«Система «А» - первенец отечественной ПРО
4 марта 1961 года состоялось успешное испытание первой в Советском Союзе системы противоракетной обороны
Противоракета В-1000 на пусковой установке, город Приозерск (полигон Сары-Шаган). Фото с сайта http://army.lv
При «разделе» ракетного наследия нацистской Германии его основная часть, в том числе большинство готовых ракет «Фау» обоих типов и существенная часть конструкторов и разработчиков достались Соединенным Штатам. Но первенство в создании баллистической ракеты, способной донести ядерный заряд до другого континента, осталось все-таки за Советским Союзом. Именно об этом и свидетельствовал знаменитый запуск первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года. Впрочем, для советских военных таким свидетельством стали события, случившиеся на год с лишним раньше: 2 февраля 1956 года с полигона Капустин Яр в сторону Каракумов они запустили ракету Р-5М с ядерной боеголовкой - впервые в мире.
Но успехи в создании баллистических ракет сопровождались растущими опасениями советского руководства в том, что в случае реальных боевых действий стране нечем будет защититься от такого же оружия противника. И потому практически одновременно с разработкой системы нападения в 1953 году началось и создание системы защиты - противоракетной обороны. Восемь лет спустя оно завершилось успешным запуском первой в мире противоракеты В-1000, которая не просто нашла в небе свою цель - баллистическую ракету Р-12, но и с успехом поразила ее.
Примечательно, что год с небольшим спустя, в июле 1962-го в США военные с помпой доложили о создании американской системы ПРО и успешном поражении баллистической ракеты. Правда, детали этого успеха сегодня выглядят несколько удручающе на фоне достижения советской В-1000. Опытная противоракетная система «Найк-Зевс» обнаружила баллистическую ракету, отдала команду на старт противоракете - и та, не вооруженная ничем (поскольку этот этап испытаний был еще впереди) прошла в двух километрах от цели. Тем не менее, американские военные сочли это вполне удовлетворительным результатом. Чего, скорее всего, не сделали бы, знай они о том, что за полтора года до этого боевая часть В-1000 сработала в 31,8 м левее и 2,2 м выше цели - боеголовки Р-12. При этом перехват состоялся на высоте 25 км и на расстоянии в 150 км. Но Советский Союз о таких своих успехах предпочитал не распространяться - по понятным причинам.
Письмо семи маршалов
Точкой отсчета в истории отечественной противоракетной обороны нужно считать знаменитое «письмо семи маршалов», направленное в ЦК КСПП в августе 1953. Текст его, как вспоминал много позже генеральный конструктор первой советской системы ПРО Григорий Кисунько, был таким: «В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию ПРО (средств борьбы против баллистических ракет)». Ниже стояли подписи начальника Генерального штаба ВС СССР и первого замминистра обороны Василия Соколовского, первого замминистра обороны Александра Василевского, первого замминистра обороны Георгия Жукова, председателя Военного совета Минобороны и командующего Прикарпатским военным округом Ивана Конева, командующего войсками ПВО Константина Вершинина и его первого заместителя Николая Яковлева, а также командующий артиллерией Митрофан Неделин.
В-1000 перед стартом, 1958 год. Фото с сайта http://army.lv
Игнорировать это письмо было невозможно: большинство его авторов только-только вернулись из сталинской опалы и были главной опорой нового лидера СССР Никиты Хрущева, а потому относились к числу самых влиятельных военачальников той поры. Поэтому, как вспоминает Григорий Кисунько, будущий главный инженер КБ-1 (нынешнее НПО «Алмаз», ведущее российское предприятие в области зенитно-ракетных комплексов и систем ПВО) Федор Лукин предложил: «Работы по ПРО надо начинать. Как можно скорее. Но пока ничего не обещать. Какой будет результат, сказать сейчас трудно. Но никакого риска здесь нет: не получится ПРО - получится хорошая техническая база для более совершенных противосамолетных систем». И в итоге участники совещания ученых и конструкторов, на котором обсуждалось «письмо семи маршалов», приложили к нему такую резолюцию: «Проблема сложная, нами дано задание приступить к ее изучению».
