(no subject)
IX
ПИР
Между призрачностью и пустотой, между тем, что было жизнью и становилось. Она увидела, как одни фигуры сворачивали, а другие разворачивали паруса, и двигались по направлению друг к другу внутри маленьких групп и дальше по направлению к следующей. Накапливая воду, знания, слова, жизнь они перемещались дальше и дальше, не отдавая никому отчета, не сообразуясь с твоим предыдущим, но обращаясь всем своим действием к твоему следующему мигу. Она вдруг вспомнила торжественное шествие Блэйка и последние стихи Бетани Сивел. (Beauty is still beauty):
Stretch out your hand
and see. It is not enough to be told: feel.
But there! the trap sprang. You may
have felt it rattling round your rib cage.
Stretch out your hand
and see - we
are made to interact
to amalgamate to dissipate
into the mouth of God.
(Протяни свою руку
И смотри. Слово - еще не все: почувствуй.
Вот там! Спустили трап. Ты могла бы
чувствовать его, пропущенным сквозь ребра твоей тюрьмы.
Протяни свою руку
и смотри - мы
сделаны, чтобы сообщаться
двигаться к и растворяться
внутри зева Бога).
Спэйс медленно повернулась и направилась к длинному молочно-белому овальному столу, который стоял здесь же на песчаном берегу, и за ним сидели и стояли группами по двое, трое, четверо прекрасные в золотом и серебряном женщины и мужчины - в центре в короне сидел Хронос. Легкий морской бриз ласково теребил кружевную белую занавеску на окне позади, как если бы все собрание находилось в комнате. Он поднялся и обратился к ней: «Время прийти и любить...» Все повернулись в ее сторону. Так на старинных картинах к вам обращены лица художников и их заказчиков. Как будто бы вдруг, и в то же время так ожиданно. Вот один из двенадцати вышел вперед, встречая ее и сказал:
«О, Мудрость, ты вышла изо рта Всемогущего, и двигаясь от начала к концу, ты повелеваешь всем вещам могущественно и сладко. Приди к нам и научи нас».
Он говорил на языке, который она понимала, но который она раньше никогда не слышала. Или ей только казалось, что не слышала.... Это был язык, от которого одновременно и радостно и больно, немного странно и спокойно, этот промежуток между летом и осенью с высоким чернильным небом и падающими звездами. Что-то похожее на сочетания, которые выходят, если забудешь переключить клавиатуру, и буквы становятся своими далекими родственниками, но которые всегда были с вами с обратной стороны, но прежде их вид казался ей почти диким.
Она протянула руку и увидела свои пять пальцев, и сказала, как если бы она была Бетани: “Earth water fire breath//all easily digestible and infinitely obtainable//at your wrist, the base of your throat,//breast, belly, hips, down, around, see see”. Ей вспомнились слова из ранне-христианского гимна:
«Там красота со всех сторон,
И ничего нет разделенного».
Оливковые деревья чуть поодаль и сосны вдоль берега обозревали небеса, начинавшие окрашиваться в нежные тона несмело приближающегося заката. “Everywhere the sound of the pines”…
Красота, такой какой она улавливала ее между строк и слов английской поэзии, какой она грезилась ей вдалеке, когда она слушала грезы альпийских композиторов, такой, какой она таилась в японской поэзии или той, что просвечивалась сквозь грустную и чистую музыку одного немецкого поэта, крылья ангелов и падающих к подножию вазы лепестков пиона, лебединых, шелковых, когда они захваченные штормом искали остров и падали их оперенья, и падали - так расширялась красота, когда воистину Ты, любимый мой, держал ее так нежно на своей ладони - и все, что хоть однажды отозвалось радостью или болью, журчало здесь своим источником, и море казалось невиданным доселе утоленьем глазу, не отягощая время своим предвосхищением, ласкающие волны касались берега смеясь и слышалась прямая речь: «The day of mercy in the day of God».
И в шуме волн и крови слышалось: "When the Time wakes it will have the new name..."
O Sapientia quae ex ore Altissimi prodisti, attingens a fine usque ad finem, fortiter suaviter disponensque omnia: veni ad docendum nos viam prudentiae. O Adonai and Leader of the house of Israel, who appearedst in the Bush of Moses in a flame of fire, and gavest him the law in Sinai: Come and deliver us with an outstretched arm.
Протянутые руки, бытие становится сущим, и горизонт падает на тебя своим пожаром глаз, сжигая почерк отдаления; φαέυομενον, самокажущее, очевидное, выведенное на свет. «Сущее может, далее,казать себя из себя самого разным образом, смотря по способу подхода к нему. Существует даже возможность, что сущее кажет себя как то, что оно в самом себе не есть». И Спэйс увидела то, чего видеть на самом деле не могла.
Время это речь и падающая временность речи... Бытие «вот». Присутствие как понимание. Kairos.