Улицы Лондона
Когда мы с Джанаки прибыли в Довер, туман заключил нас в свои липкие хичкоковские объятия. Дама на паспортном контроле тоже встретила неласково.
- Цель визита?
Её темные волосы были стянуты на затылке в тугой узел.
- Я пишу для журнала «Бэк ту Годхед», - ответил я. Хотите посмотреть?
- Давайте, - она со вздохом протянула руку и, расеянно листая страницы, оглядела нас с ног до головы.
Юбка и жакет Джанаки смотрелись респектабельно и консервативно. Я надеялся, что и сам выгляжу вполне прилично. Перед тем как спуститься с парома, я даже причесался.
- Вы саентолог?
- Кто?
- Саентолог.
- Первый раз слышу.
- Могу я увидеть подтверждение наличия денежных средств?
Мы предъявили ей банковскую пачку, которая к тому моменту была заметно более опытным путешественником, чем мы сами. Дама снова вздохнула и с размаху шлепнула печать в мой паспорт. Потом взяла документы у Джанаки и, не говоря ни слова, еще раз с глухим стуком поставила штамп.
- Следующий!
- Мы можем идти? - спросил я, не веря в свое счастье.
Она кивнула и переключилась на стоявшего за нами пожилого итальянца. Мы вышли из паромного терминала и постарались сквозь сумрак разглядеть железнодорожную станцию.
- Извините, вы не подскажете, откуда отправляются поезда в Лондон? - обратился я к господину с зонтиком. Он указал куда-то вправо.
- Пройдете метров сто… пояснил он. … Там указатель.
- Спасибо.
Какое облегчение снова оказаться в стране, где говорят на твоем языке! Четыре дня в Голландии дались нелегко: хотя большинство местных кое-как говорили по-английски, мы не могли прочесть вывески или состав продуктов на упа- ковках, что для вегетарианцев весьма актуально. Сначала поездом, а потом автобусом мы добрались до Малати и Шьямасундары, которые сняли квартиру на вто- ром этаже дома в Хёрн-Хилл, южном пригороде Лондона. Квартира принадлежала вдовствующей госпоже Кхоли.
Когда подъехало такси, наши друзья вчетвером сбежали по лестнице, чтобы помочь затащить наверх тяжелые чемоданы. Теперь все в сборе! воскликнул Шьямасундара.
- Англия! Поверить не могу!
- А я так устала, что поверю во что угодно, - отозвалась Джанаки.
- Да, тебе лучше отдохнуть, - посоветовала Ямуна, все еще по-матерински опекавшая младшую сестру.
- Вы пока мойтесь, а мы приготовим что-нибудь поесть. Потом можете поспать, или распаковать чемоданы, или что хотите… Они проводили нас в нашу комнату, и Джанаки отправилась в душ. Зажурчала вода, а потом раздался ее крик: Эй, Малати! Что с водой? Идет холодная! Я вышел в коридор и столкнулся с Малати, которая спешила на помощь Джанаки, высовывавшей голову из двери ванной.
- Держи!
Малати протянула пригоршню монет.
- Надо опустить монетку в металлическую коробку на полу.
- Шутишь?!
- Ты же сама заявила, что поверишь во что угодно!
Несколько дней мы обсуждали стратегию проповеди и решили начать так же, как в Сан-Франциско: найти молодых хиппи, петь с ними мантру и проводить программы. Люди заинтересуются, наши ряды пополнятся, и мы откроем храм - проще простого! Загвоздкасостоялавтом, что альтернативщиков здесь было, судя по всему, не густо. Собственно говоря, в первые дни мне попадались только туристы да мужчины в деловых костюмах.
Проведя больше двух лет среди представителей американской контркультуры, я сделал вывод, что в Англии процветают тотальный контроль и консерватизм и отсутствует всякая демократия. Наведя справки, мы обнаружили, что на Друри-лейн в Ковент-Гарден существует клуб под названием «Артслаб». Шьямасундаре сказали, что это самый центр движения хиппи в Лондоне, главное место встречи альтернативной молодежи. Нужно было завести там знакомства и начать проводить программы.