Судя по всему, наверху такой ответ сочли согласием на начало работ, потому что уже 28 октября 1953 года Совет министров СССР выпускает распоряжение «О возможности создания средств ПРО», а 2 декабря - «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». И с этого момента едва ли не во всех КБ, институтах и прочих организациях, хоть как-то связанных с вопросами противовоздушной обороны, радиолокации, ракетостроения и систем наведения, начинается поиск путей построения отечественной противоракетной обороны.
Верю - не верю
Но постановления и распоряжения не могли повлиять на одно очень важное обстоятельство: большинство ведущих советских ракетчиков и специалистов по противовоздушной обороне более чем скептически относились к идее противоракетного оружия. Достаточно привести лишь некоторые наиболее характерные высказывания, в которые они облекали свое отношение. Академик Александр Расплетин (создатель первой ракетной системы ПВО С-25): «Просто чушь какая-то!». Член-корреспондент АН СССР Александр Минц (активный участник разработки и строительства системы С-25): «Это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду». Академик Сергей Королев: «Ракетчики имеют много потенциальных технических возможностей обойти систему ПРО, а технических возможностей создания непреодолимой системы ПРО я просто не вижу ни сейчас, ни в обозримом будущем».
И тем не менее, поскольку указания свыше однозначно требовали разработать и создать систему ПРО, военно-промышленный комплекс за нее взялся - но поручил не первым лицам. И тем самым открыл дорогу к славе будущим творцам противоракетной обороны страны. Одним из них стал Григорий Кисунько, в то время - начальник 31-го отдела КБ-1. Именно ему было поручено взять на себя научно-исследовательскую работу по ПРО, которой никто особенно не хотел заниматься.
Противоракета В-1000 на пусковой установке на полигоне Сары-Шаган, 1958 год. Фото с сайта http://army.lv
Но Кисунько эта задача увлекла настолько, что стала делом всей его жизни. Первые расчеты показывали, что при имеющихся на тот момент системах радиолокации для уничтожения одной баллистической ракеты придется использовать по 8-10 противоракет. Это было явным расточительством, с одной стороны, а с другой, даже такой массированный «обстрел» не гарантировал результата, поскольку противоракетчики не могли быть уверены в точности определения координат цели. И Григорию Кисунько пришлось фактически начинать всю работу с нуля, создавая новую систему «отлова» атакующих ракет - так называемому методу трех дальностей, предполагавшему использование трех радиолокаторов точного наведения для определения координат баллистической ракеты с точностью до пяти метров.
Принцип определения координат атакующей ракеты стал понятен - но теперь требовалось понять, по каким именно параметрам отражения радиолуча можно засекать именно баллистическую ракету, а не, скажем, самолет. Чтобы разобраться с отражающими особенностями ракетных боеголовок, пришлось обратиться за поддержкой к Сергею Королеву. Но тут разработчики ПРО столкнулись, как они вспоминают, с неожиданным сопротивлением: Королев наотрез отказался делиться с кем бы то ни было своими секретами! Пришлось прыгнуть через голову и попросить о поддержке министра оборонной промышленности Дмитрия Устинова (будущего главу Минобороны СССР), и только после его распоряжений противоракетчики попали на полигон Капустин Яр. Попали, чтобы внезапно выяснить: разработчики баллистических ракет и сами ничего не знают об их отражающих свойствах. Пришлось опять начинать с нуля…
Звездный час Григория Кисунько
Чувствуя, что работы по созданию ПРО буксуют, покровители этой темы из состава Совета министров пролоббировали очередное постановление. 7 июля 1955 года министр оборонной промышленности Дмитрий Устинов подписал приказ «О создании СКБ-30 и проведении НИР в области ПРО». Этот документ имел особое значение в истории отечественной противоракетной обороны, поскольку именно он сделал из начальника 31-го отдела КБ-1 Григория Кисунько руководителя нового СКБ - и тем самым дал ему свободу действий. Ведь его бывший шеф Александр Расплетин, продолжая заниматься зенитно-ракетными системами ПВО, по-прежнему считал ПРО несостоятельной выдумкой.
