детина дней моих суровых
Иду я, значит, давеча в город в центр села своего, брючки выглажены, кофтан па моде, в клетчатых очечах, волосенки ветерок треплет. Иду уверенно, цокаю мелкими каблучаусами лодочек... по гравию... как умею, в общем. В башке мысли мыслительные, иду, значит, никого не трогаю. А че мне тушеваться, чай не в селах выросла, в халате да бигудях ходить мне не пристало. И тут на противоположной стороне дороги вижу из ворот выплывает чудище заморское. По сторонам оглядывается, и намеревается перейти дорогу по диагонали. Но перед тем, как перейти, выжидает пока проедут машины, вскидывает на голову пузо-место своей стремной грязной бордовой футболки... и что есть мочи сморкается в него. Потом невозмутимо опускает все это вниз и вытирает об это все руки. Желудок у меня был пуст, поэтому блевануть было попросту нечем. Ну, думаю, главное сейчас его перед собой пропустить, чтоб шел впереди, а то мало ли. Сбавляю темп немного. А детина здоровенный, лет сорока отроду, еще пару раз харкает, переходя проезжую часть по диагонали, и наконец равняется со мной. И тут... “а куди це ти красавіца ідьош?”. У мeня от нeожиданности из глотки вырывается какой-то нeпроизвольный ойк. Потом я собираюсь с духом и выдаю: “Мир иду спасать”, - говорю, “идем, куплю тебе платок носовой и салфеток, раз мама не научила”. Мне кажется, он собирался со мной знакомиться. Но лучшая защита - нападение. Я превзошла себя, потому что детина опешил, встал посреди тротуара и стоял, пока я не подошла к перекрестку.
Сегодня я во избежание недоразумений и стычек оделась в бомжа, нацепила шлем, очечи, и поехала на велике, несмотря на то, что было спущено заднее колесо. Неслась как в жопу ужаленная, чтоб наверняка. Свят свят свят.