Нарушить этот процесс сможет либо цветная революция в какой-либо из этих стран, либо возобновление горячей фазы конфликта в Нагорном Карабахе, либо мирное урегулирование карабахской проблемы, снижающее основания для сохранения российского военного присутствия, если только оно не будет закреплено в качестве миротворческого контингента.
Запад должен быть готов противодействовать этой стратегии РФ, но не с помощью жёсткого силового ответа, которого и добивается кремлёвская пропаганда, а путём "повышения цены" военных авантюр для путинского режима. Диалог с Москвой необходимо сохранить, но заставить вести его, исходя и общего понимания фактов, таких, как присутствие российских войск в Донбассе, которое нельзя отрицать.
В этой связи Западу нужно:
1) Противодействовать российским "отвлекающим войнам";
2) Сдерживать российскую агрессию;
3) Пытаться выстроить режим предсказуемого мирного сосуществования в восточном соседстве;
4) Поддерживать реформы в этих странах
5) Быть готовым предоставить дипломатическую поддержку странам, не вышедшим из российской орбиты влияния.
В общем, если разобраться, никакого конкретного прогноза эта статья в итоге не даёт, но представляет дело таким образом, будто поддержание нынешнего подвешенного состояния в отношениях с РФ вполне допустимо и даже выгодно для Запада, если только процесс не выйдет за рамки допустимого вследствие тех событий-маркеров, которые указаны в каждом из пяти трендов. Ну и разумеется, диапазон факторов, которые следует принимать во внимание, и аргументов, которыми следует обосновывать желаемый курс, представлен в данной статье во всей своей полноте.
В заключение обзора, пожалуй, нужно обратить внимание и на заметку, в которой даётся оценка новосозданному ОНД Игоря Стрелкова. В западной прессе главной новостью является даже не сам факт создания движения, а "переход Стрелкова в оппозицию к Путину". При том, что многие западные аналитики склонны считать русский национализм реальной угрозой, к данному событию они пока что относятся спокойно, воспринимая его как маркер того, что в околосиловых и других патриотических кругах поддержка Путина падает. Для них это важно скорее как признак того, что общество, теряя доверие к лидеру, будет менее усердно сопротивляться его смене.
Но угрозы от данного конкретного движения они не видят. Во-первых, пока оно не собирается участвовать в политической жизни, его роль мало чем отличается от других сил так называемой несистемной оппозиции. А во-вторых, как утверждает автор заметки, эти люди могут собраться и увлечённо поговорить за бутылкой виски или водки о том, что бы они сделали, придя к власти в РФ, но на деле они ничего для того, чтобы получить эту власть, не сделают.
***
Из этого разбора вполне можно составить представление о том, какой подход в отношении РФ и пространства СНГ предлагается Западу со стороны ключевого европейского аналитического центра. В этом подходе следует выделить ряд примечательных особенностей:
И пока Путин сидит в Кремле, эта музыка будет вечной, поскольку сама по себе необходимость усидеть на своей должности для Путина влечёт, с одной стороны, сохранение патриотической пропаганды, подпитывающей опасения и давление Запада, с другой - новые и новые уступки, которыми Путин откупается от немедленного запуска Западом программы его смещения и которые раззадоривают аппетит Запада и желание продолжать успешную стратегию.
Абсолютно ложен тезис, что нужно спасать страну от чего-то худшего, чем Путин, потому что Путин спокойно и гарантированно ведёт её к смерти. Абсолютно ложен тезис, что Запад, перегнув палку, может начать горячую войну, в которой Путин начнёт сопротивляться, потому что Путин без боя сдавал всё даже в лучшей диспозиции, а с каждым днём страна слабеет всё больше.
Следовательно, главный вывод для русских - необходимость во что бы то ни стало разорвать этот порочный круг с "агрессивным ревизионистским режимом", сдающим всё и вся под патриотическую риторику и самим процессом усиливающим предпосылки для его продолжения. Без устранения Путина не изменится ничего.
Поэтому бессмысленно и даже вредно надеяться на сценарий "подставим плечо Путину во время либерального переворота, который мы всеми силами будем стараться не допустить". В некотором смысле либеральный переворот - это наша надежда, какой когда-то стал "казус Парасюка". Только в его условиях мы сможем одним махом избавиться и от Путина, и от либерастов. Но для этого он должен быть именно что переворотом. Не постепенным возвращением на правительственные должности открыто прозападных фигур с имиджем технократов, а именно переворотом, незаконным и нелегитимным, продвигаемым такими одиозными деятелями, от которых общество давно тошнит. При этом, чем раньше это произойдёт, тем лучше. Пока ещё не все резервы растрачены, и не все ресурсы брошены в топку военных авантюр режима в ходе оказания услуг партнёрам.