И тут произошло событие, которое определило все дальнейшее течение истории. Летом того же 1955 года Дмитрий Устинов решил пригласить на заседание по проблематике ПРО, где главным докладчиком выступал руководитель СКБ-30 Григорий Кисунько, еще одного участника. Им стал главный конструктор «ракетного» ОКБ-2 Петр Грушин - создатель ракеты В-300, главной боевой силы первой отечественной зенитно-ракетной системы ПВО С-25. Так встретились два человека, сотрудничество которых сделало возможным появление «Системы «А» - первой отечественной системы ПРО.
В-1000 в варианте для бросковых испытаний (внизу) и в штатном исполнении. Фото с сайта http://army-news.ru
Григорий Кисунько и Петр Грушин сразу оценили возможности и способности друг друга, а главное, поняли, что их объединенные усилия превращают чисто теоретические изыскания в основу для практической работы. Она закипела с повышенной интенсивностью, и довольно скоро инициатор встречи министр Устинов смог пролоббировать в правительстве еще одно постановление, которое окончательно вывело работы по противоракетной обороне из «серой» зоны исследований в «белую» зону создания экспериментальной системы ПРО. 3 февраля 1956 года Совет министров СССР и ЦК КПСС приняли совместное постановление «О противоракетной обороне», которым КБ-1 была поручена разработка проекта экспериментальной системы ПРО, а Министерству обороны - выбор места дислокации полигона ПРО. Главным конструктором системы назначен Григорий Кисунько, главным конструктором противоракеты - Петр Грушин. Главным конструктором центральной вычислительной станции, без которой было невозможно сведение поступающих от радиолокаторов данных и управление противоракетами, назначили Сергея Лебедева, главными конструкторами РЛС дальнего обнаружения - Владимира Сосульникова и Александра Минца, а главным конструктором системы передачи данных - Фрол Липсман. Так определился основной состав команды, отвечавшей за появление первой в мире системы противоракетной обороны.
Радиолокатор для ракеты
Дальнейшие работы по созданию «Системы «А» - именно такой шифр получила первая советская система ПРО - состояли из нескольких этапов, которые поначалу шли независимо друг от друга. Во-первых, предстояло тщательно исследовать радиолокационные характеристики баллистических ракет на протяжении всей траектории полета, и отдельно - их отделяющихся боеголовок на финальном участке. Для этого была разработана и построена экспериментальная радиолокационная станция РЭ-1, местом размещения которой стал новый полигон. О том, где он разместится, стало известно 1 марта, когда Генштаб принял решение об организации новой испытательной площадки в пустыне Бетпак-Дала у озера Балхаш, вблизи железнодорожной станции Сарышаган. Под таким именем - Сары-Шаган - новый полигон и стал позднее известен и в нашей стране, и за ее пределами. А тогда его еще только предстояло построить: первые строители прибыли на место лишь 13 июля 1956 года.
Радиолокационная станция РЭ-1. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Пока военные строители возводили фундаменты для новых РЛС и жилье для тех, кто будет на них работать, Григорий Кисунько и его коллеги вовсю трудились над разработкой РЭ-1, которая должна была прежде всего дать ответ, как же обнаруживать ракеты и их боеголовки. В марте 1957 года начался монтаж станции, а 7 июня она была принята в эксплуатацию. А еще через год в строй вступила вторая, более мощная радиолокационная станция РЭ-2, при разработке которой учли опыт эксплуатации первой. Главная задача, которая стояла перед этими станциями, была важнейшей для разработки системы «А»: отслеживая пуски ракет Р-1, Р-2, Р-5 и Р-12, они позволяли систематизировать и классифицировать их радиолокационные свойства - так сказать, «нарисовать портрет» атакующей ракеты и ее боеголовки.
К этому же времени, то есть к осени 1958 года, вступила в строй и радиолокационная станция дальнего радиолокационного обнаружения «Дунай-2». Именно она должна была обнаруживать старт и движение баллистических ракет противника и передавать информацию о них и их координаты на радиолокаторы точного наведения (РТН), которые отвечали за наведение В-1000 на цель. Сооружение получилось гигантским: передающая и приемная антенны «Дуная-2» отстояли друг от друга на километр, при этом каждая была длиной по 150 метров и высотой 8 (передающая) и 15 (приемная) метров!
