как читать
философскую (и не только) классику.
ПРЕДВАРЯЮЩИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Цель (Absicht) нашего курса--обрести философское понимание Кантовой критики чистого разума, а это значит--научиться философствовать. В кратких предваряющих размышлениях мы оговорим существенные требования (Erfordernisse) [выполнение которых необходимо] для осуществления этой цели. Их два.: требуется, во-первых, знание о том, что значит понимать философское наследие (überliferte Philosophie); во-вторых--предварительное знакомство со средствами и путями обретения такого понимания.
По первому пункту: Кант в последние годы своей жизни сказал однажды в разговоре: "Я явился с моими сочинениями на сто лет прежде срока; лишь через сто лет меня правильно поймут и тогда станут заново изучать и придавать значение моим книгам!" Что же, здесь сказывается пустое самомнение, или даже рассерженная разочарованность непризнанности? Ничего подобного. Что выражено в приведенных словах, так это живое понимание Кантом того, как осуществляется и оказывает своё влияние философия.
Философия принадлежит к исконнейшим человеческим усилиям. О них Кант замечает: "Пока что человеческие усилия вращаются в неизменном круге и приходят опять к той же точке, где уже однажды были; потом, пожалуй, материалы, теперь лежащие в пыли, могут быть упротреблены на великолепную постройку". Как раз исконные человеческие усилия имеют своё постоянство в том, что никогда не оставляют своей вопросительности; в том, что из-за этого возвращаются в одну и ту же точку и только в ней находят свой источник силы. Их постоянство--не в непрерывной равномерности движения вперед в смысле так называемого прогресса. Прогресс имеется только в области того, что в конечном счёте для человеческого существования не важно. Философия развивается не в смысле прогресса, но является усилием по разворачиванию и разьяснению одних и тех же немногих проблем; самостоятельной, свободной, принципиальной борьбой человеческого существования с пробивающейся в нем во всякое время темнотой. И всякое прояснение открывает лишь новые бездны. Застой и упадок в философии означают, поэтому, не какое-то больше-уже-не-движение-вперед, а забвение центра. Потому всякое философское обновление является [как бы] пробуждением при возвращении [снова] в ту же точку.
По вопросу о том, что значит понимать какую-то философию правильно, хочется прислушаться к совету Канта: "Никто не пытается создать науку, если в основании её у него не лежит какая-то идея. Да только вот при разработке науки схема, и даже определение её, которое зачинатель с самого начала ей даёт, редко соответствует её идее; т.к. последняя заложена в разуме, как некий зародыш, в котором все части, ещё очень неразвитые и узнаваемые при наблюдении разве что под микроскопом, остаются скрыты. Поэтому науки, поскольку они все продумываются всё же с точки зрения известного всеобщего интереса, объяснять и определять следует не по описанию, которое даёт им их зачинатель, но по идее, которую, исходя из естественного единства собранных нами вместе частей, мы находим имеющей основание в самом разуме. Ибо тут окажется, что зачинатель, а часто и его позднейшие последователи, заблуждаются относително некоей идеи, которую они себе не уяснили, и потому не могут определить специфическое содержание, артикуляцию (систематическое единство) и границы своей науки." Применительно к самому Канту это означает: Мы не можем держаться голой буквы описания трансцендентальной философии, которое он, как её зачинатель, ей дает, но должны понять эту идею, т.е. её определяющие части в их целокупности, исходя из того, на чем эта идея основана; мы должны восходить к реальному основанию, за грань ставшего видимым при первом описании. Отсюда надо, затем, прийти в понимании философского наследия к тому отношению к нему, которое отмечает Кант, имея в виду учение Платона об идеях: "Замечу только, что ведь не будет необычным, как в обычном разговоре, так и письменных сочинениях, через сравнение мыслей, высказанных сочинителем о своём предмете, если мы поймём его даже лучше, чем он понял сам себя, когда он недостаточно определял своё понятие и, в силу этого, говорил, или даже думал, подчас вопреки собственному намерению (Absicht)". В таком случае, понять Канта правильно значит понять его лучше, чем он понял сам себя. Предпосылкой для этого является то, что в истолковании мы не становимся жертвой ошибок, в которых Кант упрекнул историков философии, сказав, что " иные писатели истории философии... за исследованиями словарного состава сказанного [древними философами] не могут увидеть то, что те хотели сказать". Соответственно, понимать правильно-значит: интересоваться (es absehen) тем, что Кант хотел сказать и т.