Разногласия в проектировании (3). Внешний аспект решения украинской проблемы
С некоторой задержкой продолжаю свой цикл в ответ на "Проектирование" Мигеля. Правда, в этих частях я уже не столько отвечаю на его аргументы, сколько развиваю и дополняю, опираясь на своё видение проблемы, сформулированное в первых двух частях.
Итак, суть проблемы примерно обозначена, попробуем понять, что со всем этим «добром» делать. С одной стороны, ясно, что решение проблемы несколько сложнее распространённого простого рецепта «избавиться от самых радикальных, остальным переключить башни». С другой, очевидно, что и страшилки из разряда «нового Афганистана», повсеместной партизанской войны или массового народного сопротивления тоже совершенно беспочвенны. Попробуем пройтись по тем политическим и социальным аспектам проблемы, которые часто всплывают в ходе нынешних дискуссий, в порядке «от внешнего - к внутреннему».
Прежде всего, хотим мы этого или нет, но вопрос организации пространства т.н. «Украины» - это вопрос геополитический. Более того, это вопрос континентального европейского баланса, вопрос политической конфигурации Европы и роли России в ней. После расширения ЕС и НАТО в середине 2000-х вопрос Украины и Белоруссии - центральный узел политического противоречия между РФ и Западом. И решение этого вопроса будет во многом зависеть от характера отношений в триаде РФ-ЕС-США, от степени их конфликтности или кооперативности. Будет желание у Запада (США и ЕС одновременно) зафиксировать определённый баланс с РФ и принять его как окончательный на ближайший исторический период - значит, можно будет говорить о какой-либо форме размежевания сфер влияния или создании буферной зоны. Не будет - конфликтность будет сохраняться.
При этом надо понимать, что такое желание у Запада возникнет только тогда, когда он будет твёрдо знать, что никакого продвижения вперёд у него не получится. Ловить больше нечего или цена попыток что-либо поймать слишком высока, чтобы пробовать. Если же подобные попытки стоят не очень дорого, то есть риск невелик, а успех вероятен, если материя не сопротивляется, а прогибается от каждого «тыка», никакого резона останавливаться и фиксировать статус-кво у Запада не будет - ни в форме раздела сфер влияния, ни в форме установления буфера, ни в форме какого-либо совместного управления «общим соседством». Мы уже не раз об этом писали, указывая на то, как отход Москвы от объявленных же ею «красных линий» каждый раз только ухудшал её положение в противостоянии с Западом. До тех пор, пока Западу будет куда двигаться, куда расширять свою экспансию, в её отношениях с РФ неизбежно будет сохраняться конфликтный потенциал. В том числе потому, что обосновывать свою экспансию Западу нужно будет необходимостью противостоять «агрессивной ревизионистской неоимперской политике РФ».
Проговорить эту очевидную истину нужно для того, чтобы констатировать: договорного полюбовного раздела или установления какой-либо формы финляндизации, о которой сейчас столько говорится в прессе, ждать не следует. Это означает, что любую форму решения вопроса нужно будет навязать «партнёрам» таким образом, чтобы у них не возникало и тени сомнений, будто ситуацию можно переиграть в свою пользу, сейчас или через пару лет.
Особенно это касается фантазий на тему «договориться с поляками и румынами и решить украинский вопрос». Во-первых, поляки и румыны не обладают субъектностью на том уровне, который бы позволил им самостоятельно, без санкции Вашингтона и Берлина с Брюсселем разделить какую-то территорию. И могу заверить, что Вашингтон просто так им такую санкцию не даст. Это с европейскими империями можно было делить Польшу в том конкретном историческом контексте. С игроками второго и третьего эшелона такие дела просто не ведутся. Во-вторых, у поляков и румын нет на повестке дня какого-то особого «украинского вопроса», который бы они были готовы решать с Москвой на равноправной основе. Да, у них есть исторические претензии на некоторые территории нынешней «Украины», но они не будут на данном этапе их афишировать в официальном порядке и, самое главное, у них есть возможность с помощью нынешних механизмов получить доступ к гораздо большему пространству - всей подконтрольной хунте «Украине». Кто будет размениваться на синицу, когда в руках жирный и выгодных журавль?
