Чокнутые детки. Гл. 15.7 ПЛАСТИЛИНОВЫЕ ЛЮДИ
15.7
Девочки хорошо знают про Шишка Первого - а также и Второго - по бабкиным и маминым рассказам. Они могут нарисовать Шишков так точно и подробно, что даже Хвост завидовал такой популярной узнаваемости.
Шишок Второй на долгие годы прописался в памяти жильцов Большого Дома. Редкие, но меткие, завывания Шишка вспоминаются чаще, чем Шаляпинское пение, а его проказы цитируются предпочтительней, чем приключения и страсти любимых всеми Руслана и Людмилы.
Был бы жив чёрномохнатый, гордый и негусто мявкающий даже в напряжной ситуации Шишок Второй - владелец добротного пушистого хвоста, похожего на горностаевый воротник, наматывающегося вокруг ножки стула в два оборота, - то тут он уж непременно вспылил бы от ябедного и наигнуснейшего Михейшиного наговора.
Он рассказал бы всем - чем занимался в отсутствие взрослых маменькин сынок, внучек, любимчик.
Он бы поведал, как упоённо рылся юный Михейша в семь вершков роста в незакрываемых по традиционно семейной честности сервантах, ящиках, книжных и одёжных полках, и как чистил древние сундучища с реликвиями. Сам гражданин Шлиман позавидовал бы Михейше.
Он бы добавил про свой мученический хвост, привязываемый к лавке, про банки от леденцов и жестяные кружки в качестве погремушек, про пинки в момент регламентной наточки когтей о ножки дубового стола. Пожаловался бы на использование его в качестве вьючной, осёдлой, дрессированной лошади, про пострижение усов и наклеивание бумажных яблок на шкуру.
***
Альмандин - алабанская вениса - так называли его в древности, промежду прочим, помог Михейше явиться на свет, так как он по бабкиному настоянию вовремя был повешен роженице на шею. И был свидетелем и помощником достаточно трудных родов.
Бабка на все сто процентов приписывала чудодейственное спасение Михейши, опутанному в горле пуповиной, своему родовому камню. То, что камень сердца попал в несанкционированное Михейшино владение, - её не то чтобы особо радовало, но и не удручало слишком.
- Воришкой пацан не вырастет - это не в наших полиевктовских правилах, - говорила и думала она. - С кем не бывает по малолетству. Зато после опомнится и покается. Потом, глядишь, и ему этот камень поможет. Не дай Бог, на войну попадёт, или в другую какую беду.
Камень умело останавливал кровь и уменьшал любую боль.
Михейша не был за это бит ни отцом, ни дедом, так как женская половина семьи держала этот и другие случаи исчезновения блестящих семейных штучек в пользу пластилинового государства в строгом секрете.
Для деда пропажа альмандина выглядела как обыкновенная уличная потеря, несмотря на некоторую родовитость небогатого колье, передающегося по наследству уже в нескольких поколениях.
Для Михейшиного отца это вообще ничего не означало: народив деревенский минимум, он вечно занят серьёзными делами.
А сам - для кого-то пустой камушек, а для кого-то лучший в сокровищнице камень Альманд в какой-то горестный момент, а именно в отсутствие Михейши по причине учёбы в Питере, пропал из Куковской казны.
Михейша подозревает в преступлении девочек.
Но, не доказано - не вор, то есть девчонки - не воришки, а всего лишь подозреваемые по карандашному признаку. Версия простая.
Михейша по прошествии лет дело об ограблении казны затормозил.
Девчонки отвечать отказались, обидевшись за повторяющийся в каждые Михейшины каникулы навет.
Хотя вопрос, как говорят теперь правнуки бабули, сам по себе интересен.
(продолжение следует) fрэндить
Девочки хорошо знают про Шишка Первого - а также и Второго - по бабкиным и маминым рассказам. Они могут нарисовать Шишков так точно и подробно, что даже Хвост завидовал такой популярной узнаваемости.
Шишок Второй на долгие годы прописался в памяти жильцов Большого Дома. Редкие, но меткие, завывания Шишка вспоминаются чаще, чем Шаляпинское пение, а его проказы цитируются предпочтительней, чем приключения и страсти любимых всеми Руслана и Людмилы.
Был бы жив чёрномохнатый, гордый и негусто мявкающий даже в напряжной ситуации Шишок Второй - владелец добротного пушистого хвоста, похожего на горностаевый воротник, наматывающегося вокруг ножки стула в два оборота, - то тут он уж непременно вспылил бы от ябедного и наигнуснейшего Михейшиного наговора.
Он рассказал бы всем - чем занимался в отсутствие взрослых маменькин сынок, внучек, любимчик.
Он бы поведал, как упоённо рылся юный Михейша в семь вершков роста в незакрываемых по традиционно семейной честности сервантах, ящиках, книжных и одёжных полках, и как чистил древние сундучища с реликвиями. Сам гражданин Шлиман позавидовал бы Михейше.
Он бы добавил про свой мученический хвост, привязываемый к лавке, про банки от леденцов и жестяные кружки в качестве погремушек, про пинки в момент регламентной наточки когтей о ножки дубового стола. Пожаловался бы на использование его в качестве вьючной, осёдлой, дрессированной лошади, про пострижение усов и наклеивание бумажных яблок на шкуру.
***
Альмандин - алабанская вениса - так называли его в древности, промежду прочим, помог Михейше явиться на свет, так как он по бабкиному настоянию вовремя был повешен роженице на шею. И был свидетелем и помощником достаточно трудных родов.
Бабка на все сто процентов приписывала чудодейственное спасение Михейши, опутанному в горле пуповиной, своему родовому камню. То, что камень сердца попал в несанкционированное Михейшино владение, - её не то чтобы особо радовало, но и не удручало слишком.
- Воришкой пацан не вырастет - это не в наших полиевктовских правилах, - говорила и думала она. - С кем не бывает по малолетству. Зато после опомнится и покается. Потом, глядишь, и ему этот камень поможет. Не дай Бог, на войну попадёт, или в другую какую беду.
Камень умело останавливал кровь и уменьшал любую боль.
Михейша не был за это бит ни отцом, ни дедом, так как женская половина семьи держала этот и другие случаи исчезновения блестящих семейных штучек в пользу пластилинового государства в строгом секрете.
Для деда пропажа альмандина выглядела как обыкновенная уличная потеря, несмотря на некоторую родовитость небогатого колье, передающегося по наследству уже в нескольких поколениях.
Для Михейшиного отца это вообще ничего не означало: народив деревенский минимум, он вечно занят серьёзными делами.
А сам - для кого-то пустой камушек, а для кого-то лучший в сокровищнице камень Альманд в какой-то горестный момент, а именно в отсутствие Михейши по причине учёбы в Питере, пропал из Куковской казны.
Михейша подозревает в преступлении девочек.
Но, не доказано - не вор, то есть девчонки - не воришки, а всего лишь подозреваемые по карандашному признаку. Версия простая.
Михейша по прошествии лет дело об ограблении казны затормозил.
Девчонки отвечать отказались, обидевшись за повторяющийся в каждые Михейшины каникулы навет.
Хотя вопрос, как говорят теперь правнуки бабули, сам по себе интересен.
(продолжение следует) fрэндить