Шнуров и Родина-мать.
Настало время, когда смотреть новые клипы «Ленинграда», дабы нечто понять для себя, собственно уже и не нужно, ибо самый смак давно собран и осмыслен.
По настоящему актуально и полезно - это почитать свежие интервью с Парнас и со Шнуровым, я например для себя ищу отсылки в этих интервью на те произведения и авторов на которых они учились "вредительству".
Например фильм Георгия Данилии «Осенний марафон»:
Уже несколько лет постоянно пересматриваю «Осенний марафон» и «Афоню», потому что от обоих фильмов веет перестроечной спец-чернухой, т.е. чернухой с фигой в кармане.
На первый взгляд может показаться, будто бы «Афоня» более мрачный и потому более анти-советский чем «Осенний марафон»…
Сценарий «Осеннего марафона» назывался «Горестная жизнь плута».
К чему же нас может адресовать слово «плут» и какие ассоциации оно вызывает?
У меня ранее могли возникнуть только первые две:
1 К компьютерным играм в жанре РПГ(например «Ночи Невервинтера»), в коих плут это помесь воришки с мошенником, однако в 79-м году их не было.
2 К выражениям типа «Хороша плутовка», ассоциирующая с деревней.
3 К плутовским романам, наверняка в первую очередь к «Дон Кихоту».
4 К характеристикам плутовского романа в описании М.Бахтина. Если рассматривать «Осенний марафон» под этим углом зрения, то фильм становится своего рода учебным пособием, поскольку в нем много всяких «примочек» из работ Бахтина проиллюстрировано в лучшем виде.
Что же это за характеристики плутовского романа?
Вкратце цитируя Бахтина - «Функции плута, шута, дурака в романе»:
Плутовская сатира средневековья не всегда может быть резко отделена от дурацкой. Образ плута и дурака часто сливаются. Плут также не столько сам осмеивается и разоблачается, сколько служит пробным камнем для окружающей действительности, для тех организаций и сословий средневекового мира, к которым он примазывается или с которыми соприкасается.
Плут, шут и дурак создают вокруг себя особые мирки, особые хронотопы.<…>
самое бытие этих фигур имеет не прямое, а переносное значение: самая наружность их, все, что они делают и говорят, имеет не прямое и непосредственное значение, а переносное, иногда обратное, их нельзя понимать буквально, они не есть то, чем они являются; в-третьих, наконец, - и это опять вытекает из предшествующего, - их бытие является отражением какого-то другого бытия, притом не прямым отражением. Это - лицедеи жизни, их бытие совпадает с их ролью, и вне этой роли они вообще не существуют.
Им присуща своеобразная особенность и право - быть чужим и в этом мире, ни с одним из существующих жизненных положений этого мира они не солидаризуются, ни одно их не устраивает, они видят изнанку и ложь каждого положения. Поэтому они могут пользоваться любым жизненным положением лишь как маской. У плута еще есть нити, связывающие его с действительностью;
Наконец, особую трудность представляет проблема того прозаического иносказания, если угодно, той прозаической метафоры(хотя она совсем не похожа на поэтическую), которую они принесли в литературу и для которой нет даже адекватного термина («пародия», «шутка», «юмор», «ирония», «гротеск», «шарж» и т. п. - только узкословесные разновидности и опенки ее). Ведь дело идет об иносказательном бытии всего человека вплоть до его мировоззрения, отнюдь не совпадающем с игрой роли актером (хотя и есть точка соприкосновения).
Романист нуждается в какой-то существенной формально- жанровой маске, которая определила бы как его позицию для видения жизни, так и позицию для опубликования этой жизни. И вот здесь-то маски шута и дурака, конечно, различным образом трансформированные, и приходят романисту на помощь.
Антисоветскость «Осеннего марафона» является не столь в плутовском высмеивании действительности, сколь в убогости самого плута плута(Басилашвили) и его жалких плутней(их бытие является отражением какого-то другого бытия, притом не прямым отражением.)
Он именно жалок и убог, потому что бесплодна, выхолощенная окружающая его совковая среда, в которой даже плут это - дегенерат.
Функция плута/шута/дурака по Бахтину это не сколь расшатывание неких «колосовых» основ, сколь предтеча обновления мрачного христьянского средневекового мира с опорой на народно-празничную, по своему развивающуюся традицию.
Но в «Осеннем марафоне» нам показано, что никакой карнавал не в силах обновить клятый совок.
Можно было бы возразить, что плут это то же человек и нам показан просто хреновый плут, но речь ведь идет о конкретном произведении, созданном по бахтинским лекалам, а не о засыпавшемся мошеннике из выпуска «дорожного патруля».
И этот фильм выучил наизусть маэстро Шнуров.
Обратите внимание, на интересное противоречие:
Жигули производят аж с 1970 года, а фильм «Осенний марафон» вышел в 1979 году, оказывается есть еще и «искусство вопреки».
Вот и все сказано, открытым текстом, можно ставить точку.