о. не застаиваться (stehen bleiben) у написанного им, но восходить к основанию того, что он имел в виду. В нашем намерении и задаче правильно понять Кантову «Критику чистого разума» заключено, стало быть, притязание понять Канта лучше, чем он понял себя сам. Не превозношение ли это и принижение предшественников со стороны потомков, якобы продвинувшихся дальше? Но мы знаем уже, что здесь нет продвижения вперед в смысле какого-то внешнего прогресса; бессмысленно было бы сказать, что Платон, Аристотель или Кант остались позади. Намерение хотеть понять лучше столь далеко от какого-либо превозношения и принижения, что оно выражает как раз уважение к тому, что хочет лучше понять. Ибо всякое в правильном смысле лучшее понимание заведомо лишь там осмысленно и возможно, где налицо нечто пониманию доступное (verstehbar), что таит в себе возможность быть прослеженным обратно к своим основаниям. О том, что мы намереваемся понять лучше, мы, тем самым, уже говорим, что оно таит в себе какое-то содержание, до которого мы сами можем расти. Ровно напротив, что скользит по поверхности и, на основании своего непревозношения и пустоты, не даёт никакого содержания для интерпретации, не может быть и понято лучше. Быть способным --и стоить того, чтобы--быть понятым лучше есть преимущество, а никак не признак малозначимого.
Всякая кажимость превозношения исчезает, когда мы постигаем, что и лучше понимающие--именно тогда, когда они понимают правильно и наталкиваются на новые основания--сами нуждаются в новой интерпретации; что этим им не даётся никакого повода в каком-то дурном смысле абсолютизировать себя. Для всякого философского усилия остаётся [неопреодоленной] какая-то существенная темнота, и радикальнейшее как раз остаётся конечным, и понимает себя именно тогда в подлинном смысле абсолютно, когда себя постигает как конечное. "Понимание правильно" как "понимание лучше" есть не огульное отвержение понятого, но подлинное выявление его значения. Философия становится истинно значимой, когда высвобождается её собственная сила и ей доставляется возможность побуждать и оказывать влияние. Сбывается это только так, что она получает возможность сказать то, что она сказать хотела. Дать Канту возможность говорить так, тогда значит именно вступить с ним в спор. "Понять лучше"--выражение необходимости философской борьбы, идущей во всякой действительной интерпретации. Надо увидеть, что голый пересказ и описание того, что говорит текст, не является ручательством философского его понимания. Но, разумеется, голая готовность к спору есть, хотя и необходимое, но не достаточное условие интерпретации. Нужно нечто второе: средства и пути достижения такого лучшего понимания.
Невелика польза, пространно оговаривать метод интерпретации прежде достаточного знакомства с предметом, к которому он относится. Ограничимся немногими замечаниями. Тема нашей интерпретации--работа Канта, образующая центр его философской деятельности. Посредством критики чистого разума предшествующая философия, вплоть до античности, представлена в новом свете, а для последующего времени она (эта критика) явилась истоком (Ausgang) новой философской проблематики. Чтобы ясно представить, что Кант хотел сказать, мы должны хорошо знать текст. Требуется знание композиции целого, взаимосвязи отдельных частей, переплетения ходов доказательств; знание концептов и принципов. Кажется легким просто констатировать, что говорится. Однако, даже если мы живо усвоим понятия, постановки вопросов и условия--так, что проясним их и/ли установим их происхождение из предания и преобразование, осуществленное Кантом--даже тогда того, что говорится, мы не схватим. Чтобы проникнуть столь далеко, мы должны иметь зрение, способное увидеть то, что стояло перед взором Канта, когда он определял проблемы, выводил отвечающее им решение и заставлял его принять облик работы, которую мы имеем перед собой в качестве "Критики чистого разума". Нам не поможет повторение за Кантом его концепций и тезисов или изложение их своими словами; мы должны прийти к тому, чтобы высказать их вместе с ним, в той же перспективе и с той же точки зрения.