Мы сразу решили носить в Англии традиционные вайшнавские одежды, поскольку Свами советовал действовать с энтузиазмом и не стесняться того, что мы преданные. Да и в фильме с Максом Линдером тоже фигурировала необычная одежда. Надо сказать, мужская половина нашей компании нервничала по этому поводу больше. В Лондоне много индусок и мусульманок, и они часто ходят в сари и парандже. Ямуне, Джанаки и Малати не грозило стать белыми воронами, даже если они будут единственными западными женщинами в подобных нарядах.
Зато мужчины-индусы в британской столице стремились одеваться как все. И уж конечно, они не обвязывались белым полотном, дхоти, и не брили головы, как индийские монахи. Может, британская публика и привыкла к мужчинам-мусульманам в их широких хлопковых одеяниях и к женщинам в парандже, по европейцы с бритыми головами и в куске белой ткани вместо штанов - это уже совсем другая история.
Когда мы втроем появились из ванной полностью обритые, за исключением небольшого традиционного пучка волос на макушке, нас встретили радостными восклицаниями. Я был привязан к своей шевелюре и чувствовал себя неловко, но Джанаки посмотрела на мою белую лысую голову с неожиданной нежностью. Ты такой красивый! - восхитилась она, и мне тут же полегчало. На следующий день я впервые открыто предстал перед людьми как преданный.
Я ехал в «Арт-слаб» в дхоти, желтой водолазке, с бритой головой и ослепительно-белым тилаком на лбу, символизировавшим, если это кому-то интересно, что тело мое - храм Бога. Выяснилось, что интересно было многим. По дороге к автобусной остановке меня провожали взглядами. Кое-кто даже оборачивался не один раз. В автобусе я поднялся наверх, притягивая внимание всех без исключения пассажиров.
Большинство были слишком хорошо воспитаны, чтобы пялиться открыто, но украдкой косились на меня из-за своих газет. Голова мерзла. Не покидало чувство, что я совершаю этакий акт предания Господу с примесью эксгибиционизма. Друри-лейн оказалась увеселительным центром города. Клубом «Артс-лаб» заведовали два американца, Джим Хейне и Джек Мор. Мой внешний вид их заинтриговал, и они сразу же разрешили проводить программы.
«Артс-лаб» нельзя было назвать сообществом в полном смысле слова, поскольку там никто не жил, и все же клуб был главным местом общения для растущего числа моло- дых лондонцев, которые выступали за мир и справедливость и интересовались вегетарианством и радикальной политикой. «Артс-лаб» служил центром встречи музыкантов, выставочной галереей и площадкой для демонстрации альтернативного кино.
Время от времени там снимали фильмы порно режиссеры: зевак за десять фунтов просили раздеться в кадре или платили чуть больше, если они были готовы «на кое-что еще». На той же неделе наша шестерка уселась в красный пикап «орд-Поплар» тридцать пятого года выпуска, который Шьямасундара купил почти задаром. В кабине помещались только они с Малати и Сарасвати остальные сидели по-турецки в деревянном кузове. Во время проливного дождя несколькими днями ранее я соорудил над кузовом деревянный каркас и накрыл его оливково-зеленым брезентом. Он защищал от непогоды, но обладал свойством концентрировать вездесущие лондонские выхлопные газы. Стало ясно, что, если мы и дальше собираемся так ездить, придется привыкать к запаху дизеля.
К счастью, до «Артс-лаб» было рукой подать. На входе, рядом с доской объявлений, где анонсировались концерты, встречи и прочие городские события, толкал- ся народ. Продавали керамику, демонстрировали терапию нью-эйдж. Возле книжного прилавка какие-то люди разго- варивали и по очереди курили бычок. Воздух был затхлый: густая смесь сигаретного дыма, благовоний, марихуаны и грязных носков.
Руководители заведения внешне походили на альтернативщиков Сан-Франциско и очень благосклонно отнеслись к мантре, пусть и вели себя сдержаннее, чем их американские братья и сестры. В первый вечер Джим и Джек разрешили нам петь в главном зале размером с половину баскетбольной площадки. Люди радостно подпевали, а кое-кто даже скинул обувь и танцевал на ковре. Мы написали Свами о программах, надеясь, что он положительно оценит наши усилия.