Главное - чтобы русская общественность на этот раз была полностью готова самостоятельно и решительно воспользоваться выпавшим шансом, не оглядываясь на внешних врагов или внутренних предателей.
Автор выражает благодарность уважаемому miguel_kud за помощь в подготовке материала.
Наибольший интерес в этом плане представляют три весенние публикации Европейского совета по внешним сношениям (ECFR), в которых с разных сторон моделируется дальнейшее развитие событий во внутренней и внешней политике РФ. Все они исходят примерно из одних и тех же предпосылок и представлений о мотивах российского руководства, что наталкивает на мысль о целенаправленном и целостном проекте, который может стать основной для принятия политических решений.
Мартовская заметка Николая Петрова "Падение Путина: грядущий кризис российского режима" в своё время привлекла немалое внимание тем, что в ней открыто констатировалась недолговечность путинского режима и его неспособность продержаться в нынешнем состоянии больше года из-за сочетания внутренних слабостей и внешних угроз. Его сценарий базируется на гипотезе о том, что после присоединения Крыма качественно изменилась основа легитимности путинского режима - вместо обеспечения приемлемого уровня благосостояния граждан РФ, основой его легитимности стали военные победы, которые в условиях и без того стагнирующей экономики добывать всё труднее. К тому же, военная мобилизация иссушает и бюджетную кормушку и провоцирует внутриэлитные конфликты, ещё более ослабляющие управляемость системы.
Из этой патовой, по сути, ситуации предлагается три возможных выхода - примирение с Западом, замена лидера или смена режима. Примирение с Западом, по мнению Петрова, вполне может быть реализовано после думских выборов 2016 года, когда необходимость в воинственной риторике спадёт, и Путин сможет назначить Грефа или Кудрина на достаточно высокий пост. Уход Путина и передача власти более молодому преемнику не избавит от множественных пороков нынешней управлеченской системы, но позволит выиграть время для проведения нужных преобразований. При этом, поскольку ни один из преемников не будет обладать путинской легитимностью и властью, система всё равно подвергнется разбалансированию. Ну и полный снос режима и его слабых институтов приведёт к обострению конкуренции между олигархическими группировками и усилению центростремительных автономистских тенденций в регионах, поскольку единого лидера вне системы на данный момент не существует. Однако какой бы режим ни возник после подобного коллапса, он вряд ли будет значительно отличаться в лучшую сторону от нынешнего.
Однозначного вывода относительно того, какой из этих сценариев будет предпочтительнее для Запада, автор не делает, но очевидно подводит к некоей смеси первого и второго вариантов. Поскольку коллапс режима будет слишком жёстким и с непредсказуемыми последствиями, будет лучше, если Путин после думских выборов назначит в правительство кого-либо из "реформаторов", а в 2018 году уступит посту хотя бы тому же Шойгу.
В начале мая вышел обстоятельный доклад Марка Галеотти под красноречивым названием "Путинская гидра: за кулисами российских спецслужб" (он был подкреплён интервью автора в Газете.ру). К слову, личность Марка Галеотти вызывает всё больше опасений: кажется, этого выходца из разведструктур назначили одним из главных западных аналитиков по РФ, что не может радовать в силу его довольно таки специфического взгляда на Россию как в первую очередь на источник проникающей на Запад организованной преступности и криминала. Вообще, нужно признать, что на Западе за прошедшее время практически вытеснили из медиа-пространства тех учёных, которые заподозрены в излишних симпатиях к России. Научный плюрализм, ага.
Возвращаясь к докладу, стоит отметить, что, помимо всего прочего, он направлен на раздувание "гибридной угрозы" РФ, утверждая, что Европу ждёт период "горячего мира", в котором главная опасность исходит не от военной эскалации, а от скрытой, но активной деятельности спецслужб, их агентов и операций. В этой связи, по мнению автора, Западу надо пристально следить за российскими силовыми структурами, которые он называет "путинской гидрой" и которые являются не только исполнителями политической воли руководства страны, но и немало влияют на принятие политических решений. В особенности с 2012 года, когда после возвращения Путина режим "задействовал всё более мощные разведслужбы в кампаниях, направленных на репрессии внутри и дестабилизацию вне страны, стремясь на самом деле, как представляется, к ревизии структур международного порядка" (да-да, такой вот бред на полном серьёзе).
