Лети
Пациент был среднего возраста, поджарый, высокий белый мужчина. На стуле он сидел боком. Иначе ему мешали бы крылья.
Врач поднял голову и дернул уголком рта.
- Ну, - сказал он устало, - Ричард. Вы, наверное, догадываетесь, зачем вы здесь?
- Пожалуй, догадываюсь, - ответил Ричард. - Потому что я боюсь. Ужасно боюсь того, что я могу у вас узнать, настолько, что даже сложно начинать об этом говорить. Почему у вас такое маленькое окно?
- Вам не хватает света?
- Нет-нет, что вы, меня всё устраивает. Крайне неучтиво было бы с моей стороны первым делом приниматься критиковать ваш кабинет. Я лишь подумал, что в такое окно должно быть сложно выходить. Знаете, я привык считать, что так уже лет двести не строят.
- Вы полагаете? - врач вновь уткнул взгляд в стол.
- Впрочем, мне только что пришло в голову вот какое соображение. А ведь такие узкие окна - это признак особенного шика, просто мне неоткуда было об этом знать. Я человек небогатый, да вам, наверное, это прекрасно известно. Окна такие означают, что владелец кабинета может себе позволить лучшие крылья. Компактные, гибкие. Да-да, всё верно, и этаж только шестой. Легко взлетать с крыши небоскрёба, с этим справится и ребёнок, но вы попробуйте каждодневно пускаться в путь отсюда. Ведь тут ещё и деревья. Крылья понадобятся маневренные, мощные. Но вы ведь главный врач, наверное, можете себе позволить и "Феррари". Завидую.
Ричард замолчал и стал смотреть поверх плеча собеседника вдаль, на серое небо, сквозь желтеющие кроны. Врач обернулся, привстал, опустил решётку на окне. Клацнула защелка.
- Нет-нет, я не собирался пробовать, - усмехнулся Ричард. - Просто любовался прекрасным видом. С моим "Ниссаном" я дважды подумал бы, прежде чем и с восьмого-то этажа отправиться в путь. Я не самоубийца. И в любом случае сперва я попросил бы у вас разрешения. Я люблю соблюдать все правила этикета, как это было принято в хорошем обществе в былые времена.
- Интересуетесь историей? - спросил врач.
- О да. Меня терзает одна загадка, и ключ к ней никак не подобрать, хотя я и перерыл бесчисленные тома. Я никак не могу понять, почему главная мечта человечества на протяжении всей истории была именно такой.
- Какой?
- Мечтой об индивидуальном полёте. Ведь люди - не потомки птиц, мы произошли от скучных, приземленных существ, живших в горах, для которых лететь и умирать - почти одно и то же. Почему именно небо? Не вершины гор, не подземные царства, не глубины океана.
- А почему, собственно, вы считаете, что всё человечество только об этом и мечтало? Мне кажется, только немногие, а у остальных, знаете, цели более практические.
- Вы не обижайтесь, - сказал Ричард, - Но сразу заметно, что вы мало интересовались этим вопросом. Я покажу вам, как отдельные детали складываются в единую картину, откуда бы мы ни начинали. Например, духи, ангелы и демоны разных верований - их, вроде бы, столько видов. И, тем не менее, чем все они отличались от обычных людей, и были сходны друг с другом? Вовсе не тем, что у них было вдоволь еды, или, там, золота. Нет. Все они умели летать. Пусть по-разному - кто-то на крыльях, покрытых перьями, подобно птичьим, кто-то на крыльях, кожистых, как у летучей мыши, кто-то в силу своей нематериальной природы. Но летали все.
Или вот боги. Посмотрите на Олимп. Зевса возит персональное облако, да к тому же он ещё и всё время оборачивается то орлом, то лебедем. Гермес носит сандалии с крыльями. Даже Эрос, совсем ещё ребёнок, летает на собственных крылышках. Вообще, любовь окрыляет - знаете такое выражение, слышали? Вот казалось бы, почему всем без лишних слов понятно, что подобная мутация - лишняя, не предусмотренная природой, пара конечностей - является для человеческих существ чем-то настолько желанным, что саму любовь сравнивают с ней - а не наоборот?