* * *
Теперь далее, вопрос финляндизации и раздела. Чисто гипотетически, финляндизация не представляется чем-то априори невероятным. История знает немало примеров относительно успешного существования государств в том или ином промежуточном, буферном статусе. Правда, строго говоря, финляндизация - это не совсем буферный статус, это сохранение экономического и внутриполитического суверенитета вплоть до возможности интеграции в международные экономические объединения при добровольном самоограничении суверенитета внешнеполитического в части неприсоединения к военным блокам. Ключевые слова - при добровольном самоограничении. То есть никакое государство нельзя финляндизировать извне, одними только усилиями и договорённостями внешних центров силы. Оно должно само принять этот статус и согласиться его соблюдать в своей политике.
И вот тут-то и заключена главная сложность. Даже если Меркель, Трамп и все партнёры вместе взятые согласятся закрыть вопрос вступления Украины в НАТО и ЕС или даже разорвать Соглашение об ассоциации (хотя, если на то пошло, само по себе оно гипотетической финляндизации не противоречит), Москве всё равно придётся как-то либо выстраивать отношения с существующей укроэлитой, либо выстраивать новую элиту. «Внешний контур» договорённостей не будет работать сам по себе без «внутреннего контура» (позволим себе немного позаимствовать терминологию у бывшего почётного академика НАНУ Сергея Глазьева). А чтобы сформировать этот «внутренний контур», придётся вложить немало политических (и не только) инвестиций, усилить русские структуры, создать собственную иерархию на русской культурной основе.
В Москве необходимости этого никогда не понимали. Считалось, что достаточно найти такие местные силы, которые бы ориентировались на сохранение экономических связей с РФ ввиду объективной заинтересованности «Украины» в них - и нужный эффект будет обеспечен. Вот и делалась ставка на эти самые «прагматичные проукраинские силы», которых в природе не существует. «Енто я тебе, голуба, говорю как краевед» (с)
Без идейной и культурной русификации, без создания убеждённых, проникнутых русской идентичностью структур, без выдвижения русских по духу лидеров никакая финляндизация и буферизация здесь не сработает, будь она трижды согласована с Западом!
До евромайдана при желании эту работу ещё можно было бы провести. Но с приходом хунты, естественно, об этом речь идти не может. То есть, говорить о какой-либо форме финляндизации сейчас не имеет никакого смысла. Это не более чем умозрительные конструкции для самоуспокоения кремлёвской публики. Кстати, в недавней статье это прямым текстом заявляет и Горбулин. Так что когда российские «аналитики» рассуждают о желательной буферной зоны и необходимости сохранения единоукры ради решения этой задачи, отметайте смело - нечего рассуждать о нереальных вариантах.
* * *
Помимо всего прочего, события 2014 года произвели один немаловажный сдвиг: они вынесли на поверхность и перевели в разряд вероятного саму возможность прямых территориальных изменений, до этого лишь висевшую в качестве «ружья на стене в первом акте». Вплоть до памятной речи Путина 18 марта у всех наблюдателей оставались резонные сомнения в том, что РФ пойдёт на полноценное присоединение. Слишком фантастической казалась эта возможность, слишком много различных балансов одновременно разрушал этот шаг. Но он был сделан - и то, что даже не особо обсуждалось в околополитической прессе, вдруг стало реальностью. Реальностью, с которой на первых порах мало кто знал, что делать. Всеобщая растерянность проявилась тогда даже на уровне Вашингтона, не говоря уже об остальных игроках.
Теперь же мы находимся в совершенно ином контексте, когда для всех очевидно, что дальнейшие шаги Москвы что при нынешнем, что при следующем режиме не могут не быть связаны с установлением прямого контроля за территорией хотя бы части материковой «Украины». От неё только этого и ждут, на этот случай уже заготовлены военные и политические планы, проработаны ответные меры и разворачивается военная и околовоенная инфраструктура. Это уже, как говорится, совсем другой коленкор. Понятное дело, что большого конфликта из-за этой территории не получится, но рассчитывать на то, что внешние игроки будут безучастно взирать на возвращение русских земель или какие-либо иное переформатирование этой территории, не стоит. Какого рода сопротивление они окажут, сложно сказать, но превентивно занять часть территории с запада могут вполне. Возможно даже, подведут правовую основу в виде резолюции Генассамблеи ООН.