При этом Галеотти констатирует, что у силовых структур РФ есть ряд слабостей и недостатков, которые, в сочетании с жёсткой аппаратной конкуренцией, серьёзно ограничивают их эффективность. Равно как и жёсткая фильтация всей информации, поступающей в Кремль, не позволяет извлекать пользу из полученных разведкой данных. В конечном итоге, всё это значительно подрывает стратегические позиции РФ и её способность проводить свою линию во внешнем мире.
Автор выделяет четыре основные силовые ведомства в РФ: ФСБ, СВР, ГРУ и ФСО (Федеральная служба охраны). Помимо этого, во внимание следует принимать МВД, Генпрокуратуру, Следственный комитет, ФСИН, Антитеррористический комитет. Несмотря на конкуренцию между этими службами, все они пропитаны единым мировоззрением, в котором Запад неизменно воспринимается как противник РФ.
Поскольку работа написана до образования Росгвардии и реструктуризации указанных ведомств, картина выглядит несколько устаревшей, но ввиду того, что Росгвардия ориентирована прежде всего на поддержание внутреннего порядка, её возможные внешние функции разведывательного плана пока не просматриваются.
В отношении указанных структур Галеотти делает акцент на их аппаратной конкуренции, ключевым фактором которой являются пересекающиеся участки работы. Так в домайданной Украине, по его словам, одновременно оперировали, с одной стороны, СВР, причём ориентируясь на стандарты работы в зарубежных странах, с другой ФСБ, не ориентируясь на них, с третьей, ГРУ, внедрившее агентов в ряд украинских силовых структур, в том числе в Черноморском флоте, и с четвёртой, МВД, оказывавшее влияние на правоохранительные структуры соседней страны. Правда, ни одно из этих ведомств не смогло вовремя спрогнозировать майданные протесты и их печальный исход, но в итоге выговор за этот провал от Путина получила только СВР, как в своё время после войны 2008 года главные шишки посыпались на ГРУ (которое лишь коммукационными и бюрократическими талантами его главы Игоря Сергуна не лишилось большинства своих привилегий и ресурсов).
С 2014 года активность и агрессивность российских спецслужб особенно возросла, в первую очередь, в сфере экономического шпионажа, а также в плане сбора компромата на западных лидеров. Особое беспокойство автора вызывает повышенная активность ФСБ в Балтийском регионе и на севере Европы. Шпионаж, подкуп, связи с криминалом, воровство технологий - вот малая толика "заслуг" злобной российской разведки.
Вопреки распространённому мнению, приход Путина к власти не привёл к "засилью силовиков" в управленческом аппарате. Во-первых, помимо нескольких лиц из своего ближнего круга, Путин не способствовал массовому походу бывших коллег во власть. Да и остальные министерства не в большом восторге от практики "подсадки" к ним выходцев из силовых кругов. В том же МИДе, по слухам, с настороженностью восприняли назначение Олега Сыромолотова на пост замминистра по антитеррористической борьбе, проделанное без всякой консультации с Лавровым, которого просто поставили перед фактом. Но кстати, источники Галеотти объясняют это назначение не столько усилением контроля ФСБ за МИДом, сколько одобрением работы Сыромолотова по обеспечению безопасности Олимпиады в Сочи, которую он координировал, наличием у него конструктивных контактов с иностранными коллегами и пониманием, что на ближайшее время сотрудничество с Западом будет сосредоточено вокруг тематики борьбы с терроризмом.
Во-вторых, Путин не одобрял идеи о возвращении к модели единой "суперслужбы", какой был в своё время КГБ, наделённый огромными полномочиями, предпочитая вместо этого поддерживать конкуренцию спецслужб между собой с возможностью менять их компетенцию и ресурсы в зависимости от текущих успехов. Это связано, в том числе, с его маниакальным страхом попасть под влияние какой-либо одной группировки, который побуждает регулярно производить неожиданные кадровые перестановки. Также это проявляется в том, что свои доклады каждая из спецслужб делает перед Путиным отдельно, коллективные обсуждения, за редким исключением, не проводятся.
В-третьих, сами силовики не демонстрировали особой корпоративной солидарности в политике, утрачивая старые связи по мере перехода в высшие эшелоны власти. В отдельных случаях возможна ситуативная поддержка разными ведомствами друг друга, если на то есть политическая воля руководства, как во время Олимпиады в Сочи, или если возникает "общая угроза", как в ситуации, когда Кремль хотел назначить Алексея Дюмина на должность главы ГРУ, чему воспротивилась не только эта структура, но и ФСБ. Однако как только появляется возможность "обскакать" коллег в плане ресурсов или влияния, вся поддержка испаряется.