Главной целью в Лондоне было открыть храм, но становилось все яснее, что здесь не Америка. Свами не затягивал с ответами, и, когда от него приходило очередное письмо, тот, кому оно было адресовано, читал его вслух для всех. «Я очень рад слышать, что вы продолжаете развивать в Лондоне наше Движение, - писал он Малати в сентябре. Еще мой Гуру Махараджа хотел, чтобы там появились центры, и по его милости вы теперь успешно начали эту миссию.
Пожалуйста, держите меня в курсе дел. Я с нетерпением жду новостей. Вы, все шестеро, очень опытны в про- поведи сознания Кришны и, я уверен, совместными усилиями сможете открыть в Лондоне замечательный центр». Вопрос открытия центра не выходил у нас из голо- вы, но дело упиралось в деньги и связи. Свами в письмах вносил практические предложения:
«Закажите из Америки "Бэк ту Годхед". В Нью-Йорке преданные ежедневно продают в среднем по сто экземпляров. Скорее закажите журнал и как можно активнее его продавайте. Это наша основа. Киртан плюс распространение книг и прочей литературы - главный принцип нашего успеха». Таким образом, С вами еще раз подтвердил основу проповеди в Лондоне: распространение духовной литературы - и пение мантры на публике.
Каллиграфия выполнена Ямуной, октябрь 1968 года
И вот холодным пасмурным утром наша шестерка и Сарасвати облачилась в лучшие вайшнавские одежды, погрузилась в «форд» и направилась воспевать мантру на улицах Лондона. Мы решили начать с Трафальгарской площади. Там всегда полно туристов, и мы подумали, что статуя лорда Нельсона на высоченном постаменте будет достойным сви- детелем нашей первой вылазки. Припарковав машину, мы высыпали на площадь промерзшие, но радостные.
Наши красочные одеяция смотрелись на серой площади ярким нятном. Я начал играть на нашей единственной мриданге, а остальные подыгрывали на караталах. Голуби, важно ходившие туда-сюда в поисках крошек, при звуке ручных тарелочек взмыли в небо. Голоса и звуки инструментов разнеслись по широкой бетонной площади и вызвали немед- ленный отклик. Вокруг стала собираться толпа туристов, бизнесменов и тех, кто пришел за покупками.
Некоторые притопывали ногой и улыбались, но большинство стояло неподвижно, словно статуи, не веря своим глазам. Для храбрости я представил, что Свами тоже там, в толпе, и наблюдает за нами. Машины, грузовики, такси и ярко-красные автобусы про-носились мимо нас с четырех сторон, а в фонтанах каскадами. Шумно лилась вода, но стоило кому-то подойти достаточно близко - и наше пение заглушало все прочие звуки. «Нельсону там, наверху, наверно, скучно, - думал я, когда мы начали все вместе раскачиваться в такт.
- Пусть взбодрится».
Глядя на большую, выше человеческого роста, статую адмирала, царственно возвышавшуюся на колонне, я чувствовал, что мои опасения разлетаются, как распуганная нами стая голубей. Все шло хорошо, пока я не стал замечать на периферии толпы ошеломленные глаза полицейских в форме. Я подумал было, что у меня паранойя, но их действительно казалось уж очень много - человек с тридцать, а то и больше. Сгрудившись ярдах в десяти от зрителей, они все поглядывали на нас, будто разрабатывали план.
«Ну не арестуют же, подумал я. - С нами Сарасвати, и вообще мы ничего дурного не делаем, просто радуемся жизни сами и развлекаем полуденную толпу. Как можно усмотреть во всем этом что-то дурное? С другой стороны, вдруг они решат, что мы под кайфом или у нас при себе ЛСД?» Толпа выросла почти до сотни, и я понял, что нам следовало бы напечатать листовки, объясняющие, кто мы и что делаем. Я продолжал петь, стуча по мриданге.
Наконец один из полицейских подошел к нашей группе. Я старался сохранять спокойствие, но на меня накатила волна паники и сердце бешено заколотилось. Предыдущий опыт общения со стражами порядка в Хёрлевиле был все еще свеж в памяти. Полицейский выждал момент, когда пели остальные, а не я, и громко и веско спросил, тщательно проговаривая слова: - Могу ли я поговорить с вашим лидером?
