Очерки современной литургической музыки (4): музыкальное оформление Евхаристических молитв
В нескольких последующих очерках я хочу немного рассказать об использовании в современной Латинской Церкви музыки в таком важнейшем разделе Мессы, как Евхаристическая молитва (= Евхаристический канон, Анафора).
При разработке вскоре после II Ватиканского Собора Советом по осуществлению литургической реформы новых Евхаристических молитв (далее - ЕМ) появилась тенденция снабдить их по возможности бОльшим числом возглашений народа, в целях более деятельного и сознательного участия в них народа. Эту идею предлагал о. Жозеф Желино. Однако она была принята лишь в крайне ограниченном варианте: к имевшимся прежде двум возглашениям - Sanctus (Свят, свят, свят...) и Аминь в конце - было добавлено возглашение анамнесиса после освящения Даров. Впоследствии было сделано исключение для месс с участием детей, где можно добавлять дополнительные возглашения. Однако Епископским Конференциям было предоставлено право давать на своей территории разрешение на дополнительные возглашения в ЕМ ad libitum (конечно, с утвержденными ими текстами).
Сам Желино позже написал о своем участии в разработке Чина Мессы буквально вот что:
"Что касается Чина Мессы, то, по правде говоря, мы сделали только половину работы, потому что мы сконцентрировались на тексте новых ЕМ, которые мы готовились предложить. Но ЕМ - это не только письменный или читаемый текст, это еще и действие. [...] Итак, нам еще предстоит долгий путь работы.
…..
[Нужно, чтобы у верных] были точки ориентира, слова-зацепки, за которые они могли бы зацепиться. Очень важно использовать типовые формулы, для начала каждого нового эпизода. Точно такой же принцип действует в литургическом чтении Библии при делении ее на зачала: есть всегда слова зацепки, помогающие хорошо начать и хорошо завершить.
…..
Для участия собрания имеются кодированные моменты и сигналы" (...)
Желино описывает свой опыт 1970 г., как он сделал редакцию текста и музыки ЕМ:
"Я обнаружил, что в ЕМ может быть девять мест, где может вступать собрание: начальный диалог, песнопение Sanctus, после Post-Sanctus, после 1-го эпиклесиса, после 2-го эпиклесиса, после ходатайственных молитв и после заключительного славословия. Но оно никогда не вступает спонтанно, потому что я предпринял перенесение византийского возгласа (экфонесиса): в конце читанного текста я начинал кантилляцию. За такими возгласами следует моление, которое поется собранием. На Установительные слова, которые произносятся речитативом (кантилляцией), дважды добавляется Аминь (или другое возглашение) верных. Сразу же следом провозглашение нараспев анамнесиса приглашает к возглашению собрания, а за славословием следует великий Аминь всех. Результатом оказалась ЕМ, очень краткая и крайне подвижная. Во время этой молитвы никто не держит в руках книгу: все поют наизусть... Вот так приходят к согласованному действию..."
(J. Gelineau La Prière eucharistuque comme acte de langage de l’assemblée // A. Vernooij (ed.) Liturgy and Muse: The Eucharistic Prayer. Leuven - Paris - Dudley, MA: Peeters, 2002 (Liturgia Condenda, 14), p. 37-48.)
Впоследствии Желино неоднократно возвращался к этой теме. Вот что он, в частности, говорил в этой связи уже в последние годы жизни:
"В нашем современном французском языке слово «душа» - чаще всего слово абстрактное. Душа как бы отделена от тела. Но латинское «anima», греческое «psychê», еврейское «nephesh» означают жизненное дыхание. Душа это прежде всего знак и символ жизни. А у человека именно дыхание несет слово.
…Рождение голоса происходит в самой глубине легких. Оно обретает тембр, проходя через гортань и уста. И резонирует даже до макушки головы. Но что на самом происходит во время возглашений, во время ответов «Аминь», во время диалогов между служителем и собранием, во время ответов или литаний? Разве возносят сердца? «Sursum corda!» Прежде всего, надо констатировать, что большинство таких вступлений чаще всего попросту «проговариваются»: «Аминь», «И со духом твоим»… Это - бедствие и огромный урон для деятельного участия и общей молитвы.
Если представить себе, что вся литургия Мессы включает в себя шесть ответов «Аминь» собрания, три «И со духом твоим», примерно дюжину ответов литаний, вплоть до завершающего «Благодарение Богу», можно измерить урон для вклада всего человека - его дыхания, его голоса, его уст, его сердца - для священнодействия, размеченного и поддерживаемого диалогами.
И парадоксально, что именно в лирической вершине Мессы - в Евхаристической молитве - вокальное участие собрания наиболее бедное. Между начальным диалогом, который так часто проборматывается вполголоса, Sanctus, который более или менее возглашается собранием, анамнесисом, который пробегают по-быстрому, и заключительным ответом «Аминь», который более или менее проборматывают, - где же великое пение благодарения Отцу через Сына в Духе?
