Как уничтожалась Россия: История разрушения общества, социального капитала и доверия на Руси. Ч. 2.
Н. В. Неврев «Опричники» (Казнь Ивана Федорова-Челяднина).
Сначала история сюжета картины Неврева: «При возвращении своем в Москву, ...тиран счел подозрительными для себя ...князя Иоанна Петровича, воеводу Московского, которого признавал более благоразумным среди других и высших правителем всех и которого обычно даже оставлял вместо себя в городе Москве, всякий раз как ему приходилось отлучаться из-за военных действий. ...По возвращении тиран требует его к себе... Иоанн понял, что ему надо итти на казнь, и потому приветствовал жену, детей и всех друзей, и после продолжительного прощания с ними, как бы не расчитывая никогда их увидеть, поспешил к тирану. Когда он прибыл во дворец и тиран его увидел, то тотчас приказал дать ему одеяния, которые носил сам, и облечь его в них, дал ему в руки скипетр, который обычно носят государи, препоручил ему взойти на царственный трон и занять место там, где обычно сидел сам великий князь. Как только Иоанн исполнил это с тщетными оправданиями (нельзя ведь оправдываться пред тираном) и воссел на царственном троне в княжеском одеянии, тотчас сам тиран поднялся, стал перед ним и, обнажив голову, оказал ему почет, преклонив колена, и сказал ему так: "Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московии и занять мое место; вот ты ныне великий князь, радуйся теперь и наслаждайся владычеством, которого жаждал". ...И, схватив нож, он тотчас несколько раз бросал его ему в грудь и заставлял всех воинов, которые тогда были, пронзать его ножами, так что грудные кости и прочие внутренности выпали из него на глазах тирана. Непосредственно затем Иоанна протащили за ноги по всему кремлю к городу, и он брошен был на середине площади... Вслед затем тиран приказал бросить в реку главных слуг его, а потом и всех остальных.
В крепости Коломна, которую несколько ранее тиран дал воеводе Иоанну, было много чужеземных граждан; всех их, а их было более трехсот, тиран приказал утопить в реке, считая их участниками замысла воеводы Иоанна, между тем как тот не повинен был даже в дурном подозрении, а явил себя и верным гражданином отечеству, и слугою тирану. Умертвив таким образом воеводу Иоанна, его семейство и всех граждан, тиран, сев на коня, почти год объезжал с толпой убийц его поместья, деревни и крепости, производя повсюду истребление, опустошение и убийства. Захватив в плен некоторых ...тиран велел обнажить их, запереть в клетку или маленький домик и, насыпав туда серы и пороху, зажечь, так что трупы несчастных, поднятые силой пороха, казались летающими в воздухе. Тиран очень забавлялся этим обстоятельством и воображал, что таким убийством людей он устроил себе подобие трофея и триумфа. ...Он приказывал убийцам насиловать у него на глазах жен и детей тех, кого он убивал, и обращаться с ними по своему произволу, а затем умерщвлять. Что же касается жен поселян, то он приказал обнажать их и угонять в леса, как скот, причем тайно были расположены засады из убийц, чтобы мучить, убивать и рассекать этих женщин, бродивших и бегавших по лесам. Такого рода жестокость проявил тиран при опустошении деревень и поместьев Иоанна... Таким образом уничтожил он род и все семейство столь великого мужа, не оставляя в живых совершенно ни одного его свойственника или родственника». (Альберт Шлихтинг. Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича).
Добрый царь Борис казался добрым лишь по контрасту с Грозным. По свидетельствам иностранных послов, стоило человеку произнести имя Лжедмитрия, как его тут же хватали, пытали и убивали: “...и вот день и ночь не делали ничего иного, как только пытали, жгли, и прижигали каленым железом, и спускали людей в воду, под лед”, “тайно множество людей было подвергнуто пытке, отправлены в ссылку, отравлены в дороге и бесконечное число утоплены” (Яков Моржарет).
