пубертат
Итак, психотерапевт оказался тряпкой: спустя полгода и примерно 100 тысяч рублей (сама удивляюсь, откуда у меня взялось на это столько денег) - "Да ну, никакая вы не толстая". После этого я хлопнула дверью и больше не пришла. Хотя, наверное, я должна была как в книжке Ялома - читала одну и не до конца ради интервью - нарисоваться в его кресле спустя неделю-две и как ни в чем не бывало продолжить на него фыркать. Теперь я купаюсь в сэкономленных деньгах.
Купаюсь в сэкономленных деньгах и продолжаю жрать. Со жратвой, как и с другим, нужно постепенно. Раньше я заводилась, когда мне говорили: "Тебе так сложно взять себя в руки и не есть по восемь конфет и три булки в день?". О боже, да не сложно мне - я сидела на диетах раза четыре, все разы - железная дисциплина, твердая воля и стопроцентный успех, не считая того, что теперь я стала обожать жрать, и чувство голода вместе с его утолением превратилось в важнейшее из чувств. Ей-богу, оргазм гораздо более дешевое ощущение, как по мне. Теперь я не завожусь. Я толстею как на дрожжах, но я знаю, что остановлюсь. Точнее, сначала замедлюсь, потом остановлюсь. Я учусь не паниковать в тот момент, когда перед сном у меня изо рта начинает торчать булка, а после нее - соленые огурцы, колбаса, хлеб и черт знает что. Меня заебало чувство вины. Я очень страшная на всех фотографиях, даже на селфи со втянутыми щеками. Но я потихоньку перестаю устраивать истерики из-за этого, перестаю думать о шкуре.
Единственное, что этот мудел психотерапевт успел сделать - поднял все говно на поверхность. А подняв, решил не разгребать. Раз за разом он ходил по кругу. То жратвой я себя наказываю, то меня беспокоит несвобода. То жратвой я себя защищаю, то меня беспокоит контроль. То жратвой я себя.... и что же дальше? Теперь я заново, в 26 лет, пере-переживаю пубертат. Точнее, период с 15 до 20 лет. У меня завелся новый папа, и если предыдущий был старше меня на четыре года, то этот младше на год - я тусуюсь в его доме, сплю в одной кровати с его соседкой по комнате, курю шишки и изображаю купание в его роскоши. В общем, обвожу контуры жизни, прожитой с прежним, покинувшим папой, который сейчас где-то в Нью-Йорке занимается непонятной поеботой. Мой новый папа требует, чтобы я занялась дизайном, обещает дать мне кучу денег на развитие (не даст), выкупить меня у работодателя. Предыдущий знакомил меня с танцовщиками, видя во мне перспективного танцора, и хрен с ним, что негнущегося, хилого и хромого.
Мои волосы раз в месяц меняют цвет. Сиреневый, кипенно-белый, гадко-фиолетовый - последнее было следствием рукожопия парикмахера. Я ворую жратву и косметику в магазинах, причем беру то, что не очень-то нужно, но очень радует. У меня голубая помада, золотые блестки на лице и некрасивые колтуны на голове, и я не знаю, как бы мне выглядеть получше. У меня напрочь сбился режим, и я живу так, как жила, когда готовилась к сессиям и писала диплом: четыре часа сна ночью, час сна в общественном транспорте, час сна на рабочем месте. Я работаю на надрыве, когда дедлайн, а когда его нет, пинаю хуи, как в университете. Мой надрыв приносит плоды - курсовые и рефераты я всегда писала неплохо за ночь - но подрывает здоровье. Я каждую ночь ору во сне. Я срусь с матерью, потому что мудел-психотерапевт убедил меня, что это она во всем виновата. Моя мать, как настоящий акселератор всего, стала активно помогать мне ее ненавидеть и презирать. Она принялась контролировать мое перемещение, мою манеру одеваться, количество сожранного (ты кушала? почему не съела суп? опять ты жрешь?). Я мучаю ее тысячей и одним доказательств того, что Путин хуйло, и заставляю комплексовать от того, что политика не ее мир. Я пристыжаю ее, называя амебой и сомнамбулой, которая виновата в Путине.
Наконец, я отдыхаю от супружеского долга, и мужские гормоны ощутимо подскочили. Как-то раз я купила тоненькое темно-красное колечко из пластмассы за сто рублей, как носили в фильме "Зубы" подростки, хранящие девственность до свадьбы. Оно еще тогда, года четыре назад, смущало моего бойфренда, который вроде "Зубы" не смотрел, и я его не надевала. Раскопала его этойосенью, незадолго до нашего расставания - и вот, незаметно приросла. Сейчас я осознаю, что оно дает понять и мне, и окружающим, что vagina dentata - это я.