В этом месте в большинстве восточных литургий собранию по-прежнему не дается передышки благодаря множеству петых вставок. По этой части реформа II Ватиканского Собора застряла. Я в течение более двадцати лет практикую по воскресеньям ЕМ, в которой собрание вступает девять раз посредством возглашений хвалы, поклонения, моления. Собранию как бы не дается передышки, ибо оно включено в само «евхаристическое» действие.
Поэтому нам нужно «ре-анимировать» наши священнодействия".
(J. Gelineau Louer Dieu de corps, d’âme et d’esprit // Voix nouvelles. Chant liturgique et musiques sacrées 62 (novembre 2008) p. 6-8. Это - посмертно опубликованное его телеинтервью, записанное в ноябре 2003 г.).
Согласно Желино, если возглашение краткое, хорошо сформулированное и легкое для запоминания, то это самая простая форма деятельного участия в ЕМ для собрания. Вместе с тем, он был убежден, что только в том случае возглашения могут быть хорошим средством достижения деятельного участия, если они используются хорошо обдуманным способом и если они в принципе инкорпорированы в целостный текст и целостное действие.
В послесоборное время разрабатывались не только новые тексты ЕМ, но и новые (или хорошо забытые старые) мелодии их кантилляции (рецитации). Следует заметить, что Римско-Католическая Церковь оказалась в новейшее время далеко не первой, где стали появляться опыты авторских мелодий для текстов, произносимых нараспев священниками или диаконами, взамен традиционных мелодий (в некоторых Восточных Церквах, в част. в Русской и Сербской Православной Церкви, а также в Армянской Апостольской Церкви авторские мелодии для ектений, возгласов и т.п. известны по меньшей мере с XIX в.). В Латинской Церкви первенство принадлежало голландским иезуитам: Хюб Оостерхёйс [Huub Oosterhuis] разрабатывал новые тексты ЕМ, а Бернард Хёйберс [Bernard Huijbers] (1922-2003) сочинял к ним музыку. Именно их опыты вдохновили Жозефа Желино на дальнейшее развитие подобных начинаний как в теоретическом, так и в практическом плане. А позже эстафета была подхвачена многими церковными композиторами в разных странах.
К сожалению, мне не удалось найти записей ЕМ с ни с музыкой Хёйберса, ни с музыкой Желино. Однако творения нескольких других авторов я продемонстрирую в ряде последующих очерков.
При разработке вскоре после II Ватиканского Собора Советом по осуществлению литургической реформы новых Евхаристических молитв (далее - ЕМ) появилась тенденция снабдить их по возможности бОльшим числом возглашений народа, в целях более деятельного и сознательного участия в них народа. Эту идею предлагал о. Жозеф Желино. Однако она была принята лишь в крайне ограниченном варианте: к имевшимся прежде двум возглашениям - Sanctus (Свят, свят, свят...) и Аминь в конце - было добавлено возглашение анамнесиса после освящения Даров. Впоследствии было сделано исключение для месс с участием детей, где можно добавлять дополнительные возглашения. Однако Епископским Конференциям было предоставлено право давать на своей территории разрешение на дополнительные возглашения в ЕМ ad libitum (конечно, с утвержденными ими текстами).
Сам Желино позже написал о своем участии в разработке Чина Мессы буквально вот что:
"Что касается Чина Мессы, то, по правде говоря, мы сделали только половину работы, потому что мы сконцентрировались на тексте новых ЕМ, которые мы готовились предложить. Но ЕМ - это не только письменный или читаемый текст, это еще и действие. [...] Итак, нам еще предстоит долгий путь работы.
…..
[Нужно, чтобы у верных] были точки ориентира, слова-зацепки, за которые они могли бы зацепиться. Очень важно использовать типовые формулы, для начала каждого нового эпизода. Точно такой же принцип действует в литургическом чтении Библии при делении ее на зачала: есть всегда слова зацепки, помогающие хорошо начать и хорошо завершить.
…..
Для участия собрания имеются кодированные моменты и сигналы" (...)
Желино описывает свой опыт 1970 г., как он сделал редакцию текста и музыки ЕМ:
"Я обнаружил, что в ЕМ может быть девять мест, где может вступать собрание: начальный диалог, песнопение Sanctus, после Post-Sanctus, после 1-го эпиклесиса, после 2-го эпиклесиса, после ходатайственных молитв и после заключительного славословия. Но оно никогда не вступает спонтанно, потому что я предпринял перенесение византийского возгласа (экфонесиса): в конце читанного текста я начинал кантилляцию. За такими возгласами следует моление, которое поется собранием. На Установительные слова, которые произносятся речитативом (кантилляцией), дважды добавляется Аминь (или другое возглашение) верных. Сразу же следом провозглашение нараспев анамнесиса приглашает к возглашению собрания, а за славословием следует великий Аминь всех. Результатом оказалась ЕМ, очень краткая и крайне подвижная. Во время этой молитвы никто не держит в руках книгу: все поют наизусть... Вот так приходят к согласованному действию..."