Петр I идет еще дальше своих предшественников. Податная реформа распространяет крепостное право и на те слои населения, которые ранее были либо свободными ("гулящие люди"), либо могли обрести свободу после смерти (кабальные холопы). В связи с реформой крепостными стали и те и другие. В это же время вводится пожизненная служба в армии, а по поводу рабочих в документах появляется приписка «отдать в работу навечно». Попутно вводятся новые налоги. Чего стоит налог на покупку кровати, налог на покупку гроба, на огурцы, питьевую воду, конскую шкуру и хомут, на улья, а также фантастический налог на ношение бороды, и отдельный налог на ношение усов.
Полицейская система и карательные органы с трудом справляются с соблюдением порядка в стране. К старым видам смертной казни добавляются: расстрел, казнь по жребию; к «членовредительным» наказаниям - вырывание ноздрей, языка и клеймение; новым видом ссылки была отправка на галеры (каторгу). В Сенате создается специальный фискальный орган. Фискалы - составляют целую армию тайных официальных доносчиков. Доносительство всячески поощряется государством.
В середине XVIII века, в век просвещения и гуманизма, в газете "Санкт-Петербургские ведомости" можно встретить подобные объявления: "В Четвертой Мещанской в № 111 продаются две молодые девки, собой видные, грудастые, бельё шьют, гладят и крахмалят и стряпать мастерицы. Последняя цена им 1000 рублей. Тут же продается жеребец, да бык, да стая гончих собак, числом пятьдесят, по сходной цене".
Рассмотрим чуть подробнее историю разрушения доверия в благополучную эпоху Екатерины II. История свержения Петра III и воцарения Екатерины II - наглядный пример того, какие серьезные последствия может иметь разрушение социального капитала. Оно приводит к глобальному краху и поражению.
25 августа 1745 года родной внук Петра Великого - герцог Шлезвиг-Голштинский Карл-Петр-Ульрих женился. 17-летнего Петра III обвенчали с 16-летней принцессой Софией-Августой-Фредерикой Ангальт-Цербстской. Бездетная и незамужняя императрица Елизавета опасалась за свое здоровье и здоровье своего голштинского племянника - единственного наследника престола. Великого князя последнее время преследовали болезни - в 1743 году у него случился припадок, в 1744 г. он заболел корью, а, немного оправившись, поехал в Петербург и по дороге подхватил оспу. Бедного принца едва выходили и, как только он пришел в себя и отправил свое 17-летие, женили на юной принцессе Цербстской (Сербской), дочери бывшего губернатора Штетина.
Кроме того на кону стояла судьба внешнеполитических отношений между Россией, Пруссией, Австрией, Францией и Саксонией. Женитьба должна была возродить доверие с западными соседями.
10 декабря 1743 года Шетарди писал Амелоту: "Саксонский посланник Герсдорф не мог получить 25000 вспомогательного русского войска за английские субсидии благодаря Лестоку и Брюммеру. Герсдорф предлагал также брак между великим князем и дочерью польского короля. Брюммер и Лесток, проведав об этом, представили царице, что принцесса из сильного дома едва ли будет склонна к послушанию, надобно избрать такую, для которой бы брак был подлинным счастьем. Употребили и духовных лиц для внушения, что принцесса-католичка будет опаснее для православия, чем протестантка, и предложили принцессу Цербстскую. Лесток вчера вечером приходил ко мне сказать, что дело сделано и царица послала секретно 10000 рублей к принцессе Цербстской, чтоб поскорее ехала сюда".