Чтобы научиться видеть то, что имел в виду Кант, требуется, стало быть, оживить вообще понимание философских проблем. Тем не менее, мы не предпосылаем интерпретации введение в основные проблемы; но должны в ходе (Vollzug) интерпретации дорасти до содержательного понимания философской проблематики. Тогда станет очевидно, что Кант сделал (vollzog) существенный шаг в направлении принципиального прояснения концептов и методов философии, и как он его сделал.
Проникновение в философское познание сразу обнажает, однако, существенное отличие философии от всех наук. Однако в различии сразу становится видимой исконная взаимопринадлежность. Посредством интерпретации "Критики" мы не только знакомимся с Кантовыми воззрениями и тезисами. Мы должны понять главные проблемы его философской деятельности; а это значит: научиться философствовать. Т.о. в цели курса сходится воедино многое: ознакомление с "Критикой чистого разума", введение в основные проблемы философии, упражнение в истолковании и в действительно философском освоении философских исследований.
О самом Канте, его философско-научном развитии, его отношении к преданию и к последующему времени, мы будем вести речь всякий раз, когда к тому вынуждает содержательный контекст "Критики чистого разума"--так, чтобы эти исторические ориентировки были для интерпретации опорой и, одновременно, дополнением. Для этого мы должны принимать во внимание и остальные произведения Канта. Первой и единственной целью остаётся, тем не менее--добиться философского понимания единообразного целого критики чистого разума .
Обозначение этой интерпретации как феноменологической должно, для начала, лишь дать понять, что интерпретирующий спор с Кантом осуществляется непосредственно исходя из живой на сегодня философской проблематики. Что такое феноменология, должно быть продемонстрировано в ходе самой интерпретации.
при наличии интереса, будет продолжение.
ПРЕДВАРЯЮЩИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Цель (Absicht) нашего курса--обрести философское понимание Кантовой критики чистого разума, а это значит--научиться философствовать. В кратких предваряющих размышлениях мы оговорим существенные требования (Erfordernisse) [выполнение которых необходимо] для осуществления этой цели. Их два.: требуется, во-первых, знание о том, что значит понимать философское наследие (überliferte Philosophie); во-вторых--предварительное знакомство со средствами и путями обретения такого понимания.
По первому пункту: Кант в последние годы своей жизни сказал однажды в разговоре: "Я явился с моими сочинениями на сто лет прежде срока; лишь через сто лет меня правильно поймут и тогда станут заново изучать и придавать значение моим книгам!" Что же, здесь сказывается пустое самомнение, или даже рассерженная разочарованность непризнанности? Ничего подобного. Что выражено в приведенных словах, так это живое понимание Кантом того, как осуществляется и оказывает своё влияние философия.
Философия принадлежит к исконнейшим человеческим усилиям. О них Кант замечает: "Пока что человеческие усилия вращаются в неизменном круге и приходят опять к той же точке, где уже однажды были; потом, пожалуй, материалы, теперь лежащие в пыли, могут быть упротреблены на великолепную постройку". Как раз исконные человеческие усилия имеют своё постоянство в том, что никогда не оставляют своей вопросительности; в том, что из-за этого возвращаются в одну и ту же точку и только в ней находят свой источник силы. Их постоянство--не в непрерывной равномерности движения вперед в смысле так называемого прогресса. Прогресс имеется только в области того, что в конечном счёте для человеческого существования не важно. Философия развивается не в смысле прогресса, но является усилием по разворачиванию и разьяснению одних и тех же немногих проблем; самостоятельной, свободной, принципиальной борьбой человеческого существования с пробивающейся в нем во всякое время темнотой. И всякое прояснение открывает лишь новые бездны. Застой и упадок в философии означают, поэтому, не какое-то больше-уже-не-движение-вперед, а забвение центра. Потому всякое философское обновление является [как бы] пробуждением при возвращении [снова] в ту же точку.