У меня гора с плеч свалилась. «Ему искренне интересно, - подумал я. - Как мило». Я-то ожидал американской реакции: «А ну-ка проваливайте отсюда немедленно!» Или еще хуже: «Предъявите вещи для обыска!»
Я продолжал чуть тише играть на мриданге. Зрители с любопытством придвинулись ближе. Какой-то бродяга с большим черным мешком нетвердой походкой вышел вперед, и полицейский на мгновение отвлекся.
- Если хотите, можете поговорить со мной, - предложил я. Хорошо.
- Боюсь, я вынужден вас информировать, что на площади запрещено играть на музыкальных инструментах.
- А петь?
- Группой - запрещено. Извините, - в его голосе слышалось неподдельное сожаление.
Значит, обойдется без ругани и наручников…
- Запрещено?
- Боюсь, что так. Возможно, в других парках иные улицы Лондона правила и вы сможете петь в сопровождении инструментов. Попробуйте где-нибудь еще. Он продолжал, подбоченясь, стоять рядом, а его коллеги наблюдали издалека. Гурудас, слышавший весь разговор, передал его остальным. Мы решили, что лучше все-таки поменять место, чем рисковать быть арестованными. Взгляд полицейского посте- пенно свирепел, и я завершил пение. Толпа немедленно рассеялась.
- Хорошо, мы уходим, - сказал я. - Мы не хотим никого беспокоить.
- Отлично, - ответил он и неторопливо удалился. Когда мы поспешили к машине, мягко говоря, разоча- рованные таким скромным стартом, туман, все более сгуща- ясь, перешел в морось. Может, вернемся домой? - предложила Малати. Отвратительная погода, и все уже закоченели.
- Подождем хорошей погоды, - заметил я. Мы приуныли. По-моему, надо попробовать еще где-нибудь, возразил Гурудас.
- Свами хочет, чтобы мы пели в общественных местах, а как мы это сделаем, если не будем в эти общественные места ходить? Ждать придется долго, - отозвался Шьямасундара. Это тебе не Калифорния. Впереди еще месяцы и месяцы такой хмари. Знаете, что во всем этом хорошо? - добавил он. То, что мы сами ничего не делаем. Мы просто инструменты в руках Кришны. Мы молча брели, переваривая его слова. А ты прав, - согласилась Джанаки, сдувая с носа дождевую капельку.
Мы-то думаем, что все зависит от нас, а на самом деле - от Кришны. Но так, знаешь ли, можно вовсе оторваться от мира, - возразил я, - если думать, что не имеешь отношения к тому, что происходит в твоей жизни.
- Да нет, просто это задевает самолюбие! - сказал Шьямасундара. - Мы всегда хотим все контролировать. Только нас сюда привел Кришна, и от Него зависит, добьем- ся мы успеха или нет. -Уж конечно, - съязвил я. - Сядем и будем ждать, пока Кришна за нас все сделает. Я промок, ледяной ветер пронизывал до костей. Нет, мы все равно должны прилагать усилия, настаивал Гурудас.
- Помните историю про птицу в книгах Свами? Она отложила яйца на берегу, и их смыло в море. Когда она попросила океан их вернуть, тот отказался. И тогда она решила осушить океан, вычерпывая воду клювом. A Гаруда, царь птиц, услышал о ее решимости и пригрозил вычерпать весь океан. Океан перепугался и вернул яйца. Мораль, по-моему, в том, что, если ты настойчив, Кришна ответит на твои усилия. Я размышлял над всем сказанным…
Перед приездом в Англию я стал особенно гордиться собой: как я рабо- таю, как мыслю, как выгляжу, как добиваюсь успеха, как смотрюсь с привлекательной женой, как убеждаю окру- жающих сделать что-нибудь для Кришны, как организую мероприятия, делаю рекламу Движению и даже как хожу. Я упивался ощущением, что именно благодаря мне что-то происходит - не благодаря Свами, не благодаря Кришне, а благодаря мне. Пожалуй, стоит призадуматься: кто за всем стоит?