Брюммер в письме к принцессе-матери от 17 декабря нового стиля писал следующее: "Надеюсь, ваша светлость вполне уверены, что с самого приезда моего в Россию я не перестаю трудиться для счастья и величия наияснейшего герцогского дома (голштинского). Успел ли я в этом или нет, пусть судят другие. Питая давнее глубокопочитание к особе вашей светлости и всегда желая уверить ее в моем уважении на деле более, чем пустыми словами, я думал дни и ночи, нельзя ли сделать что-нибудь блистательное в пользу вашей светлости и вашей знаменитой фамилии. Зная великодушие вашего сердца и благородство ваших чувств, я не колеблюсь ни минуты открыть вашей светлости дело, которое прошу содержать в глубочайшей тайне, по крайней мере на первое время. В продолжение двух лет, как я нахожусь при этом дворе, я имел часто случай говорить ее имп. величеству о вашей светлости и о ваших достоинствах. Я долго ходил около сосуда и употреблял разные каналы, чтоб довести дело до желанного конца. После долгих трудов наконец, думаю, я успел, нашел именно то, что пополнит и закрепит совершенное счастье герцогского дома. Теперь надобно, чтоб ваша светлость завершили дело, счастливо мною начатое. По приказанию ее имп. величества я должен вам внушить, чтоб ваша светлость в сопровождении старшей дочери немедленно приехали в Россию. Ваша светлость, конечно, поймете, почему ее величество так сильно желает видеть вас здесь как можно скорее, равно как и принцессу, вашу дочь, о которой рассказывается так много хорошего. Бывают случаи, когда глас народа есть именно глас божий. В то же время наша несравненная монархиня прямо приказала мне уведомить вашу светлость, чтоб принц, супруг ваш, ни под каким видом не приезжал вместе с вами. Чтоб ваша светлость не были ничем затруднены, чтоб вы могли сделать для себя и для принцессы, вашей дочери, несколько платьев, чтоб могли предпринять путешествие без потери времени, я имею честь присоединить к своему письму и вексель. Правда, сумма умеренна; но надобно сказать вашей светлости, что это сделано нарочно, чтоб выдача большой суммы не кидалась в глаза людям, наблюдающим за нашими действиями. Чтоб ваша светлость не нуждались в необходимом по приезде сюда в Петербург, я распорядился, чтоб купец, именем Людолфдом, выплатил вашей светлости две тысячи рублей в случае надобности. Я ручаюсь, что по счастливом прибытии к нам ваша светлость не будет ни в чем нуждаться".
Свадьба длилась 10 дней. Как писал английский посол своему двору, «свадьбою спешили, чтоб приличным образом избавиться от некоторых бесполезных особ обоего пола, эти особы были прежде всего принцесса Цербстская и потом гофмаршал великого князя Брюммер, который шел наперекор канцлеру Бестужеву в своей приверженности к Пруссии и Франции». Узнав о своем поражении в брачной истории, Бестужев не стал сдаваться и всячески старался очернить новую невестку и ее протеже в глазах великой императрицы. В первую очередь императорский гнев пал на мать невестки Иоанну-Елизавету.
Ключевский так описывает эту энергичную женщину: «Иоанна-Елизавета, - неуживчивая и непоседная женщина, которую так и тянуло на ссору и кляузу, ходячая интрига, воплощенное приключение; ей было везде хорошо, только не дома. На своем веку она исколесила чуть не всю Европу, побывала в любой столице, служила Фридриху Великому по таким дипломатическим делам, за которые стеснялись браться настоящие дипломаты, чем заслужила большой респект у великого короля, и незадолго до воцарения дочери умерла в Париже в очень стесненном положении, потому что Фридрих скупо оплачивал услуги своих агентов».
Доверие было разрушено, переписка Иоанны тщательно отслеживалась, и в скором времени императрица Елизавета была в курсе всех тайных помыслов своей голштинской родственницы. Так, в своих письмах брату Августу принцесса Цербстская резко высказывалась о Бестужеве, называла его своим врагом и жестоко осуждала брата за попытку сблизиться с канцлером, говоря что «лучше ему вступить в голландскую службу и пасть с честью на поле битвы, чем интриговать против брата и присоединяться к врагам сестры в России».