- Сядьте, пожалуйста, на стул, не нужно вскакивать, - попросил его врач, и Ричард, повиновавшись, продолжал.
- А севернее? Вот Тор, громила с молотом. Вроде бы бог, не имевший никакого отношения ни к чему возвышенному (в качестве замечания в сторону - обратите внимание на смысл последнего слова). Но и у него есть волшебный плащ, позволяющий ему - что делать? - летать. И, ради Бога, извините меня, если то, что я сейчас скажу, заденет ваши религиозные чувства - но что сделал Христос в самом конце, уже после того, как воскрес, какое крещендо завершает весь его земной путь? Да, именно так.
- Хорошо. Ваша теория мне понятна, - сказал доктор. Ричард перебил его:
- Вы хотите возразить, что все эти примеры имеют религиозную природу, и смысл полёта в них состоит в том, чтобы подчеркнуть нечто недостижимое, некое непреодолимое отличие бога от человека, а вовсе не мечты последнего, так? Но давайте же взглянем и на другие культурные феномены. Вот миф о Дедале и Икаре. Что они сделали, и чем всё закончилось - известно каждому. Но зачем они это делали? Такой вопрос никто никогда не задает. Всем всё ясно: да просто отец и сын поняли, как исполнить заветную мечту каждого человека, и сделали это, вот и всё! Идём дальше. Вот самая светлая голова всех времен и народов. Разумеется, я имею в виду великого Леонардо. Что он изобретает, каких чертежей больше всего в его записях? Да крылья же! Планеры. Вертолеты. Парашюты. Всё остальное, всё, за что приземленные умы его так ценят - лишь работа, которой он зарабатывал себе на жизнь. И только эти наброски, опередившие время на четыреста, пятьсот, шестьсот лет - вот в чём был для него настоящий смысл жизни! А Галилей? Все знают, что он кидал предметы с Пизанской башни, и измерял время их падения - но кто задумывался, зачем? Ответ очевиден - уж конечно, вовсе не затем, чтобы поспорить с великим Аристотелем - нет, он хотел найти то свойство материи, кое позволило бы преодолеть её своеобычное стремление вниз, к земле! Однако вслух этого никто и никогда не проговаривает.
Но вы возразите, что я веду речь о людях, ничего не знавших о современной физике, в сущности, о дикарях. К тому же об одиночках, мечтателях. Отнюдь нет. Обратим взгляд на массовую культуру более позднего периода. Главные супергерои ХХ века - Супермен и Бэтмен. Что между ними общего, за исключением, разве что, реализации подросткового желания "суперсилы"?
Может быть, по какому-то капризу природы в ХХ веке эта мечта была присуща только тинейджерам? Что же, посмотрим на детскую литературу. Спутница Питера Пэна наделяет его (да заодно и других героев повести) способностью подыматься в воздух. Мэри Поппинс летает на своем верном зонтике. Гарри Поттер лучше всех в школе выделывает фигуры высшего пилотажа на метле. Феи, эльфы, пикси - летает весь маленький народец. Дюймовочка в конце сказки получает собственную пару крыльев. Гадкий нелетающий утёнок превращается в красивую взрослую птицу. Бильбо, Фродо и Гэндальф из самых разных ужасных мест улетают на орлах. Все, буквально все истории, волновавшие людей до глубины души, заканчиваются как-нибудь так.
Мало того. Вы видели когда-нибудь туристические открытки двадцатого - начала двадцать первого века? Знаете, что меня в них больше всего поражает? То, что они точно такие же, как и сейчас.