Я с огромным энтузиазмом предвкушаю кризис, потому что последние месяцы до него были омрачены унылым шопоголизмом и ресторанным серфингом. Умный еврей Яков Моисеевич сказал, что в кризис лучше инвестировать в себя. Тогда сначала стоматолог, потом стрельба, потом вокал. Но не спортзал. Пришло время оторваться от преследования уебков. Пришло время.
Купаюсь в сэкономленных деньгах и продолжаю жрать. Со жратвой, как и с другим, нужно постепенно. Раньше я заводилась, когда мне говорили: "Тебе так сложно взять себя в руки и не есть по восемь конфет и три булки в день?". О боже, да не сложно мне - я сидела на диетах раза четыре, все разы - железная дисциплина, твердая воля и стопроцентный успех, не считая того, что теперь я стала обожать жрать, и чувство голода вместе с его утолением превратилось в важнейшее из чувств. Ей-богу, оргазм гораздо более дешевое ощущение, как по мне. Теперь я не завожусь. Я толстею как на дрожжах, но я знаю, что остановлюсь. Точнее, сначала замедлюсь, потом остановлюсь. Я учусь не паниковать в тот момент, когда перед сном у меня изо рта начинает торчать булка, а после нее - соленые огурцы, колбаса, хлеб и черт знает что. Меня заебало чувство вины. Я очень страшная на всех фотографиях, даже на селфи со втянутыми щеками. Но я потихоньку перестаю устраивать истерики из-за этого, перестаю думать о шкуре.
Единственное, что этот мудел психотерапевт успел сделать - поднял все говно на поверхность. А подняв, решил не разгребать. Раз за разом он ходил по кругу. То жратвой я себя наказываю, то меня беспокоит несвобода. То жратвой я себя защищаю, то меня беспокоит контроль. То жратвой я себя.... и что же дальше? Теперь я заново, в 26 лет, пере-переживаю пубертат. Точнее, период с 15 до 20 лет. У меня завелся новый папа, и если предыдущий был старше меня на четыре года, то этот младше на год - я тусуюсь в его доме, сплю в одной кровати с его соседкой по комнате, курю шишки и изображаю купание в его роскоши. В общем, обвожу контуры жизни, прожитой с прежним, покинувшим папой, который сейчас где-то в Нью-Йорке занимается непонятной поеботой. Мой новый папа требует, чтобы я занялась дизайном, обещает дать мне кучу денег на развитие (не даст), выкупить меня у работодателя. Предыдущий знакомил меня с танцовщиками, видя во мне перспективного танцора, и хрен с ним, что негнущегося, хилого и хромого.
Мои волосы раз в месяц меняют цвет. Сиреневый, кипенно-белый, гадко-фиолетовый - последнее было следствием рукожопия парикмахера. Я ворую жратву и косметику в магазинах, причем беру то, что не очень-то нужно, но очень радует. У меня голубая помада, золотые блестки на лице и некрасивые колтуны на голове, и я не знаю, как бы мне выглядеть получше. У меня напрочь сбился режим, и я живу так, как жила, когда готовилась к сессиям и писала диплом: четыре часа сна ночью, час сна в общественном транспорте, час сна на рабочем месте. Я работаю на надрыве, когда дедлайн, а когда его нет, пинаю хуи, как в университете. Мой надрыв приносит плоды - курсовые и рефераты я всегда писала неплохо за ночь - но подрывает здоровье. Я каждую ночь ору во сне. Я срусь с матерью, потому что мудел-психотерапевт убедил меня, что это она во всем виновата. Моя мать, как настоящий акселератор всего, стала активно помогать мне ее ненавидеть и презирать. Она принялась контролировать мое перемещение, мою манеру одеваться, количество сожранного (ты кушала? почему не съела суп? опять ты жрешь?). Я мучаю ее тысячей и одним доказательств того, что Путин хуйло, и заставляю комплексовать от того, что политика не ее мир. Я пристыжаю ее, называя амебой и сомнамбулой, которая виновата в Путине.
Наконец, я отдыхаю от супружеского долга, и мужские гормоны ощутимо подскочили. Как-то раз я купила тоненькое темно-красное колечко из пластмассы за сто рублей, как носили в фильме "Зубы" подростки, хранящие девственность до свадьбы. Оно еще тогда, года четыре назад, смущало моего бойфренда, который вроде "Зубы" не смотрел, и я его не надевала. Раскопала его этойосенью, незадолго до нашего расставания - и вот, незаметно приросла. Сейчас я осознаю, что оно дает понять и мне, и окружающим, что vagina dentata - это я.
Я с огромным энтузиазмом предвкушаю кризис, потому что последние месяцы до него были омрачены унылым шопоголизмом и ресторанным серфингом. Умный еврей Яков Моисеевич сказал, что в кризис лучше инвестировать в себя. Тогда сначала стоматолог, потом стрельба, потом вокал. Но не спортзал. Пришло время оторваться от преследования уебков. Пришло время.