Приемная антенна РЛС дальнего обнаружения баллистических ракет «Дунай-2». Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Зато такая станция была в состоянии обнаружить баллистическую ракету типа Р-12 на расстоянии в 1200-1500 километров, то есть достаточно заранее. Впервые РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» обнаружила баллистическую ракету на расстоянии в 1000 километров 6 августа 1958 года, а через три месяца впервые передала целеуказание на радиолокаторы точного наведения - одну из важнейших компонент системы «А».
Со скоростью километр в секунду
Пока СКБ-30 разрабатывало, а военные строили РЛС разных типов, необходимых для обнаружения, опознания и наведения, в ОКБ-2 вовсю кипела работа над созданием первой противоракеты. Даже при взгляде вскользь на нее становится понятно, что за основу Петр Грушин и его коллеги взяли хорошо знакомую им В-750 зенитно-ракетного комплекса С-75, создававшуюся практически в это же время. Но новая ракета, получившая название В-1000, была существенно тоньше в районе второй ступени - и существенно длиннее: 15 метров против 12. Причиной тому - гораздо более высокая скорость, с которой должна была лететь В-1000. Кстати, этот показатель был зашифрован в ее индексе: 1000 - это и есть скорость в метрах в секунду, с которой она летела. Причем это должна была быть средняя скорость, а максимальная превышала ее в полтора раза.
В-1000 представляла собой двухступенчатую ракету нормальной аэродинамической схемы, то есть рули второй ступени были расположены в ее хвостовой части. Первая ступень - твердотопливный ускоритель, который работал совсем недолго - от 3,2 до 4,5 секунд, но за это время успевал разогнать ракету стартовой массой 8,7 тонн, до 630 м/с. После этого ускоритель отделялся, и в дело вступала вторая ступень, маршевая, оснащенная жидкостным реактивным двигателем. Именно он, работавший в десять раз дольше ускорителя (36,5-42 секунды), и разгонял ракету до маршевой скорости в 1000 м/с.
Съемка испытательного пуска противоракеты В-1000. Фото с сайта http://encyclopedia.mil.ru
На такой скорости ракета и подлетала к цели - боеголовке баллистической ракеты. В непосредственной близости от нее и должна была взрываться боевая часть В-1000, весившая полтонны. Она могла нести «спецбоеприпас», то есть ядерный заряд, который должен был гарантировать полное уничтожение вражеской боеголовки без угрозы для земли. Но в то же время создатели ракеты разработали и осколочно-фугасную боевую часть, не имевшую аналогов в мире. Это был заряд из 16 000 шаров взрывчатки, каждый диаметром 24 миллиметра, внутри которых прятались карбидвольфрамовые шарики сантиметрового диаметра. При срабатывании взрывателя вся эта начинка, которую участники испытаний называли «вишня в шоколаде», разлеталась, образовывая по курсу В-1000 семидесятиметровое поражающее облако. С учетом пятиметровой погрешности в определении координат цели и наведении противоракеты такого поля поражения хватало с гарантией. Дальность полета ракеты составляла 60 километров, при этом она могла уничтожать цели на высоте до 28 километров.
Разработка ракеты началась летом 1955 года, в декабре 1956-го был готов ее эскизный проект, а в октябре 1957 года на Сары-Шагане начались бросковые испытания первого прототипа - 1БА, то есть бросковый автономный. Ракеты этого типа совершили 8 пусков, которые заняли больше года - до октября 1958-го, после чего в дело пошли уже штатные варианты В-1000. Они начались 16 октября 1958 года пуском ракеты В-1000 в штатном снаряжении на высоту 15 километров.
«Аннушка» выходит в свет
В середине осени 1958 года, когда все части системы «А» были более-менее готовы к общим испытаниям, настало время проверить систему ПРО в деле. К этому моменту полностью определилась архитектура и состав системы. Она состояла из РЛС дальнего обнаружения баллистических ракет «Дунай-2», трех РЛС точного наведения противоракет на цель (в состав каждой входила станция определения координат цели и станция определения координат противоракеты), РЛС вывода и визирования противоракеты (РСВПР) и совмещенной с ней станции передачи команд управления противоракеты и подрыва ее боевой части, главного командно-вычислительного пункта системы, центральной вычислительной станция с ЭВМ М-40 и радиорелейной системы передачи данных между всеми средствами системы. Кроме того, в состав «Системы «А», или, как называли ее разработчики и участники испытаний, «Аннушки», входили техническая позиция подготовки противоракет и стартовая позиция, на которой размещались пусковые установки, и сами противоракеты В-1000 с бортовой радиоаппаратурой и осколочной боевой частью.