Координация работы спецслужб - чуть ли не самое слабое звено в управленческой системе РФ. Поскольку в авторитарных государствах основной управленческий ресурс - доступ к телу лидера, ключевую роль в координации спецслужб осуществляет АП, ежедневно готовящая аналитические обзоры для президента. Некоторые вспомогательные функции этого плана ложатся на Совбез и ФСО.
По информации Галеотти, хотя в прессе Совбез часто изображают чуть ли не вторым правительством, на практике он представляет собой скорее консультативный орган, нежели площадку, где реально принимаются и обсуждаются политические решения. На его заседаниях заслушиваются заранее подготовленные доклады, но содержательных дебатов и принятия решений, как правило, не происходит. Наиболее существенным компонентом работы Совбеза является деятельность его секретаря Николая Патрушева. Он занимается урегулированием споров между различными ведомствами и доносит до них текущую позицию Кремля по актуальным вопросам. Иногда его используют для того, что озвучивать публично то, что другие высшие чиновники не могут высказать публично. При этом Патрушев слывёт крайне антизападным деятелем, и если какая-либо структура хочет донести своё видение ситуации до Кремля через Патрушева, оно должно быть облечено в максимально резкие по отношению к Западу выражения.
Тем не менее, учитывая давнюю связь Патрушева с ФСБ, функции главного советника по госбезопасности с возможностью оценивать и критиковать информацию разведок ему не доверяют. В такой роли до недавнего времени де-факто выступал глава ФСО Евгений Муров. По должности он обязан осуществлять наблюдение за остальными ведомствами, но в данном случае это скорее персональная функция, нежели должностная. Будучи лишённым каких-либо амбиций, Муров мог позволить себе высказывать более независимое мнение. После его недавнего выхода на пенсию возникают сомнения в том, что кто-либо сможет взять на себя эту роль.
В борьбе за влияние спецслужбы используют не только аппаратные рычаги и доступ к Путину, но и разнообразные методы публичного позиционирования и влияния на общественное мнение. У каждой спецслужбы есть свои лоббисты в Думе, аффилированные СМИ, с помощью которых организуются утечки информации, и свои аналитические структуры. Так, РИСИ почти официально является "пиар департаментом" СВР.
В выводах своего исследования Марк Галеотти безапелляционно утверждает, что, хотя российские разведструктуры плохо управляются, не всегда эффективны, часто ошибаются в оценках и подрывают друг друга отчаянной конкуренцией, всё равно они чрезвычайно опасны для Запада, поэтому им надо дать жёсткий отпор, чтобы Кремль не считал Европу своим "проходным двором". Необходимо ликвидировать источники финансирования их операций и всячески препятствовать деятельности спецслужб, вынося её на публичное обозрение и осмеяние. И только в самом конце автор снижает градус напряжённости, заявляя, что российскую угрозу не стоит переоценивать, что РФ - всего лишь деградирующая средняя держава, не стремящаяся к долгосрочной конфронтации с Западом. Надо только не допустить того, чтобы она навязала аудитории свой имидж как страны, обороняющейся от наступления Запада, а там со временем острота угрозы спадёт сама собой, потому что у Кремля нет ресурсов и воли для сколь-нибудь длительной стратегии, и потому что путинская гидра всё равно сама себя сожрёт.
Столь подробное изучение российских спецслужб, пожалуй, первое в современной науке, оставляет однозначное впечатление, что за "кремлёвскую кухню" действительно взялись всерьёз, что Запад хочет послать Кремлю сигнал "мы прекрасно знаем, что у вас внутри происходит" и что при этом Кремль воспринимается как опасный, но глупый и неэффективный соперник. Достаточно опасный для того, чтобы причинять некоторые неудобства и работать пугалом, но достаточно глупый и неэффективный, чтобы не бояться перегнуть с ним палку. Главное - не позволить зверушке особо шалить, а там гидра сама себя сожрёт.
И третья публикация в этом цикле - совместная статья Фредрика Весслау и Эндрю Уилсона "Россия 2030: история великодержавной мечты и маленьких победоносных войн" , в которой они пытаются представить ситуацию в и вокруг РФ к 2030 году, исходя из гипотезы, что процессы будут развиваться в русле нынешних тенденций. Тут нужно учитывать, что Эндрю Уилсон на данный момент - признанный "концептуалист", двигатель концепции нормативной силы ЕС и основанной на ней восточной стратегии. Хотя ещё в 2010 году он был сторонником "финляндизации" Украины и подключения РФ к Восточному партнёрству, к концу 2011 года акцент в его работах сдвинулся в сторону "наступать любой ценой". В общем, из умеренного и готового к некоторым, пусть и небольшим, компромиссам учёного Уилсон вслед за другим известным британцем Джеймсом Шерром стал антирусским идеологом, переключился на "хардкор" и тотальную русофобию.