(J. Gelineau La Prière eucharistuque comme acte de langage de l’assemblée // A. Vernooij (ed.) Liturgy and Muse: The Eucharistic Prayer. Leuven - Paris - Dudley, MA: Peeters, 2002 (Liturgia Condenda, 14), p. 37-48.)
Впоследствии Желино неоднократно возвращался к этой теме. Вот что он, в частности, говорил в этой связи уже в последние годы жизни:
"В нашем современном французском языке слово «душа» - чаще всего слово абстрактное. Душа как бы отделена от тела. Но латинское «anima», греческое «psychê», еврейское «nephesh» означают жизненное дыхание. Душа это прежде всего знак и символ жизни. А у человека именно дыхание несет слово.
…Рождение голоса происходит в самой глубине легких. Оно обретает тембр, проходя через гортань и уста. И резонирует даже до макушки головы. Но что на самом происходит во время возглашений, во время ответов «Аминь», во время диалогов между служителем и собранием, во время ответов или литаний? Разве возносят сердца? «Sursum corda!» Прежде всего, надо констатировать, что большинство таких вступлений чаще всего попросту «проговариваются»: «Аминь», «И со духом твоим»… Это - бедствие и огромный урон для деятельного участия и общей молитвы.
Если представить себе, что вся литургия Мессы включает в себя шесть ответов «Аминь» собрания, три «И со духом твоим», примерно дюжину ответов литаний, вплоть до завершающего «Благодарение Богу», можно измерить урон для вклада всего человека - его дыхания, его голоса, его уст, его сердца - для священнодействия, размеченного и поддерживаемого диалогами.
И парадоксально, что именно в лирической вершине Мессы - в Евхаристической молитве - вокальное участие собрания наиболее бедное. Между начальным диалогом, который так часто проборматывается вполголоса, Sanctus, который более или менее возглашается собранием, анамнесисом, который пробегают по-быстрому, и заключительным ответом «Аминь», который более или менее проборматывают, - где же великое пение благодарения Отцу через Сына в Духе?
В этом месте в большинстве восточных литургий собранию по-прежнему не дается передышки благодаря множеству петых вставок. По этой части реформа II Ватиканского Собора застряла. Я в течение более двадцати лет практикую по воскресеньям ЕМ, в которой собрание вступает девять раз посредством возглашений хвалы, поклонения, моления. Собранию как бы не дается передышки, ибо оно включено в само «евхаристическое» действие.
Поэтому нам нужно «ре-анимировать» наши священнодействия".
(J. Gelineau Louer Dieu de corps, d’âme et d’esprit // Voix nouvelles. Chant liturgique et musiques sacrées 62 (novembre 2008) p. 6-8. Это - посмертно опубликованное его телеинтервью, записанное в ноябре 2003 г.).
Согласно Желино, если возглашение краткое, хорошо сформулированное и легкое для запоминания, то это самая простая форма деятельного участия в ЕМ для собрания. Вместе с тем, он был убежден, что только в том случае возглашения могут быть хорошим средством достижения деятельного участия, если они используются хорошо обдуманным способом и если они в принципе инкорпорированы в целостный текст и целостное действие.
В послесоборное время разрабатывались не только новые тексты ЕМ, но и новые (или хорошо забытые старые) мелодии их кантилляции (рецитации). Следует заметить, что Римско-Католическая Церковь оказалась в новейшее время далеко не первой, где стали появляться опыты авторских мелодий для текстов, произносимых нараспев священниками или диаконами, взамен традиционных мелодий (в некоторых Восточных Церквах, в част. в Русской и Сербской Православной Церкви, а также в Армянской Апостольской Церкви авторские мелодии для ектений, возгласов и т.п. известны по меньшей мере с XIX в.). В Латинской Церкви первенство принадлежало голландским иезуитам: Хюб Оостерхёйс [Huub Oosterhuis] разрабатывал новые тексты ЕМ, а Бернард Хёйберс [Bernard Huijbers] (1922-2003) сочинял к ним музыку. Именно их опыты вдохновили Жозефа Желино на дальнейшее развитие подобных начинаний как в теоретическом, так и в практическом плане. А позже эстафета была подхвачена многими церковными композиторами в разных странах.
К сожалению, мне не удалось найти записей ЕМ с ни с музыкой Хёйберса, ни с музыкой Желино. Однако творения нескольких других авторов я продемонстрирую в ряде последующих очерков.