В это же время, Бестужеву попадается в руки письмо от наследного принца шведского (брата Иоанны) к Брюммеру. В письме принц жаловался на стесненное положение сестры своей в России, жалел, что не может помочь ей, потому что сам кругом в долгах, и просил как-нибудь довести до сведения императрицы о безденежье принцессы Цербстской. Бестужев, препровождая это письмо Елизавете, снабдил его своими колкими комментариями о том, что удивлен, куда могла истратить принцесса столько денег, подаренных ей в разные времена императрицею, и, кроме того, успела наделать много долгов. Канцлер напомнил императрице и о том, что сам «наследный принц получил 120000 рублей русских денег для утверждения своего в Швеции и вообще облагодетельствован в ущерб Российской империи». Раздражение против принцессы росло, и в один прекрасный день принцесса Цербстская вынуждена была покинуть Петербург. Она уезжала, «получивши на прощанье 50000 рублей да два сундука с разными китайскими вещами и материями; свита ее была также богато одарена; великий князь послал тестю свои бриллиантовые пуговицы с кафтана, бриллиантами украшенную шпагу, бриллиантовые пряжки и несколько других подобных вещей».
На языке придворных отношений этот отъезд откровенно намекал Брюммеру на то, что и ему пора убираться восвояси. Ситуация с гофмаршалом обострилась и тем, что он окончательно разругался со своим воспитанником. Однажды он бросился на великого князя с кулаками, из-за чего Петр впал в состояние аффекта, выхватил саблю и крикнул Брюммеру: «Если ты еще раз посмеешь броситься на меня, то я проколю тебя шпагою».
Положение Екатерины становилось все более зыбким, ей приходилось всячески заглаживать то неприятное впечатление, которое оставила по себе ее мать. Чтобы понравиться императрице юная принцесса ударилась в православие. «С самого прибытия в Россию она прилежно изучала обряды русской церкви, строго держала посты, много и усердно молилась, особенно при людях…». Ее набожность, скромность и покорность, безусловно, вызвали симпатию у верующей тетушки. И Екатерину оставили в покое.
Екатерина была одержима идеей стать императрицей и заполучить желанную корону. В своих мемуарах она сама признавалась: "Одно честолюбие меня поддерживало, в глубине души моей было я не знаю, что такое, что ни на минуту не оставляло во мне сомнения, что рано или поздно я добьюсь своего, сделаюсь самодержавной русской императрицей".
Однако Петр и Екатерина взаимно не любили друг друга. Брак был чем-то вроде холодной войны, молодожены жили каждый в своем лагере, каждый сам за себя, в вечном состоянии конкуренции.
Петр, уверенный в своем будущем - ему суждено было стать императором России - наслаждался своей независимостью. Он как будто бы приходил в себя от травм, пережитых в детстве. Великий князь рано остался сиротой и за ним присматривал его дядя - граф Отто Фридрих фон Брюммер, чья воспитательная работа походила на военную муштру с бесконечной чередой наказаний. Мальчика в буквальном смысле морили голодом, ставили на горох, регулярно били. Именно Брюммер - воспитатель-садист привил юному герцогу голштинскому отвращение к русскому народу, после смерти родителей, Брюммер прогнал учителя русского языка, говоря: «Этот подлый язык пригоден только собакам да рабам».
При дворе великий князь славился все больше как большой затейник со странностями. Так, уже возмужавший Петр, на восьмом году брака, устроил якобы забавную выходку: судил по военным законам и повесил крысу, съевшую его крахмального солдатика. Эти игры в солдатики чрезвычайно занимали его светлость. Согласно мемуарам Екатерины, ненавидевшей Петра, ее супруг вел себя как настоящий «enfant terrible», казалось, что детское буйство - единственное, что он унаследовал от своего великого деда Петра I. Екатерина сделала все возможное, чтобы подпортить «имидж» своего мужа и пока тот залечивал свои детские травмы и флиртовал с фрейлинами, она готовилась нанести Петру смертельный удар. Природная мягкотелость и слабость Петра привели к тому, что его предали самые близкие люди, которым он доверял и помогал. Впрочем, Петр знал о своей слабости и сам ощущал неприспособленность к жизни на новой родине, не раз он говорил своей жене будто "чувствует, что не рожден для России, что непригоден русским и русские непригодны ему; и убежден он, что погибнет в России». Годы спустя, будучи неоднократно преданным и оболганным, он выражался еще откровеннее: "Затащили меня в эту проклятую Россию, где я должен считать себя государственным арестантом, тогда как, если бы оставили меня на воле, то теперь я сидел бы на престоле цивилизованного народа".
