Ассоциации от чтения ЖЖ.
Есть авторы ЖЖ ( которых я очень уважаю и люблю читать), которые вызывают загадочный наплыв троллей и неадекватных личностей. Имен я называть не буду, чтобы не привлечь туда дополнительного внимания. О чем бы они не написали - слетается стая патриотов разной степени ебнутости и начинает визжать. Я понимаю, почему мои друзья их не банят - утомительное и никчемное занятие, одного забанил, еще 5 народится. А вспомнилось мне вот что.
Когда я была маленькая, я подолгу жила у бабушки с дедушкой в Малаховке. У нас был пес Кузя, или, как его уважительно называл дед - Кузьма. Откуда он взялся, понятия не имею, щенком я его не помню. Кузьма был чистопородным, я бы сказала столбовым дворянином. Довольно здоровый, совершенно белый ( обычно он был таким грязным, что цвет не определялся, но он был белым, мы с братом его как-то помыли...местами, Кузя все же удрал). Кузьма был пес дворовый, в дом его не пускали, что такое поводок, он не знал. Ошейник мы ему сумели приторочить, когда в Малаховке свирепствовали "собачники" - те, кто бродячих собак отлавливали. С ошейником Кузя смирился, но поводок? Никогда! По Малаховке Кузя гулял, естественно, один. Тогда в Малаховке собак на поводках, по-моему, вообще никто не выгуливал. Прогулку он всегда начинал с одного и того же ритуала. Через дом от нас жили Трунины ( фамилию помню, а людей - нет). У них было три мелких жутко брехливых собачонки, порода - не то "малаховская болонка", не то "малаховский терьер". В общем, маленькие, очень лохматые и очень шумные. Кузя выходил из калитки, неторопливо трусил направо ( он вообще был пес с повышенным чувством собственного достоинства). Доходил до трунинского забора и вопросительно говорил: "Гав?" Ждал, потом слегка повышал голос:"Гав-гав?" Через некоторое время появлялись три злобных комка шерсти. Точнее, они сначала просто выходили откуда-то из глубины участка и отвечали "тяв-тяв-тяв-тяв!". И тут Кузя преображался. Он начинал носиться вдоль забора, скалить зубы, припадать на передние лапы, рычать и громоподобно лаять. С трунинскими собаками случалась форменная истерика, они тоже метались вдоль забора, но со своей стороны, истошно лаяли и подпрыгивали. Когда истерика достигала определенного градуса, собачки начинали похрипывать и кидаться на забор, Кузя вдруг останавливался, отряхивался, и медленно, с достоинством, уходил не оглядываясь. Шавки же не могли успокоиться еще с полчаса, хотя улица была совершенно пуста. Потом они в изнеможении уползали куда-то вглубь участка, и тут появлялся Кузя, он сделал все собачьи дела и шел домой. Они собирали последние силы, и кидались к забору - доругаться. Но Кузе было не до них, у него по расписанию как раз подходило время обеда.
Какое удовольствие от этого получал Кузя - я не знаю, собачья душа - потемки, а Кузя вообще был сложной личностью. Вот с соседкой Чапой, которая тоже была малаховским терьером, но чуть крупнее, он никогда не ссорился. Правда и Чапа не была брехливой. Она была малаховской Мессалиной... но это совсем другая история.
Когда я была маленькая, я подолгу жила у бабушки с дедушкой в Малаховке. У нас был пес Кузя, или, как его уважительно называл дед - Кузьма. Откуда он взялся, понятия не имею, щенком я его не помню. Кузьма был чистопородным, я бы сказала столбовым дворянином. Довольно здоровый, совершенно белый ( обычно он был таким грязным, что цвет не определялся, но он был белым, мы с братом его как-то помыли...местами, Кузя все же удрал). Кузьма был пес дворовый, в дом его не пускали, что такое поводок, он не знал. Ошейник мы ему сумели приторочить, когда в Малаховке свирепствовали "собачники" - те, кто бродячих собак отлавливали. С ошейником Кузя смирился, но поводок? Никогда! По Малаховке Кузя гулял, естественно, один. Тогда в Малаховке собак на поводках, по-моему, вообще никто не выгуливал. Прогулку он всегда начинал с одного и того же ритуала. Через дом от нас жили Трунины ( фамилию помню, а людей - нет). У них было три мелких жутко брехливых собачонки, порода - не то "малаховская болонка", не то "малаховский терьер". В общем, маленькие, очень лохматые и очень шумные. Кузя выходил из калитки, неторопливо трусил направо ( он вообще был пес с повышенным чувством собственного достоинства). Доходил до трунинского забора и вопросительно говорил: "Гав?" Ждал, потом слегка повышал голос:"Гав-гав?" Через некоторое время появлялись три злобных комка шерсти. Точнее, они сначала просто выходили откуда-то из глубины участка и отвечали "тяв-тяв-тяв-тяв!". И тут Кузя преображался. Он начинал носиться вдоль забора, скалить зубы, припадать на передние лапы, рычать и громоподобно лаять. С трунинскими собаками случалась форменная истерика, они тоже метались вдоль забора, но со своей стороны, истошно лаяли и подпрыгивали. Когда истерика достигала определенного градуса, собачки начинали похрипывать и кидаться на забор, Кузя вдруг останавливался, отряхивался, и медленно, с достоинством, уходил не оглядываясь. Шавки же не могли успокоиться еще с полчаса, хотя улица была совершенно пуста. Потом они в изнеможении уползали куда-то вглубь участка, и тут появлялся Кузя, он сделал все собачьи дела и шел домой. Они собирали последние силы, и кидались к забору - доругаться. Но Кузе было не до них, у него по расписанию как раз подходило время обеда.
Какое удовольствие от этого получал Кузя - я не знаю, собачья душа - потемки, а Кузя вообще был сложной личностью. Вот с соседкой Чапой, которая тоже была малаховским терьером, но чуть крупнее, он никогда не ссорился. Правда и Чапа не была брехливой. Она была малаховской Мессалиной... но это совсем другая история.