Ключевая гипотеза данного исследования заключается в том, что главная движущая сила путинской внешней политики последних лет - это стремление пересмотреть существующие принципы европейского порядка и заставить Запад считать РФ великой державой. Причина этого стремления, в свою очередь, кроется в необходимости придать дополнительную легитимность режиму в условиях падения цен на нефть. При этом автор считает, что Москва не хочет полномасштабной военной конфронтации с Западом, ей нужны лишь конфликты средней интенсивности для усиления образа "осаждённой крепости" и мобилизации общественной поддержки. Но при этом предупреждает, что любой лидер после Путина, скорее всего, будет ещё более склонен к внешнеполитическому авантюризму для легитимизации своей власти. Страны "общего соседства", прежде всего Украина, будут объектами такого авантюризма.
Авторы определяет пять основных трендов на ближайшие полтора десятилетия.
1. Ухудшение внутриполитической обстановки в РФ и использование Кремлём внешних конфликтов для отвлечения внимания населения.
По мере отката РФ на 15 место в мире по объёму экономики и сокращению населения до 139 миллионов поддержание стабильности режима будет затрудняться. К 2030 году санкции, скорее всего, будут ослаблены или полностью сняты, что устранит единственную причину для Москвы соблюдать минские соглашения. В результате этого конфликт на Донбассе приобретёт "замороженный" характер. Российская экономика останется зависимой от экспорта энергоресурсов, цена на которые останется низкой, но подъём рынков Китая и Индии позволит сохранить часть экспортных доходов.
Из-за снижения экономического благосостояния граждан легитимность режима придётся черпать из "маленьких победоносных войн". Затраты на них должны быть приемлемыми, поэтому Кремль не пойдёт на конфликт высокой интенсивности. Эти войны должны быть победоносными или хотя бы такими, которые можно представить как "перемоги" - поражение на фоне экономической стагнации может стать фатальным для режима. В отсутствие реальных конфликтов в качестве "отвлекающих манёвров" будут использоваться мнимые угрозы, раздуваемые в СМИ.
Что может остановить "отвлекающие войны" Кремля?
Либо восстановление экономики в результате повышения цен на нефть. Правда, это не избавит от стремления к ревизии европейского порядка и возможных войн уже с этой целью, а не ради отвлечения своей общественности.
Либо экономический коллапс. С одной стороны, коллапс на фоне глобальной рецессии может побудить Кремль свернуть международное присутствие и переключить внимание своего населения на внутренних врагов. Но с другой, угроза полного краха может заставить его пойти ва-банк и спровоцировать полномасштабный конфликт. В таком случае события будут развиваться непредсказуемым образом.
2. Возрастающее значение военной силы в политике РФ.
К 2030 году РФ, вопреки своим амбициям, не будет державой глобального уровня. Она останется региональным игроком с ограниченной способностью к проецированию силы за рубежом. Москва будет пытаться переписать правила игры, добиваться чего-то вроде Большой сделки или Ялты 2.0, где бы она вместе с другими великими державами делила мира на сферы влияния. Но для этого ей будет недоставать инструментов мягкой силы, имиджевой привлекательности. С единственным партнёром, теоретически готовым принять российский подход к разделу сфер влияния, - Китаем - будут нарастать противоречия в Центральной Азии.
Поэтому Кремлю придётся полагаться на пропагандистские кампании с целью дестабилизацию положения в странах Европы. А также на свои модернизированные вооружённые силы. Правда, военные кампании РФ будут ограничены количеством допустимых потерь. Но всё равно Москва будет пытаться показать Западу, что она готова идти на ту степень риска, к которой Запад ментально неготов. И здесь кроется опасность того, что демострационные манёвры или случайные шаги в ответ на действия другой стороны приведут к полномасштабному столкновению.
Среди потенциальных направлений, на которых возможны инциированные Кремлём конфликты низкой интенсивности, авторы называют, в первую очередь, регион Балтийского моря, также Балканы и Центральную Азию.
Что может удержать РФ от применения военной силы?
Либо катастрофа и поражение в одном из подобных конфликтов среднего уровня. Либо просчёт, способный привести к крупномасштабному конфликту.
Либо жёсткий ответ Запада на какие-либо действия РФ в нынешних региональных конфликтах, например, на взятие Мариуполя.
3. РФ продолжит оказывать давление на восточных соседей ЕС.