Но тогда никто просто не мог видеть подобных ракурсов! Редкий турист мог подняться в воздух, чтобы самостоятельно увидеть все изображенные достопримечательности именно так, как их изображали, ибо это было невозможно без вертолета, громоздкого, шумного, опасного и дорогого механизма! Остальные вынуждены были осматривать всё с земли. Почему же открытки делали именно такими? Только лишь потому, что "так красивее"?
Подождите, но люди, что строили крепости и замки, дома и башни, мосты и набережные, прокладывали улочки и проспекты, разбивали сады и парки, они-то почему делали это так, чтобы с высоты всё выглядело лучше? Для кого в средневековье ставили статуи на крышах соборов, там, где их невозможно увидеть с земли? Неужели знали, что через тысячу лет появимся мы?
Знаете, я большой любитель истории, особенно конца двадцатого и начала двадцать первого века. Я знаю о жизни, какой она была в то время, практически всё. Если забыть о крыльях, это было не такое уж плохое время - понимаете, голод и эпидемии уже почти везде были побеждены, воевали люди мало, с гигиеной и безопасностью всё тоже обстояло практически как в современности. Так вот знаете, чем отличались тогдашние правители и богачи, доступ к какому удовольствию помогал им чувствовать себя особенными? Они постоянно летали на вертолетах и маленьких-маленьких личных самолетиках! Мало того, признаком сверхуспешного человека был дом (а иногда яхта) с вертолетной площадкой!
Я смотрел много старых фильмов. Не раз и не два в них повторяется красивейший кадр, тем более удивительный, что сами режиссеры не понимали, что они, в сущности, пытаются показать. Это огромное, красное заходящее Солнце, и на его фоне - улетающие вдаль иногда драконы, иногда вертолёты, но чаще всего черные силуэты птиц. Думаю, любому жителю нашего века понятно, что это за птицы такие. Конечно же, это и есть мы.
Я вижу, вы поглядываете на часы. Простите, что я заговорился. В своё оправдание должен сказать, что вовсе не забыл, с чего начался наш разговор. Всё это время я пытался сделать так, чтобы вы поняли, почему меня настолько страшит та чудовищная возможность - как сказать об этом словами? - скажу просто: я боюсь узнать, что по какой-то причине мне нельзя теперь летать. Какое это блаженство - жить в двадцать четвертом веке, и как ужасно было бы лишиться главного в нашей теперешней жизни.
Знаете, всё время забываю, что прямо сейчас у меня за спиной нет крыльев. Вспоминаю только тогда, когда вижу себя в вашем зеркале, там, слева. Конечно, я мог их снять на время, оставить где-то, но где? Я ничего не помню об этом. Я вообще мало что помню о последних событиях. Смешно, но об истории я знаю больше, чем о собственной жизни. Возможно, у меня амнезия? У меня ничего не болит, но стул, на котором я сижу - это стул для инвалидов, для людей, которым редко приходится надевать крылья. Не думайте, что я этого не заметил. И я - ... В общем, мне страшно.
- Не бойтесь, - сказал врач. - В свое время вы всё узнаете, но сейчас вы слишком взволнованы, вам нужно отдохнуть, сейчас вас проводят в палату, отдыхайте. Постарайтесь поспать.
- Но позвольте...
- Не спорьте, врачу лучше знать, вставайте, ну же. Да, ребята, всё, можете забирать его, угу, обратно в палату.
Ричарда, торопливо выкрикивавшего: "А вспомните свой самый лучший сон! Вспомните сны!", увели, и психиатр остался в одиночестве.
Он обернулся вместе с креслом и стал смотреть в осеннее небо. Вот за окном медленно пролетел кленовый лист. Упал в лужу. Поплыл, как маленький кораблик. Еще минуту ничего не происходило, затем нечто серое намотало его на свою шину и увёзло. Доктор помотал головой, словно только что проснулся, поднял решетку, и стал снимать обувь. Ему показалось, что так получится правильнее: в конце останется только шорох.
