Все лучшее - детям! (советская шутка)
В нашем поселке с непривычным для тех краев названием Солнечный не было никакого спортзала. Весь спорт был уличным. Летом - волейбол по вечерам, зимой - хоккей на центральной улице - широкой, ровной и даже местами освещенной.
Поэтому долгими зимними вечерами мы с друзьями тягали гири на нашей просторной веранде. Выступали на соревнованиях, побеждали и это, наверное, было причиной того, что в какой-то момент количество юных гиревиков в Солнечном резко возросло и даже на нашей веранде стало тесновато.
Мама предложила спросить у местного начальства какое-нибудь помещение. Главный начальник был в отпуске, а пожилой мудрый дядька, его замещавший, неожиданно легко согласился и отдал просторное пустующее помещение прямо в конторе. Наверное, оттого, что там было много окон, прогреть его в щитовом здании было трудно, поэтому оно и пустовало.
Нас это совершенно не смущало и в тот же день мы перетащили туда все свои железяки.
Заниматься спортом в окружении своих сверстников интереснее, чем слоняться по улице. Поэтому уже через неделю вся местная шпана делала жим лежа, толчок, рывок, а в качестве развлечения мутузила друг друга боксерскими перчатками в свободном углу.
Никто не курил, и что самое интересное, никто не матерился в зале! Но это было результатом не моих усилий, а Юры Епишкина. Он тогда учился в 9 классе, обладал ярко выраженными лидерскими качествами и всю «воспитательную» работу взял на себя. Точнее, на свои кулаки. Тем не менее, атмосфера всегда была веселой и дружелюбной!
Полтора месяца длился наш невероятный кайф и закончился он вместе с отпуском самого главного начальника. Не буду называть его имени, он и сейчас живет в Солнечном, пенсионер. А тогда, уязвленный тем, что без него приняли решение, он распорядился выкинуть нас на улицу. Причем, буквально. До сих пор перед глазами наши железяки, выброшенные в снег!
Сначала начальник даже не пытался объяснить свое решение! Потом, под натиском родителей, которые тоже были этим недовольны, заявил, что в этом помещении будет физиокабинет, о котором так давно просила моя мама, заведовавшая медпунктом в том же здании. И действительно, через месяц там появились кушетки, ширмы, но мама сказала, что морозить там она никого не будет. Тем более, что и оборудования никакого не поставили.
В конторе оставалось еще одно свободное помещение и мы начали битву за него. Снова категорический отказ и уже без объяснения причин! Тогда мы пошли на хитрость. Уговорили коменданта открыть нам помещение, чтобы убедиться, что нам оно не подходит. Зайдя в него мы заявили, что никуда не уйдем, пока начальник (он был в том же здании) не объяснит, почему нам нельзя здесь заниматься.
Комендантша, а это была суровая женщина необъятных размеров, пришла в ярость и так двинула своим могучим телом, что всю мою группу поддержки сдуло. Даже Юру с его кулаками. Меня, оставшегося одного, она сгребла в охапку, чтобы на руках вынести в коридор, но я успел схватиться за трубу радиатора отопления. Она пару раз крепко дернула, с потолка посыпалась штукатурка и ей стало ясно, что бесполезно пытаться вырвать что-то из рук гиревика. Комендантша выпустила меня из своих жарких объятий, вышла из комнаты и закрыла дверь на замок.
Через какое-то время дверь снова открылась, в проеме я увидел добрую половину работников конторы.
- Вы только полюбуйтесь на него! - с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, язвила обиженная комендантша. - Обманул меня, устроился тут, начальника ему подавай! Никакого стыда у него нет! А еще отличник! - добавила она после небольшой паузы, что было, конечно, неправдой.
Десяток пар глаз смотрело на меня безо всякого укора. Эти люди хорошо знали своего начальника, меня и понимали, почему я решился на ТАКОЕ.
В этот момент в проеме двери появилась мама, появление которой я, конечно, ждал и очень боялся, не зная, как она себя поведет. Мама пристально на меня посмотрела и в повисшей тишине спокойно сказала: «Поступай, как знаешь». Повернулась и ушла.
Всем стало ясно, что самый сильный аргумент не сработал и переговоры закончены. Снова закрылась дверь, щелкнул замок, погас свет.
Примерно через час ко мне вошла женщина в милицейской форме и сказала что она из детской комнаты милиции. Приехала из райцентра с комиссией в Благоево, там узнала о сложившейся ситуации и решила разобраться. Говорила она убедительно, но без угроз, с большой симпатией ко мне. Обещала взять это дело под свой контроль и в кратчайшие сроки разрешить эту проблему в нашу пользу.
Мое сопротивление подавила она мастерски, профессионально. Я безоговорочно ей поверил и вышел из помещения, дверь в которую моментально заперли и уже навсегда. Надо ли говорить, что никто ни в какой милиции и не думал заниматься нашей проблемой.
Еще около месяца я пытался встречаться разным начальством. К самому главному в Райкоме КПСС меня просто не пустили. Встречался с начальником леспромхоза, заходил к русскому начальнику в Благоево, написал коллективное письмо в «Красное Знамя». Письмо напечатали, но толку от этого не было. Все эти начальники при встрече сильно возмущались, деловито что-то куда-то записывали, обещали принять меры.
Я очень долго не мог поверить, что все это спектакль, что никто ничего делать не собирается.
За 4 месяца до окончания школы я сдался и махнул на все это рукой. Мне надо было готовиться к экзаменам да и выхода никакого я не видел.