И в отличие от мужа, свое честолюбие и жажду власти Екатерина направила в правильное русло. Она сразу поняла, что для того, чтобы добиться своего, нужно завоевать доверие окружающих. А для этого необходимо нравиться всем, прежде всего мужу, императрице и народу. Екатерина забывала о гордости и под девизом «или умру или буду царствовать», не жалея ни ума, ни сердца, начала втираться в доверие окружающим, была угодлива и приветлива с самыми злыми обидчиками. "Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили" - писала она. Жить по-русски и означало для нее «быть любимой» всеми. Так поступали русские придворные.
Екатерина на глазах перерождалась из немецкой принцессы в русскую великую княгиню, любимицу народа и подданных. Она примеряла на себя самые разные роли - от смиренной послушницы до хитроумной искусительницы.
*Английский посол Уильямс так описывал Екатерину своему двору в октябре 1755 года: "Как только она приехала сюда, то начала всеми средствами стараться приобрести любовь русских. Она очень прилежно училась их языку и теперь говорит на нем в совершенстве (как говорят мне сами русские). Она достигла своей цели и пользуется здесь большой любовью и уважением. Ее наружность и обращение очень привлекательны. Она обладает большими познаниями русского государства, которое составляет предмет ее самого ревностного изучения. Канцлер говорил мне, что ни у кого нет столько твердости и решительности".
Добившись расположения нужных людей в государстве, подкупив лестью и подарками публику (к которой причисляла и собственную мать, и императрицу, и мужа), она стала играть все более заметную роль при дворе. В ее окружении появились самые влиятельные политики - Бестужев, Шувалов, Разумовский, а также западные дипломаты. Екатерине удается внушить доверие этой публике и убедить в том, что именно она должна стать наследницей престола. «Шуваловы и Разумовские считали Екатерину претенденткой на престол; Бестужев вместе с ней строил планы о перемене престолонаследия» (Платонов). В преддверии кончины Елизаветы, во дворце начинает созревать план по свержению Петра III и воцарению Екатерины. У великой княгини по большому счету не было выбора - Петр намеревался после коронации отправить свою неверную супругу в монастырь и заменить ее своей фавориткой Елизаветой Романовной Воронцовой. В качестве ближайшего соратника в организации заговора деле Екатерина выбирает самого сильного функционера при дворе - графа Бестужева.
Чрезвычайно пронырливый, подозрительный, упорный, деспотичный, мстительный, неуживчивый и часто мелочный, как характеризует его Екатерина, канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин резко выделялся из толпы придворных ничтожеств, какими окружала себя Елизавета. Заграничный выученик Петра Великого, много лет занимавший дипломатические посты за границей, Бестужев-Рюмин хорошо знал отношения европейских кабинетов. Потом - креатура Бирона в кабинете министров императрицы Анны, присужденный к четвертованию, но помилованный после падения регента и из ссылки призванный к делам императрицей Елизаветой, он приобрел мастерство держаться при петербургском дворе, в среде, лишенной всякой нравственной и политической устойчивости. Ум его, весь сотканный из придворных каверз и дипломатических конъюнктур, привык додумывать каждую мысль до конца, каждую интригу доплетать до последнего узла, до всевозможных последствий. Раз составив мнение, он проводил его во что бы ни стало, ничего не жалея и никого не щадя.