Москва продолжит проводить политику десталибизации Грузии, Молдавии и Украины, правда с минималистскими целями, но не смирится с окончательной потерей этих территорий. Но даже с менее проблемными сейчас Арменией, Азербайджаном и Беларусью будут нарастать противоречия, поскольку Кремль будет пытаться установить более жёсткий контроль за этими странами, чем их элиты готовы допустить.
Евразийский экономический союз сохранится, но не перерастёт в политический. Замороженные конфликты, включая Донбасс, останутся замороженными. Никаких глобальных изменений не произойдёт. Но российское руководство не оставит попыток сохранить нынешний, устраивающий его баланс.
Что может подорвать российскую сферу влияния в восточном соседстве?
Либо усиление дееспособности Украины, что, в том числе, сорвёт нынешнюю минскую стратегию Кремля и заставит его устранить нынешних его марионеток под давлением населения, недовольного криминализацией региона. В таких условиях Кремль может пойти на передачу территорий под власть местных олигархов и определённый компромисс с Киевом, но это ударит по общественной поддержке Путина.
Либо превращение конфликта из замороженного превращается в горячий в результате просчёта и перерастание его в полноценную войну.
Либо изменение подхода США в региону - резкое усиление присутствия после прихода Клинтон или резкий уход из него в случае избрания Трампа.
4. Грузия, Украина и Молдавия продолжают вязнуть в трудном процессе реформ.
Страны восточного соседства, подписавшие соглашения об ассоциации, будут и дальше с большим трудом идти по пути реформ, но без перспективы членства в ЕС и НАТО. Если только в них вдруг не приходит к власти пророссийское правительство, или если Запад не утратит интерес к этому региону.
5. Беларусь, Азербайджан и Армения продолжают балансировать между различными центрами силы.
Страны, не подписавшие СА, останутся в орбите российского влияния, но будут пытаться обрести опору с связях с ЕС, Турцией, Китаем и другими внешними центрами силы. Нарушить этот процесс сможет либо цветная революция в какой-либо из этих стран, либо возобновление горячей фазы конфликта в Нагорном Карабахе, либо мирное урегулирование карабахской проблемы, снижающее основания для сохранения российского военного присутствия, если только оно не будет закреплено в качестве миротворческого контингента.
Запад должен быть готов противодействовать этой стратегии РФ, но не с помощью жёсткого силового ответа, которого и добивается кремлёвская пропаганда, а путём "повышения цены" военных авантюр для путинского режима. Диалог с Москвой необходимо сохранить, но заставить вести его, исходя и общего понимания фактов, таких, как присутствие российских войск в Донбассе, которое нельзя отрицать.
В этой связи Западу нужно:
1) Противодействовать российским "отвлекающим войнам";
2) Сдерживать российскую агрессию;
3) Пытаться выстроить режим предсказуемого мирного сосуществования в восточном соседстве;
4) Поддерживать реформы в этих странах
5) Быть готовым предоставить дипломатическую поддержку странам, не вышедшим из российской орбиты влияния.
В общем, если разобраться, никакого конкретного прогноза эта статья в итоге не даёт, но представляет дело таким образом, будто поддержание нынешнего подвешенного состояния в отношениях с РФ вполне допустимо и даже выгодно для Запада, если только процесс не выйдет за рамки допустимого вследствие тех событий-маркеров, которые указаны в каждом из пяти трендов. Ну и разумеется, диапазон факторов, которые следует принимать во внимание, и аргументов, которыми следует обосновывать желаемый курс, представлен в данной статье во всей своей полноте.
В заключение обзора, пожалуй, нужно обратить внимание и на заметку, в которой даётся оценка новосозданному ОНД Игоря Стрелкова. В западной прессе главной новостью является даже не сам факт создания движения, а "переход Стрелкова в оппозицию к Путину". При том, что многие западные аналитики склонны считать русский национализм реальной угрозой, к данному событию они пока что относятся спокойно, воспринимая его как маркер того, что в околосиловых и других патриотических кругах поддержка Путина падает. Для них это важно скорее как признак того, что общество, теряя доверие к лидеру, будет менее усердно сопротивляться его смене.
Но угрозы от данного конкретного движения они не видят. Во-первых, пока оно не собирается участвовать в политической жизни, его роль мало чем отличается от других сил так называемой несистемной оппозиции. А во-вторых, как утверждает автор заметки, эти люди могут собраться и увлечённо поговорить за бутылкой виски или водки о том, что бы они сделали, придя к власти в РФ, но на деле они ничего для того, чтобы получить эту власть, не сделают.