По вопросу о том, что значит понимать какую-то философию правильно, хочется прислушаться к совету Канта: "Никто не пытается создать науку, если в основании её у него не лежит какая-то идея. Да только вот при разработке науки схема, и даже определение её, которое зачинатель с самого начала ей даёт, редко соответствует её идее; т.к. последняя заложена в разуме, как некий зародыш, в котором все части, ещё очень неразвитые и узнаваемые при наблюдении разве что под микроскопом, остаются скрыты. Поэтому науки, поскольку они все продумываются всё же с точки зрения известного всеобщего интереса, объяснять и определять следует не по описанию, которое даёт им их зачинатель, но по идее, которую, исходя из естественного единства собранных нами вместе частей, мы находим имеющей основание в самом разуме. Ибо тут окажется, что зачинатель, а часто и его позднейшие последователи, заблуждаются относително некоей идеи, которую они себе не уяснили, и потому не могут определить специфическое содержание, артикуляцию (систематическое единство) и границы своей науки." Применительно к самому Канту это означает: Мы не можем держаться голой буквы описания трансцендентальной философии, которое он, как её зачинатель, ей дает, но должны понять эту идею, т.е. её определяющие части в их целокупности, исходя из того, на чем эта идея основана; мы должны восходить к реальному основанию, за грань ставшего видимым при первом описании. Отсюда надо, затем, прийти в понимании философского наследия к тому отношению к нему, которое отмечает Кант, имея в виду учение Платона об идеях: "Замечу только, что ведь не будет необычным, как в обычном разговоре, так и письменных сочинениях, через сравнение мыслей, высказанных сочинителем о своём предмете, если мы поймём его даже лучше, чем он понял сам себя, когда он недостаточно определял своё понятие и, в силу этого, говорил, или даже думал, подчас вопреки собственному намерению (Absicht)". В таком случае, понять Канта правильно значит понять его лучше, чем он понял сам себя. Предпосылкой для этого является то, что в истолковании мы не становимся жертвой ошибок, в которых Кант упрекнул историков философии, сказав, что " иные писатели истории философии... за исследованиями словарного состава сказанного [древними философами] не могут увидеть то, что те хотели сказать". Соответственно, понимать правильно-значит: интересоваться (es absehen) тем, что Кант хотел сказать и т.о. не застаиваться (stehen bleiben) у написанного им, но восходить к основанию того, что он имел в виду. В нашем намерении и задаче правильно понять Кантову «Критику чистого разума» заключено, стало быть, притязание понять Канта лучше, чем он понял себя сам. Не превозношение ли это и принижение предшественников со стороны потомков, якобы продвинувшихся дальше? Но мы знаем уже, что здесь нет продвижения вперед в смысле какого-то внешнего прогресса; бессмысленно было бы сказать, что Платон, Аристотель или Кант остались позади. Намерение хотеть понять лучше столь далеко от какого-либо превозношения и принижения, что оно выражает как раз уважение к тому, что хочет лучше понять. Ибо всякое в правильном смысле лучшее понимание заведомо лишь там осмысленно и возможно, где налицо нечто пониманию доступное (verstehbar), что таит в себе возможность быть прослеженным обратно к своим основаниям. О том, что мы намереваемся понять лучше, мы, тем самым, уже говорим, что оно таит в себе какое-то содержание, до которого мы сами можем расти. Ровно напротив, что скользит по поверхности и, на основании своего непревозношения и пустоты, не даёт никакого содержания для интерпретации, не может быть и понято лучше. Быть способным --и стоить того, чтобы--быть понятым лучше есть преимущество, а никак не признак малозначимого.