Затем он распахнул окно настежь и шагнул на подоконник.
Врач поднял голову и дернул уголком рта.
- Ну, - сказал он устало, - Ричард. Вы, наверное, догадываетесь, зачем вы здесь?
- Пожалуй, догадываюсь, - ответил Ричард. - Потому что я боюсь. Ужасно боюсь того, что я могу у вас узнать, настолько, что даже сложно начинать об этом говорить. Почему у вас такое маленькое окно?
- Вам не хватает света?
- Нет-нет, что вы, меня всё устраивает. Крайне неучтиво было бы с моей стороны первым делом приниматься критиковать ваш кабинет. Я лишь подумал, что в такое окно должно быть сложно выходить. Знаете, я привык считать, что так уже лет двести не строят.
- Вы полагаете? - врач вновь уткнул взгляд в стол.
- Впрочем, мне только что пришло в голову вот какое соображение. А ведь такие узкие окна - это признак особенного шика, просто мне неоткуда было об этом знать. Я человек небогатый, да вам, наверное, это прекрасно известно. Окна такие означают, что владелец кабинета может себе позволить лучшие крылья. Компактные, гибкие. Да-да, всё верно, и этаж только шестой. Легко взлетать с крыши небоскрёба, с этим справится и ребёнок, но вы попробуйте каждодневно пускаться в путь отсюда. Ведь тут ещё и деревья. Крылья понадобятся маневренные, мощные. Но вы ведь главный врач, наверное, можете себе позволить и "Феррари". Завидую.
Ричард замолчал и стал смотреть поверх плеча собеседника вдаль, на серое небо, сквозь желтеющие кроны. Врач обернулся, привстал, опустил решётку на окне. Клацнула защелка.
- Нет-нет, я не собирался пробовать, - усмехнулся Ричард. - Просто любовался прекрасным видом. С моим "Ниссаном" я дважды подумал бы, прежде чем и с восьмого-то этажа отправиться в путь. Я не самоубийца. И в любом случае сперва я попросил бы у вас разрешения. Я люблю соблюдать все правила этикета, как это было принято в хорошем обществе в былые времена.
- Интересуетесь историей? - спросил врач.
- О да. Меня терзает одна загадка, и ключ к ней никак не подобрать, хотя я и перерыл бесчисленные тома. Я никак не могу понять, почему главная мечта человечества на протяжении всей истории была именно такой.
- Какой?
- Мечтой об индивидуальном полёте. Ведь люди - не потомки птиц, мы произошли от скучных, приземленных существ, живших в горах, для которых лететь и умирать - почти одно и то же. Почему именно небо? Не вершины гор, не подземные царства, не глубины океана.
- А почему, собственно, вы считаете, что всё человечество только об этом и мечтало? Мне кажется, только немногие, а у остальных, знаете, цели более практические.
- Вы не обижайтесь, - сказал Ричард, - Но сразу заметно, что вы мало интересовались этим вопросом. Я покажу вам, как отдельные детали складываются в единую картину, откуда бы мы ни начинали. Например, духи, ангелы и демоны разных верований - их, вроде бы, столько видов. И, тем не менее, чем все они отличались от обычных людей, и были сходны друг с другом? Вовсе не тем, что у них было вдоволь еды, или, там, золота. Нет. Все они умели летать. Пусть по-разному - кто-то на крыльях, покрытых перьями, подобно птичьим, кто-то на крыльях, кожистых, как у летучей мыши, кто-то в силу своей нематериальной природы. Но летали все.
Или вот боги. Посмотрите на Олимп. Зевса возит персональное облако, да к тому же он ещё и всё время оборачивается то орлом, то лебедем. Гермес носит сандалии с крыльями. Даже Эрос, совсем ещё ребёнок, летает на собственных крылышках. Вообще, любовь окрыляет - знаете такое выражение, слышали? Вот казалось бы, почему всем без лишних слов понятно, что подобная мутация - лишняя, не предусмотренная природой, пара конечностей - является для человеческих существ чем-то настолько желанным, что саму любовь сравнивают с ней - а не наоборот?