***
Из этого разбора вполне можно составить представление о том, какой подход в отношении РФ и пространства СНГ предлагается Западу со стороны ключевого европейского аналитического центра. В этом подходе следует выделить ряд примечательных особенностей:
- Повышенное внимание к формированию нарратива о причинах нынешнего кризиса и поиску нужной для этого аргументации, утверждению собственной картины мира. Это в русском характере свойственно пытаться понять другого и его побуждающие мотивы. Здесь же мы встречаем поразительное, почти маниакальное стремление не допустить никаких, даже малейших сомнений, сформулировать такое объяснение, которое бы полностью снимало ответственность с себя и своих действий, чтобы и зёрнышко подозрения не закралось в голову "А вдруг это мы что-то сделали не так?". Запад и его аналитики прекрасно знают ценность собственной моральной правоты как политического ресурса, понимая, что внутренние колебания - это первый шаг на пути к поражению. Поэтому и всячески старается выставить кремлёвскую мерзость напоказ, стремясь лишить русских уверенности в своей моральной правоте.
Во всех трёх работах делается особый акцент на внутренних причинах агрессивного поведения РФ. Если в 2014 году аргумент о том, что действия РФ - это ответ на наступательную тактику Запада и расширение НАТО, нередко обсуждался в подобных работах (и в большинстве из них опровергался как не соответствующий действительности из-за отсутствия у НАТО планов дальнейшего расширения), то в последнее время этот аргумент уже даже не упоминают. Злобному Путину, вернувшемуся в Кремль вопреки воле народа и жаждущему изменить европейский порядок, просто не хватало легитимности ввиду экономического кризиса - всё, другого объяснения даже искать не надо.
И никто не задаётся вопросом, зачем нужно было Путину искать военные источники легитимности своего режима после триумфа Сочинской олимпиады! Так же как никто и не пытается заметить шизофреничность этих утверждений, соседствующих с признаниями того факта, что российские спецслужбы не смогли спрогнозировать майдан и его последствия. Злобный Путин так искал поводов для внешней агрессии, что проморгал блестящий повод у него под носом. Ну и, конечно, навязчивое стремление к ревизии европейского порядка, непонятно откуда взявшееся у страны и её лидера, досдавших за полтора десятилетия почти всё, что можно было досдать.
Кстати, что интересно, кремлёвская пропаганда косвенным образом подыгрывает этому нарративу, когда утверждает, что противоречия с Западом стали нарастать и до майдана и что майдан и Крым - всего лишь повод для санкций. Мол не было бы их, нашли бы другой повод. А между тем при всей остроте, к примеру, кризиса вокруг Сноудена Вашингтон даже не заикался о санкциях! Самое страшное, о чём тогда шла речь, - это исключение РФ из Большой восьмёрки. Такое принижение значимости событий вна укре и в Новороссии свойственно обеим сторонам, только одна пытается таким образом скрыть свою агрессию, а другая - своё поражение и отступление.
- Если причины кризиса исключительно во внутренних процессах в РФ, то и его решения, по логике, нужно искать там же. Не нужно никаких сложных переговорных процессов, проектов и уступок. Не нужно вообще ничего, даже капитуляцию у Путина принимать. Ведь капитуляция как ни на есть, а бумага, обязательство. А здесь достаточно просто подождать, пока у РФ закончатся резервы / режим потеряет легитимность / Путин потерпит поражение в очередной "отвлекающей войне". Пока этого не случилось, не давать зарываться, окружить плотным санитарным кордоном, в ответ на каждую её вылазку бить по рукам очень больно, и, минимально воздействуя на баланс внутренних сил, способствовать их постепенному стравливанию и дальнейшему обессиливанию и деморализации русского народа.
Европейские аналитики на полном серьёзе воспринимают Эрефию как в принципе потерявшую свою силу умирающую империю, которая вполне поддаётся перевоспитанию и сдерживанию минимальными усилиями, без проведения интервенции по типу иракской для свержения Саддама и вообще без полного унасекомливания.
При этом они не верят в возможность изменения мотивации или позиции Кремля. Наше понимание того, что кремлины вот уже два года умоляют принять капитуляцию, демонстрируют готовность к самым унизительным уступкам и своими руками уничтожают все пути возможного наступления, отсутствует у европейцев напрочь. Путин злобный, потому что по природе злобный. Войны нужны режиму для собственной легитимности, поэтому отказаться от них режим не может по определению. То, что Кремль готов по первому зову оказать "дорогим партнёрам" любые услуги, включая военные, игнорируется полностью.