В одной из западных публикаций, которые мы разбирали осенью, говорилось, что в условиях, когда Запад обладает серьёзными преимуществами, тактика РФ может быть успешной лишь в случае «вертикальной эскалации», то есть резкого и неожиданного повышения ставок. Тогда как Запад устраивает горизонтальная эскалация, когда напряжённость охватывает как можно большее число потенциальных конфликтных зон, не выходя за рамки приемлемой степени риска. Проще говоря, Москва может только захватить Запад врасплох и провернуть желаемый ход в сжатые сроки, пока Запад не успех собраться с мыслями и запустить ответный сценарий. А ещё лучше, когда этого ответного сценария вообще нет, и его только предстоит выработать.
Это значит, что за РФ останется та территория, которую она сможет «откусить» в первые 7-10 (а возможно, и меньше) дней эскалации, до того момента, пока Запад приведёт в действие другие рычаги и нажмёт на остальные болевые точки Москвы. Чем более неожиданной и нелогичной будет такая эскалация, тем больше времени будет для осуществления манёвра. То есть все заранее составленные планы всё равно будут корректироваться по ходу, и окончательная линия размежевания сформируется под влиянием не столько предварительно начерченных на карте набросков, сколько реальной конфигурации линии фронта на момент прекращения боевых действий. И чем дальше удастся продвинуться на этом начальном этапе борьбы, тем более выигрышными будут позиции для дальнейшего политического торга.
Хотя, конечно, с репутационной точки зрения, такое поведение будет восприниматься всеми внешними игроками по меньшей мере как непоследовательное. Но что поделать? Взять Крым, а потом три года заявлять о поддержке целостности оставшейся «Украины». Загнать себя в ситуацию, когда нельзя не наступать, а потом клясться и божиться, что наступать мы не собираемся. Кто ж вам доктор, спрашивается. Правда, опасаться за потерю репутации в сложившихся условиях - последнее дело, она и так уже безнадёжно испорчена, и в сказку про белых и пушистых кремлинов всё равно никто не поверит. Но это тоже усложняет дело, в довершение ряда других неблагоприятных по сравнению с 2014 годом факторов.
Отвоёванная территория, скорее всего, сразу российской признана не будет. Москве ещё придётся некоторое время доказывать Западу, что на этот раз отката назад не состоится. Тогда как Запад будет пытаться добиться этого отката, повышая градус конфронтации с РФ, в том числе постоянной засылкой всамделишних диверсионных групп и мощнейшей работой пропаганды для воздействия на население отвоёванной территории. При этом главным признаком невозможности такого отката должен стать курс на полное упразднение понятия «Украина» в любой его форме и отказ от признания каких-либо территорий «украинскими». Запад, со своей стороны, будет использовать украинский проект как правовое обоснование конфронтации и требовать восстановления «Украины» в границах 2013 года. Для этого на отхваченной Западом территории будет сформирована новая хунта, выражающая интересы «всей Украины».
По этой причине, первоначальная граница окончательно не устаканится, а Москве придётся вести борьбу за полный контроль над всей территории бУССР. Если только на определённом этапе Запад не поймёт, что попытки оказать давление бесполезны, и не согласится свернуть украинский проект на контролируемой им территории и признать новый статус-кво. Правда, для этого, скорее всего, придётся нанести ряд болезненных ударов по интересам Запада или как минимум создать для него сопоставимую угрозу, которую можно использовать как рычаг для торга.
Разумеется, мы рассуждаем здесь в категориях идеальной, абстрактной России, не принимая во внимание характер режима РФ и его тип управления. Понятно, что при нынешнем режиме ни о какой сколь-нибудь продолжительной конфронтации с Западом речь идти не может, какого бы объекта она ни касалась, даже критически важного для безопасности и выживания страны. Но надо понимать, какие задачи и риски будут стоять перед любой русской властью в процессе решения украинской проблемы.
/Продолжение следует/
Текст на Политпрогнозе