Само интервью: https://snob.ru/magazine/entry/113118
И пару штрихов к портрету.
По настоящему актуально и полезно - это почитать свежие интервью с Парнас и со Шнуровым, я например для себя ищу отсылки в этих интервью на те произведения и авторов на которых они учились "вредительству".
Например фильм Георгия Данилии «Осенний марафон»:
Уже несколько лет постоянно пересматриваю «Осенний марафон» и «Афоню», потому что от обоих фильмов веет перестроечной спец-чернухой, т.е. чернухой с фигой в кармане.
На первый взгляд может показаться, будто бы «Афоня» более мрачный и потому более анти-советский чем «Осенний марафон»…
Сценарий «Осеннего марафона» назывался «Горестная жизнь плута».
К чему же нас может адресовать слово «плут» и какие ассоциации оно вызывает?
У меня ранее могли возникнуть только первые две:
1 К компьютерным играм в жанре РПГ(например «Ночи Невервинтера»), в коих плут это помесь воришки с мошенником, однако в 79-м году их не было.
2 К выражениям типа «Хороша плутовка», ассоциирующая с деревней.
3 К плутовским романам, наверняка в первую очередь к «Дон Кихоту».
4 К характеристикам плутовского романа в описании М.Бахтина. Если рассматривать «Осенний марафон» под этим углом зрения, то фильм становится своего рода учебным пособием, поскольку в нем много всяких «примочек» из работ Бахтина проиллюстрировано в лучшем виде.
Что же это за характеристики плутовского романа?
Вкратце цитируя Бахтина - «Функции плута, шута, дурака в романе»:
Плутовская сатира средневековья не всегда может быть резко отделена от дурацкой. Образ плута и дурака часто сливаются. Плут также не столько сам осмеивается и разоблачается, сколько служит пробным камнем для окружающей действительности, для тех организаций и сословий средневекового мира, к которым он примазывается или с которыми соприкасается.
Плут, шут и дурак создают вокруг себя особые мирки, особые хронотопы.<…>
самое бытие этих фигур имеет не прямое, а переносное значение: самая наружность их, все, что они делают и говорят, имеет не прямое и непосредственное значение, а переносное, иногда обратное, их нельзя понимать буквально, они не есть то, чем они являются; в-третьих, наконец, - и это опять вытекает из предшествующего, - их бытие является отражением какого-то другого бытия, притом не прямым отражением. Это - лицедеи жизни, их бытие совпадает с их ролью, и вне этой роли они вообще не существуют.
Им присуща своеобразная особенность и право - быть чужим и в этом мире, ни с одним из существующих жизненных положений этого мира они не солидаризуются, ни одно их не устраивает, они видят изнанку и ложь каждого положения. Поэтому они могут пользоваться любым жизненным положением лишь как маской. У плута еще есть нити, связывающие его с действительностью;
Наконец, особую трудность представляет проблема того прозаического иносказания, если угодно, той прозаической метафоры(хотя она совсем не похожа на поэтическую), которую они принесли в литературу и для которой нет даже адекватного термина («пародия», «шутка», «юмор», «ирония», «гротеск», «шарж» и т. п. - только узкословесные разновидности и опенки ее). Ведь дело идет об иносказательном бытии всего человека вплоть до его мировоззрения, отнюдь не совпадающем с игрой роли актером (хотя и есть точка соприкосновения).
Романист нуждается в какой-то существенной формально- жанровой маске, которая определила бы как его позицию для видения жизни, так и позицию для опубликования этой жизни. И вот здесь-то маски шута и дурака, конечно, различным образом трансформированные, и приходят романисту на помощь.
Антисоветскость «Осеннего марафона» является не столь в плутовском высмеивании действительности, сколь в убогости самого плута плута(Басилашвили) и его жалких плутней(их бытие является отражением какого-то другого бытия, притом не прямым отражением.)
Он именно жалок и убог, потому что бесплодна, выхолощенная окружающая его совковая среда, в которой даже плут это - дегенерат.
Функция плута/шута/дурака по Бахтину это не сколь расшатывание неких «колосовых» основ, сколь предтеча обновления мрачного христьянского средневекового мира с опорой на народно-празничную, по своему развивающуюся традицию.
Но в «Осеннем марафоне» нам показано, что никакой карнавал не в силах обновить клятый совок.
Можно было бы возразить, что плут это то же человек и нам показан просто хреновый плут, но речь ведь идет о конкретном произведении, созданном по бахтинским лекалам, а не о засыпавшемся мошеннике из выпуска «дорожного патруля».
И этот фильм выучил наизусть маэстро Шнуров.
Обратите внимание, на интересное противоречие:
Жигули производят аж с 1970 года, а фильм «Осенний марафон» вышел в 1979 году, оказывается есть еще и «искусство вопреки».
Вот и все сказано, открытым текстом, можно ставить точку.
Само интервью: https://snob.ru/magazine/entry/113118
И пару штрихов к портрету.