Только лишь в заметке Николая Петрова рассматривается возможность замирения РФ с Западом после думских выборов и смены правительства. В остальных публикациях и намёка на такой сценарий нет. Это означает, что даже гипотетическая возможность компромисса с путинским режимом отбрасывается как несуществующая. Равно как и возможность того, что Москва может отступить и отказаться от своих интересов в СНГ. Российские чиновники могут хоть большими буквами на кремлёвской стене написать "Не нужны нам ваши укропия с Молдавией, забирайте!", всё равно их будут считать потенциальными агрессорами и ревизионистами.
В этой связи возникает резонный вопрос, а воспримет ли Запад назначение того же Кудрина на пост премьера как значимое изменение путинского режима, улучшающее его потенциальную договороспособность в рамках капитуляции? Вряд ли. Скорее, скажут, что это хорошо, но мало. Проблема в том, что Запад пока не назначил в российской элите "главного реформатора", приход которого в Кремль станет достаточным условием для возвращения к диалогу. И пока он его не найдёт, нынешняя бодяга с постепенным наращиванием давления, выбиванием уступок, но без окончательной капитуляции будет продолжаться.
- Секьюритизация (то есть восприятие сквозь призму угроз безопасности) экономической и гуманитарной политики РФ будет и дальше нарастать. Дискурс о гибридной войне понемногу перекладывается на язык планов, доктрин и стратегий противодействия. И даже если кремлины совсем забьются под шконку и будут молчать и плакать, всё равно признаки агрессивных намерений будут находить в любых их действиях. Если РФ не ведёт войны, значит она к ней готовится. Если не готовится, значит, организует коварные провокации, облетая мирные натовские корабли у своих агрессивно расположенных границ. Если не облетает корабли, значит проводит тайные операции силами спецслужб. Если не проводит тайные операции, то стремится подкупить европейские элиты своими трубами и энергоресурсами. В конце концов, постоянно запугивает западных дипломатов.
В этой связи особое беспокойство вызывает постоянное педалирование угрозы российской агрессии в Балтийском регионе, неотвратимость которой всеми средствами внушается западной общественности. В списке потенциальных новых "горячих точек" и "отвлекающих войн" из прогноза Уилсона Балтика идёт на первом месте. Похоже, Западу очень нужен этот конфликт, вероятнее всего, для окончательного затягивания нейтральных пока скандинавов в НАТО и упразднения остатков региональной автономности Балтики.
- Запад спокойно относится к усилению националистических настроений в РФ. И хотя там этот процесс внимательно отслеживается, реальной угрозы для себя он в нём не видит.
И пока Путин сидит в Кремле, эта музыка будет вечной, поскольку сама по себе необходимость усидеть на своей должности для Путина влечёт, с одной стороны, сохранение патриотической пропаганды, подпитывающей опасения и давление Запада, с другой - новые и новые уступки, которыми Путин откупается от немедленного запуска Западом программы его смещения и которые раззадоривают аппетит Запада и желание продолжать успешную стратегию.
Абсолютно ложен тезис, что нужно спасать страну от чего-то худшего, чем Путин, потому что Путин спокойно и гарантированно ведёт её к смерти. Абсолютно ложен тезис, что Запад, перегнув палку, может начать горячую войну, в которой Путин начнёт сопротивляться, потому что Путин без боя сдавал всё даже в лучшей диспозиции, а с каждым днём страна слабеет всё больше.
Следовательно, главный вывод для русских - необходимость во что бы то ни стало разорвать этот порочный круг с "агрессивным ревизионистским режимом", сдающим всё и вся под патриотическую риторику и самим процессом усиливающим предпосылки для его продолжения. Без устранения Путина не изменится ничего.
Поэтому бессмысленно и даже вредно надеяться на сценарий "подставим плечо Путину во время либерального переворота, который мы всеми силами будем стараться не допустить". В некотором смысле либеральный переворот - это наша надежда, какой когда-то стал "казус Парасюка". Только в его условиях мы сможем одним махом избавиться и от Путина, и от либерастов. Но для этого он должен быть именно что переворотом. Не постепенным возвращением на правительственные должности открыто прозападных фигур с имиджем технократов, а именно переворотом, незаконным и нелегитимным, продвигаемым такими одиозными деятелями, от которых общество давно тошнит. При этом, чем раньше это произойдёт, тем лучше. Пока ещё не все резервы растрачены, и не все ресурсы брошены в топку военных авантюр режима в ходе оказания услуг партнёрам.
Главное - чтобы русская общественность на этот раз была полностью готова самостоятельно и решительно воспользоваться выпавшим шансом, не оглядываясь на внешних врагов или внутренних предателей.
Автор выражает благодарность уважаемому miguel_kud за помощь в подготовке материала.