Это был хороший, своевременный и даже необходимый для меня урок. После окончания школы я попал в совсем другой, чужой, очень не привычный для глухого провинциала мир. С другими отношениями и правилами.
Поэтому долгими зимними вечерами мы с друзьями тягали гири на нашей просторной веранде. Выступали на соревнованиях, побеждали и это, наверное, было причиной того, что в какой-то момент количество юных гиревиков в Солнечном резко возросло и даже на нашей веранде стало тесновато.
Мама предложила спросить у местного начальства какое-нибудь помещение. Главный начальник был в отпуске, а пожилой мудрый дядька, его замещавший, неожиданно легко согласился и отдал просторное пустующее помещение прямо в конторе. Наверное, оттого, что там было много окон, прогреть его в щитовом здании было трудно, поэтому оно и пустовало.
Нас это совершенно не смущало и в тот же день мы перетащили туда все свои железяки.
Заниматься спортом в окружении своих сверстников интереснее, чем слоняться по улице. Поэтому уже через неделю вся местная шпана делала жим лежа, толчок, рывок, а в качестве развлечения мутузила друг друга боксерскими перчатками в свободном углу.
Никто не курил, и что самое интересное, никто не матерился в зале! Но это было результатом не моих усилий, а Юры Епишкина. Он тогда учился в 9 классе, обладал ярко выраженными лидерскими качествами и всю «воспитательную» работу взял на себя. Точнее, на свои кулаки. Тем не менее, атмосфера всегда была веселой и дружелюбной!
Полтора месяца длился наш невероятный кайф и закончился он вместе с отпуском самого главного начальника. Не буду называть его имени, он и сейчас живет в Солнечном, пенсионер. А тогда, уязвленный тем, что без него приняли решение, он распорядился выкинуть нас на улицу. Причем, буквально. До сих пор перед глазами наши железяки, выброшенные в снег!
Сначала начальник даже не пытался объяснить свое решение! Потом, под натиском родителей, которые тоже были этим недовольны, заявил, что в этом помещении будет физиокабинет, о котором так давно просила моя мама, заведовавшая медпунктом в том же здании. И действительно, через месяц там появились кушетки, ширмы, но мама сказала, что морозить там она никого не будет. Тем более, что и оборудования никакого не поставили.
В конторе оставалось еще одно свободное помещение и мы начали битву за него. Снова категорический отказ и уже без объяснения причин! Тогда мы пошли на хитрость. Уговорили коменданта открыть нам помещение, чтобы убедиться, что нам оно не подходит. Зайдя в него мы заявили, что никуда не уйдем, пока начальник (он был в том же здании) не объяснит, почему нам нельзя здесь заниматься.
Комендантша, а это была суровая женщина необъятных размеров, пришла в ярость и так двинула своим могучим телом, что всю мою группу поддержки сдуло. Даже Юру с его кулаками. Меня, оставшегося одного, она сгребла в охапку, чтобы на руках вынести в коридор, но я успел схватиться за трубу радиатора отопления. Она пару раз крепко дернула, с потолка посыпалась штукатурка и ей стало ясно, что бесполезно пытаться вырвать что-то из рук гиревика. Комендантша выпустила меня из своих жарких объятий, вышла из комнаты и закрыла дверь на замок.
Через какое-то время дверь снова открылась, в проеме я увидел добрую половину работников конторы.
- Вы только полюбуйтесь на него! - с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, язвила обиженная комендантша. - Обманул меня, устроился тут, начальника ему подавай! Никакого стыда у него нет! А еще отличник! - добавила она после небольшой паузы, что было, конечно, неправдой.
Десяток пар глаз смотрело на меня безо всякого укора. Эти люди хорошо знали своего начальника, меня и понимали, почему я решился на ТАКОЕ.
В этот момент в проеме двери появилась мама, появление которой я, конечно, ждал и очень боялся, не зная, как она себя поведет. Мама пристально на меня посмотрела и в повисшей тишине спокойно сказала: «Поступай, как знаешь». Повернулась и ушла.
Всем стало ясно, что самый сильный аргумент не сработал и переговоры закончены. Снова закрылась дверь, щелкнул замок, погас свет.
Примерно через час ко мне вошла женщина в милицейской форме и сказала что она из детской комнаты милиции. Приехала из райцентра с комиссией в Благоево, там узнала о сложившейся ситуации и решила разобраться. Говорила она убедительно, но без угроз, с большой симпатией ко мне. Обещала взять это дело под свой контроль и в кратчайшие сроки разрешить эту проблему в нашу пользу.
Мое сопротивление подавила она мастерски, профессионально. Я безоговорочно ей поверил и вышел из помещения, дверь в которую моментально заперли и уже навсегда. Надо ли говорить, что никто ни в какой милиции и не думал заниматься нашей проблемой.
Еще около месяца я пытался встречаться разным начальством. К самому главному в Райкоме КПСС меня просто не пустили. Встречался с начальником леспромхоза, заходил к русскому начальнику в Благоево, написал коллективное письмо в «Красное Знамя». Письмо напечатали, но толку от этого не было. Все эти начальники при встрече сильно возмущались, деловито что-то куда-то записывали, обещали принять меры.
Я очень долго не мог поверить, что все это спектакль, что никто ничего делать не собирается.
За 4 месяца до окончания школы я сдался и махнул на все это рукой. Мне надо было готовиться к экзаменам да и выхода никакого я не видел.
Это был хороший, своевременный и даже необходимый для меня урок. После окончания школы я попал в совсем другой, чужой, очень не привычный для глухого провинциала мир. С другими отношениями и правилами.