В каком-то смысле считать себя инструментом в чьем-то плане, маленькой частичкой большого проекта, возглавляемого главным архитектором, Свами, - это большое облегчение.
- Хорошо, - решил я. - Давайте поищем еще место, и можно будет на сегодня считать дело сделанным. С четверть часа мы ехали на запад по чудовищно медленным и смердящим лондонским улицам и наконец заприметили небольшое местечко под названием площадь Сохо.
Огороженная черной кованой решеткой, с узкими мощеными дорожками посреди промокшей травы, она была гораздо меньше Трафальгарской. В центре помещалась крошечная деревянная беседка в георгианском стиле человека на четыре. Дождь теперь лил как из ведра, и на площади было пусто, как на капустной грядке после козьего набега.
«Свами бы нами гордился, - рассуждал я, пока мы парковались. - Он ждет от нас решимости, и мы ее проявим, если не прекратим петь даже в такую погоду».
Мы поспешили на площадь под струями дождя, стегавшими нас по лицам. Полиции вокруг не наблюдалось. Собственно, не наблюдалось вообще никого… «И все же, - думал я, мы духовные воины Свами, и это наш дебют в Лондоне. Небольшой дождик не подмочит наш задор, даже если мы промокнем до нитки». Как только мы снова запели, сразу заметили несколько отчаянных прохожих, которые рысили сквозь парк, зонтиками сдерживая натиск стихии.
Я чувствовал, как решимость моя тонет, а энтузиазм десятиминутной давности уносится потоками сквозь решетки в подземную ливневую канализацию. Какой сумасшедший станет в такую погоду слушать наше пение? И вдруг один человек остановился. Мужчина среднихлет в запотевших круглых очках, с мокрой, аккуратно сложенной газетой под мышкой. Он был одет в приличный синий плащ и котелок и держал в руке маленький кожаный портфель с пряжками. Дождь барабанил по его зонту, но он, казалось, не замечал непогоды, с любопытством склонив голову.
«Это не какой-нибудь бестолковый турист, - подумал я, а самый настоящий британец, представитель истеблишмента!»
Мы попели еще пять минут, а затем решили, что если останемся дольше, то ребенок схватит воспаление легких, а барабану придет конец. Когда мы двинулись через площадь к машине, к нам подошел наш единственный зритель.
- И за какое дело вы ратуете? - поинтересовался он.
Из-за непривычного британского акцента мне пришлось попросить его повторить вопрос. Это мантра, которую в шестнадцатом веке пел в Индии Чайтанья Махапрабху, - объяснил я, как только разобрал, что он спрашивает. Хотелось надеяться, что в глазах этого английского джентльмена я выгляжу вполне достойно.
- Мы его последователи.
Он внимательно слушал. Ручейки дождя стекали по моей непокрытой голове прямо на глаза. Мужчина наклонил зонт в мою сторону и придвинулся, чтобы защитить меня от потопа.
- Мантра, которую мы пели, каждый день звучала на улицах Западной Бенгалии. И ее до сих пор поют в Индии. Наша философия основана на «Бхагавад-гите».
- Вы о ней слышали?
- Безусловно.
Его подстриженные усы двигались в такт словам. «Гита» была написана на санскрите пять тысяч лет назад.
- Это очень старая мантра и очень древняя традиция.
Он кивнул.
- А где находится ваша школа в Лондоне? У нас ее пока нет.
Мы хотим открыть центр, но пока не нашли место. Я был в восторге, что такой консервативный человек проявляет неподдельный интерес. Остальные тем временем уже подходили к машине. Боюсь, нам пора. Очень уж мокро. Спасибо, что уделили время. Джентльмен коснулся шляпы, прощаясь со мной, и помахал остальным.
Когда я уже уходил, он крикнул вслед: - Удачи!
- Мы еще вернемся! Вот увидите!
Тогда, в шестьдесят восьмом, я и не предполагал, что мои слова окажутся пророческими. Не прошло и года, как наше уличное пение стало в Лондоне обычным явлением. Мало того, в каких-нибудь тридцати метрах, на Сохо-стрит, находилось здание, которому десять лет спустя предстояло стать храмом Движения Харе Кришна.
Мукунда Госвами. Чудо на Второй авеню