Благодаря
steblya-kam узнал об
обстоятельной работе филолога Фёдора Успенского об истории изменения значения слов(а) "стрекоза" в русском языке восемнадцатого-двадцатого веков. Ну, то есть работа вообще про О.Э. Мандельштама, но для лучшего понимания Осипа Эмильевича Фёдору Борисовичу пришлось углубиться в тему.
Там всё гораздо запутанней и интересней, чем "раньше стрекозой называли кузнечиков, поэтому у Крылова в басне именно она". Если кратко, то "дело было так": слово "стрекоза", в разных диалектах обозначающее, как водится, разное (названия животных и растений тут вообще хороший пример, по моему опыту), при формировании литературного языка было рекрутировано дважды, в разные регистры. Так возникла стрекочущая стрекоза* поэтического языка (стрекоза1, по Успенскому) и насекомые, по нынешней классификации относимые к отряду Odonata (стрекоза2, по Успенскому). И так как эти языки редко пересекались, жили эти стрекозы раздельно, при этом первая была не то, чтобы прямо кузнечиком, но жила своей поэтической жизнью, став если уж не штампом, то распространенным элементом стихов "о природе". Постепенно, однако, стрекоза1 конвергировала ко второй, особенно во второй половине девятнадцатого века - аж до такой степени, что в двадцатом веке некоторые поэты, особенно не чуждые чутья к природе, пытались "расслышать" стрекот крыл крупных стрекоз.
А вообще - почитайте оригинал, там много всего вкусного. В частности, что мне особенно интересно - некоторые сведения про начало русскоязычной научной терминологии для насекомых. Теперь понятнее стало, куда мне на предмет слепней и оводов смотреть, помимо Корпуса русского языка)
_____________
Ф.Б. Успенский не рассматривает специально вопрос об этимологии "стрекозы", но подчеркивает, что в любом случае народная этимология связывала это слово со стрекотом.