План Екатерины чуть не рухнул из-за внезапной смерти Елизаветы, когда вопреки всем надеждам, императором был объявлен Петр III. За короткий период царствования (186 дней) Петр совершил столь гуманные преобразования в российском законе, что получил одобрение среди умнейших людей своего времени. Так акт о ликвидации ненавистной всеми Тайной канцелярии Гаврила Державин назвал "монументом милосердия"... Петр законодательно квалифицировал убийство крепостных как "тиранское мучение" и назначил суровые меры наказания за такое преступление (конфискация имущества, ссылка, постриг). Вторым важнейшим указом Петра III стал «Манифест о вольности дворянской», снимавший непосильные обязательства с дворян и позволявший им " службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают". Об этих двух указах Н.М. Карамзин пишет - "славные и бессмертные". Петр выпускает указ о возвращении опальных людей прошедшего царствования, в результате чего были амнистированы раскольники, которым отныне разрешалось вернуться в Россию и свободно исповедовать свою веру. Кроме того, разрешается возвращаться "без всякой боязни и страха" бежавшим за рубеж "великороссийским и малороссийским разного звания людям, также купцам, помещичьим крестьянам, дворовым людям и воинским дезертирам". Петр ратовал за секуляризацию церковных земель, поощрение торгово-промышленной деятельности путем создания Государственного банка. Он принял указ о коммерции, в котором содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России, а также указ, разрешающий заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири. О деятельности Петра III Карамзин писал: "этот государь, имя и дела которого так умышленно были доселе помрачаемы, совершил, так или иначе, дело бессмертное: он сделал громадный шаг к освобождению рабов российских; он освободил передовое сословие русского народа от зависимости, совершенно равной крепостному состоянию".
В это время Екатерина подпольно формирует группу заговорщиков. В основе группы стояли братья Орловы Алексей и Григорий, личные друзья и соратники Екатерины; преображенцы Пасек и Бредихин; измайловцы Рославлев и Ласунский. Эти лица подготовляли гвардейских солдат к перевороту и ручались за то, что Екатерина может располагать 10000 солдат. Чтобы отвлечь от себя подозрения втянутые в заговор гвардейские полки вели нарочито разгульный образ жизни, кутили и дебоширили, что, впрочем, было для них обычной практикой.
Как писал позднее Андрей Болотов: "К числу многих беспорядков, господствовавших в гвардии, принадлежало и то, что все гвардейские полки набиты были множеством офицеров; но из них и половина не находилась при полках, а жили они отчасти в Москве и в других губернских городах и вместо несения службы только пытали, вертопрашили, мотали, играли в карты и утопали в роскоши; и за все сие ежегодно производились, и с такою поспешностью, в высшие чины, что меньше нежели через 10 лет из прапорщиков дослуживались до бригадирских чинов и по самому тому никогда и ни в которое время не было у нас так много бригадиров... нужно было только попасть в гвардейские офицеры, как уже всякий и начинает, так сказать, лететь, и, получая с каждый годом новый чин, в немногие годы, нередко, лежачи на боку, дослуживался до капитанов; а тогда тотчас выходил либо в армейские полковники и получал полк с доходом, в несколько десятков тысяч состоящим, либо отставлялся бригадиром".
Переворот состоялся 28 июня. Екатерина ожидала в Петергофе прибытия своего мужа, когда в ее покои в павильоне Мон-Плезир ворвался граф Орлов, со словами «Пасек арестован». Это было сигналом к наступлению. В то время как муж ехал к ней отпраздновать именины, Екатерина вершила судьбу России. Она в срочном порядке выехала в Измайловский полк, где обратилась к солдатам с пламенной речью, прося у них защиты от своих губителей, которые-де покушаются на ее жизнь и жизнь ее сына. Получив поддержку в этом полку, Екатерина двинулась в Семеновский, а затем и в Перображенский полки и где повторила свою речь снова. Солдаты, под присмотром полкового священника, принесли присягу верности Екатерине II. Под крики «ура», Екатерина продолжила свой обход - к ней присоединились конная гвардия, а чуть позже и артиллерия. Гетман Разумовский, Н. И. Панин, князь Волконский, И. И. Шувалов и многие другие вельможи, забыв о клятве верно служить императору, вклинились в свиту самопровозглашенной императрицы. Окруженная войском и народом, Екатерина отправилась в Казанский собор, где ее встретили архиепископ новгородский и высшее духовенство. Наконец, Екатерину торжественно провозгласили Самодержавнейшей императрицей всея России, а великого князя Павла Петровича - наследником престола. Из собора государыня отправилась в новый Зимний дворец, достроенный Петром III, где уже собирались для принесения присяги Сенат и Синод.