- Сядьте, пожалуйста, на стул, не нужно вскакивать, - попросил его врач, и Ричард, повиновавшись, продолжал.
- А севернее? Вот Тор, громила с молотом. Вроде бы бог, не имевший никакого отношения ни к чему возвышенному (в качестве замечания в сторону - обратите внимание на смысл последнего слова). Но и у него есть волшебный плащ, позволяющий ему - что делать? - летать. И, ради Бога, извините меня, если то, что я сейчас скажу, заденет ваши религиозные чувства - но что сделал Христос в самом конце, уже после того, как воскрес, какое крещендо завершает весь его земной путь? Да, именно так.
- Хорошо. Ваша теория мне понятна, - сказал доктор. Ричард перебил его:
- Вы хотите возразить, что все эти примеры имеют религиозную природу, и смысл полёта в них состоит в том, чтобы подчеркнуть нечто недостижимое, некое непреодолимое отличие бога от человека, а вовсе не мечты последнего, так? Но давайте же взглянем и на другие культурные феномены. Вот миф о Дедале и Икаре. Что они сделали, и чем всё закончилось - известно каждому. Но зачем они это делали? Такой вопрос никто никогда не задает. Всем всё ясно: да просто отец и сын поняли, как исполнить заветную мечту каждого человека, и сделали это, вот и всё! Идём дальше. Вот самая светлая голова всех времен и народов. Разумеется, я имею в виду великого Леонардо. Что он изобретает, каких чертежей больше всего в его записях? Да крылья же! Планеры. Вертолеты. Парашюты. Всё остальное, всё, за что приземленные умы его так ценят - лишь работа, которой он зарабатывал себе на жизнь. И только эти наброски, опередившие время на четыреста, пятьсот, шестьсот лет - вот в чём был для него настоящий смысл жизни! А Галилей? Все знают, что он кидал предметы с Пизанской башни, и измерял время их падения - но кто задумывался, зачем? Ответ очевиден - уж конечно, вовсе не затем, чтобы поспорить с великим Аристотелем - нет, он хотел найти то свойство материи, кое позволило бы преодолеть её своеобычное стремление вниз, к земле! Однако вслух этого никто и никогда не проговаривает.
Но вы возразите, что я веду речь о людях, ничего не знавших о современной физике, в сущности, о дикарях. К тому же об одиночках, мечтателях. Отнюдь нет. Обратим взгляд на массовую культуру более позднего периода. Главные супергерои ХХ века - Супермен и Бэтмен. Что между ними общего, за исключением, разве что, реализации подросткового желания "суперсилы"?
Может быть, по какому-то капризу природы в ХХ веке эта мечта была присуща только тинейджерам? Что же, посмотрим на детскую литературу. Спутница Питера Пэна наделяет его (да заодно и других героев повести) способностью подыматься в воздух. Мэри Поппинс летает на своем верном зонтике. Гарри Поттер лучше всех в школе выделывает фигуры высшего пилотажа на метле. Феи, эльфы, пикси - летает весь маленький народец. Дюймовочка в конце сказки получает собственную пару крыльев. Гадкий нелетающий утёнок превращается в красивую взрослую птицу. Бильбо, Фродо и Гэндальф из самых разных ужасных мест улетают на орлах. Все, буквально все истории, волновавшие людей до глубины души, заканчиваются как-нибудь так.
Мало того. Вы видели когда-нибудь туристические открытки двадцатого - начала двадцать первого века? Знаете, что меня в них больше всего поражает? То, что они точно такие же, как и сейчас.