Всякая кажимость превозношения исчезает, когда мы постигаем, что и лучше понимающие--именно тогда, когда они понимают правильно и наталкиваются на новые основания--сами нуждаются в новой интерпретации; что этим им не даётся никакого повода в каком-то дурном смысле абсолютизировать себя. Для всякого философского усилия остаётся [неопреодоленной] какая-то существенная темнота, и радикальнейшее как раз остаётся конечным, и понимает себя именно тогда в подлинном смысле абсолютно, когда себя постигает как конечное. "Понимание правильно" как "понимание лучше" есть не огульное отвержение понятого, но подлинное выявление его значения. Философия становится истинно значимой, когда высвобождается её собственная сила и ей доставляется возможность побуждать и оказывать влияние. Сбывается это только так, что она получает возможность сказать то, что она сказать хотела. Дать Канту возможность говорить так, тогда значит именно вступить с ним в спор. "Понять лучше"--выражение необходимости философской борьбы, идущей во всякой действительной интерпретации. Надо увидеть, что голый пересказ и описание того, что говорит текст, не является ручательством философского его понимания. Но, разумеется, голая готовность к спору есть, хотя и необходимое, но не достаточное условие интерпретации. Нужно нечто второе: средства и пути достижения такого лучшего понимания.
Невелика польза, пространно оговаривать метод интерпретации прежде достаточного знакомства с предметом, к которому он относится. Ограничимся немногими замечаниями. Тема нашей интерпретации--работа Канта, образующая центр его философской деятельности. Посредством критики чистого разума предшествующая философия, вплоть до античности, представлена в новом свете, а для последующего времени она (эта критика) явилась истоком (Ausgang) новой философской проблематики. Чтобы ясно представить, что Кант хотел сказать, мы должны хорошо знать текст. Требуется знание композиции целого, взаимосвязи отдельных частей, переплетения ходов доказательств; знание концептов и принципов. Кажется легким просто констатировать, что говорится. Однако, даже если мы живо усвоим понятия, постановки вопросов и условия--так, что проясним их и/ли установим их происхождение из предания и преобразование, осуществленное Кантом--даже тогда того, что говорится, мы не схватим. Чтобы проникнуть столь далеко, мы должны иметь зрение, способное увидеть то, что стояло перед взором Канта, когда он определял проблемы, выводил отвечающее им решение и заставлял его принять облик работы, которую мы имеем перед собой в качестве "Критики чистого разума". Нам не поможет повторение за Кантом его концепций и тезисов или изложение их своими словами; мы должны прийти к тому, чтобы высказать их вместе с ним, в той же перспективе и с той же точки зрения.
Чтобы научиться видеть то, что имел в виду Кант, требуется, стало быть, оживить вообще понимание философских проблем. Тем не менее, мы не предпосылаем интерпретации введение в основные проблемы; но должны в ходе (Vollzug) интерпретации дорасти до содержательного понимания философской проблематики. Тогда станет очевидно, что Кант сделал (vollzog) существенный шаг в направлении принципиального прояснения концептов и методов философии, и как он его сделал.
Проникновение в философское познание сразу обнажает, однако, существенное отличие философии от всех наук. Однако в различии сразу становится видимой исконная взаимопринадлежность. Посредством интерпретации "Критики" мы не только знакомимся с Кантовыми воззрениями и тезисами. Мы должны понять главные проблемы его философской деятельности; а это значит: научиться философствовать. Т.о. в цели курса сходится воедино многое: ознакомление с "Критикой чистого разума", введение в основные проблемы философии, упражнение в истолковании и в действительно философском освоении философских исследований.
О самом Канте, его философско-научном развитии, его отношении к преданию и к последующему времени, мы будем вести речь всякий раз, когда к тому вынуждает содержательный контекст "Критики чистого разума"--так, чтобы эти исторические ориентировки были для интерпретации опорой и, одновременно, дополнением. Для этого мы должны принимать во внимание и остальные произведения Канта. Первой и единственной целью остаётся, тем не менее--добиться философского понимания единообразного целого критики чистого разума .
Обозначение этой интерпретации как феноменологической должно, для начала, лишь дать понять, что интерпретирующий спор с Кантом осуществляется непосредственно исходя из живой на сегодня философской проблематики. Что такое феноменология, должно быть продемонстрировано в ходе самой интерпретации.
при наличии интереса, будет продолжение.