Подступы ко дворцу были защищены артиллерией, на многих пунктах расставлены сильные отряды часовых, сообщение с Петергофом и Ораниенбаумом совершенно прекращено, а в Кронштадт послан захватить эту крепость адмирал Талызин. Императрица поспешила разослать курьеров в провинцию к гражданским и военным начальникам, а также к генералам войск, находившихся в Пруссии; дипломатический корпус получил официальное уведомление о перемене царствующей особы. Необходимые меры были приняты поразительно быстро. Даже наборщики типографии Академии наук были арестованы в ночь на 28 июня, чтобы напечатать манифест о восшествии на престол Екатерины II.
Когда через несколько дней после выхода манифеста, пришло известие о смерти Петра (он был отравлен и задушен соратниками новоявленной императрицы), Екатерина объявила, что бывший император скончался "от воспаления в кишках и апоплексического удара".
Во всей этой истории главным объектом манипуляций был доверие и верность. Успех в коммерции, войне, интригах, построении имиджа всегда зависел не только от дальновидности или наличия финансовых ресурсов, но и от доверия. Поскольку именно в поле доверия формируется пул соратников и партнеров. И сегодня, как много веков назад, получение «кредита доверия», обретение социальных ресурсов зачастую бывает столь же почетно и выгодно, как получение доступа к финансовым ресурсам.
Когда на престол восходит Павел I, в народной среде, как водится, идут слухи о грядущей свободе. Однако именно Павел I окончательно разрушил доверие дворянства к верховной власти. Как известно, император был задушен ближайшими соратниками и сподвижниками. Ситуация разрушения доверия в эту эпоху детально описана в книге Натана Эйдельмана «Грань веков».
Не подготовленная идеологически отмена Александром II крепостного права привела к разрушению доверия крестьянства к власти. С 1851 по 1860 гг. в стране проходит 1010 крестьянских волнений. Даже благие намерения оборачивались разрушением базового социального капитала.
Истребление в 1917-1921 годах дворянского сословия, являвшегося носителем определенного кастового социального капитала, и уничтожение в 1929-1933 годах крестьянства, которое также хранило свои общинные традиции, привело к окончательному истощению социального капитала в России. 27 декабря 1929 г. Сталин объявляет о ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации. За 1930 - 31 гг. было раскулачено около миллиона крестьянских хозяйств. В конце 1930-х годов выходит постановление "О мерах охраны общественных земель колхозов и совхозов от разбазаривания", в результате чего были уничтожены почти 700 тысяч хуторов.
Требования новой власти напоминали ошеломляющие отеческие инструкции Петра I. Например, по постановлению СНК СССР и ЦК ВКП/б/ от 10 февраля 1933 г. предписывалось «обязательно ввести там, где еще не организованно, ежедневную чистку лошадей, своевременную расчистку копыт».
Сталин во всем хотел быть похожим на своих кумиров, великих тиранов прошлого - Ивана Грозного и Петра Великого. Объясняя С. Эйзенштейну каким должен быть герой Ивана Грозного в одноименном фильме, Сталин говорил: "Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он недорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал. Нужно было быть еще решительнее" (В. Б. Кобрин, Иван Грозный. М., 1989).
Советскую эпоху лучше всего описывает народная шутка: «При Ленине было как в туннеле: кругом тьма, впереди свет. При Сталине - как в автобусе: один ведёт, половина сидит, остальные трясутся. При Хрущёве - как в цирке: один говорит, все смеются. При Брежневе - как в кино: все ждут конца сеанса». Все четыре части анекдота отражают четыре основные ситуации, связанные с отсутствием доверия: мрак, страх, смех и скука.