Но тогда никто просто не мог видеть подобных ракурсов! Редкий турист мог подняться в воздух, чтобы самостоятельно увидеть все изображенные достопримечательности именно так, как их изображали, ибо это было невозможно без вертолета, громоздкого, шумного, опасного и дорогого механизма! Остальные вынуждены были осматривать всё с земли. Почему же открытки делали именно такими? Только лишь потому, что "так красивее"?
Подождите, но люди, что строили крепости и замки, дома и башни, мосты и набережные, прокладывали улочки и проспекты, разбивали сады и парки, они-то почему делали это так, чтобы с высоты всё выглядело лучше? Для кого в средневековье ставили статуи на крышах соборов, там, где их невозможно увидеть с земли? Неужели знали, что через тысячу лет появимся мы?
Знаете, я большой любитель истории, особенно конца двадцатого и начала двадцать первого века. Я знаю о жизни, какой она была в то время, практически всё. Если забыть о крыльях, это было не такое уж плохое время - понимаете, голод и эпидемии уже почти везде были побеждены, воевали люди мало, с гигиеной и безопасностью всё тоже обстояло практически как в современности. Так вот знаете, чем отличались тогдашние правители и богачи, доступ к какому удовольствию помогал им чувствовать себя особенными? Они постоянно летали на вертолетах и маленьких-маленьких личных самолетиках! Мало того, признаком сверхуспешного человека был дом (а иногда яхта) с вертолетной площадкой!
Я смотрел много старых фильмов. Не раз и не два в них повторяется красивейший кадр, тем более удивительный, что сами режиссеры не понимали, что они, в сущности, пытаются показать. Это огромное, красное заходящее Солнце, и на его фоне - улетающие вдаль иногда драконы, иногда вертолёты, но чаще всего черные силуэты птиц. Думаю, любому жителю нашего века понятно, что это за птицы такие. Конечно же, это и есть мы.
Я вижу, вы поглядываете на часы. Простите, что я заговорился. В своё оправдание должен сказать, что вовсе не забыл, с чего начался наш разговор. Всё это время я пытался сделать так, чтобы вы поняли, почему меня настолько страшит та чудовищная возможность - как сказать об этом словами? - скажу просто: я боюсь узнать, что по какой-то причине мне нельзя теперь летать. Какое это блаженство - жить в двадцать четвертом веке, и как ужасно было бы лишиться главного в нашей теперешней жизни.
Знаете, всё время забываю, что прямо сейчас у меня за спиной нет крыльев. Вспоминаю только тогда, когда вижу себя в вашем зеркале, там, слева. Конечно, я мог их снять на время, оставить где-то, но где? Я ничего не помню об этом. Я вообще мало что помню о последних событиях. Смешно, но об истории я знаю больше, чем о собственной жизни. Возможно, у меня амнезия? У меня ничего не болит, но стул, на котором я сижу - это стул для инвалидов, для людей, которым редко приходится надевать крылья. Не думайте, что я этого не заметил. И я - ... В общем, мне страшно.
- Не бойтесь, - сказал врач. - В свое время вы всё узнаете, но сейчас вы слишком взволнованы, вам нужно отдохнуть, сейчас вас проводят в палату, отдыхайте. Постарайтесь поспать.
- Но позвольте...
- Не спорьте, врачу лучше знать, вставайте, ну же. Да, ребята, всё, можете забирать его, угу, обратно в палату.
Ричарда, торопливо выкрикивавшего: "А вспомните свой самый лучший сон! Вспомните сны!", увели, и психиатр остался в одиночестве.
Он обернулся вместе с креслом и стал смотреть в осеннее небо. Вот за окном медленно пролетел кленовый лист. Упал в лужу. Поплыл, как маленький кораблик. Еще минуту ничего не происходило, затем нечто серое намотало его на свою шину и увёзло. Доктор помотал головой, словно только что проснулся, поднял решетку, и стал снимать обувь. Ему показалось, что так получится правильнее: в конце останется только шорох.
Затем он распахнул окно настежь и шагнул на подоконник.