Испытательный пуск В-1000. На переднем плане - РЛС вывода и визирования противоракеты. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Первые запуски ракет В-1000 в так называемом замкнутом контуре, то есть без подлета к цели или вообще по условной цели, состоялись в начале 1960 года. До мая месяца таких пусков успели совершить всего десять, и еще 23 - с мая по ноябрь, отрабатывая взаимодействие всех элементов системы «А». Среди этих пусков был и пуск 12 мая 1960 года - первый пуск на перехват баллистической ракеты. К сожалению, он был неудачным: противоракета промахнулась. После этого практически все пуски осуществлялись по реальным целям, с разной степенью успешности. Всего с сентября 1960-го по март 1961-го состоялись 38 пусков по баллистическим ракетам Р-5 и Р-12, во время которых 12 ракет отправились в полет, оснащенные реальной осколочно-фугасной боевой частью.
А затем пошла полоса неудач, изредка прерывавшаяся более-менее удачным пусками. Так, 5 ноября 1960 года В-1000, возможно, и попала бы в цель - если бы цель, баллистическая ракета Р-5, долетела до полигона, а не упала на полпути к нему. Через 19 дней состоялся успешный пуск, который, правда, не привел к попаданию в цель: противоракета прошла от нее на расстоянии в 21 метр (через четыре года в США, где расхождение составит 2 км, такой результат назовут успехом!), но если бы сработала боевая часть, результат был бы таким, как надо. Но дальше - промах за промахом и отказ за отказом, по разными причинам. Как вспоминает ведущий конструктор МКБ «Факел» (бывшее ОКБ-2) Витольд Слобода, «пуски продолжались с переменными успехами. Один из них оказался неудачным: в полете не включился концевой замыкатель, от которого начинал работать ответчик. Прочитали телеметрию и выяснили, что ответчик все же включился, но на 40-й секунде полета, когда уже было поздно. На полигон прилетел Петр Грушин. Собрав всех на технической позиции, он обсудил варианты исправления дефекта. Мудрили долго, а «ларчик» открывался довольно просто. Во время пусков на полигоне стояла неустойчивая погода: было то тепло, то холодно. Оказалось, что перед пуском на концевом замыкателе образовывалась корочка льда, которая и не давала ему включиться. Во время полета лед таял, и ответчик включался, но не в нужное время. Вот и все. Однако замыкатель, на всякий случай, все же решили продублировать».
День триумфа
2 марта 1961 года состоялся семьдесят девятый пуск В-1000, который можно было считать почти успешным. Баллистическая ракета-цель была обнаружена вовремя, передача информации и целеуказаний прошла без проблем, противоракета стартовала - но из-за ошибки оператора поразила не боеголовку, а корпус летевшей ей навстречу Р-12. Тем не менее, этот пуск подтвердил, что все наземное оборудование работает безотказно, а значит, до успеха остался один шаг.
Пусковой район противоракет В-1000 на полигоне Сары-Шаган. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Этот шаг занял всего два дня. 4 марта 1961 года РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» системы «А» обнаружила цель - баллистическую ракету Р-12, стартовавшую с полигона Капустин Яр - на дальности 975 км от пролонгированной точки ее падения, когда ракета находилась на высоте свыше 450 км, и взяла цель на автосопровождение. ЭВМ М-40 на основании полученных от «Дуная-2» данных рассчитала параметры траектории Р-12 и выдала целеуказание для РЛС точного наведения и пусковых установок. С командно-вычислительного центра поступила команда «Пуск!», и В-1000 отправилась в полет по траектории, параметры которой определялись прогнозируемой траекторией цели. На дальности 26,1 км от условной точки падения боеголовки баллистической ракеты на В-1000 поступила команда «Подрыв!», и через считанные мгновения на высоте 25 км и удалении около 60 км от стартовой позиции противоракета успешно поразила цель. При этом В-1000 летела, как ей и полагалось, на скорости 1000 м/с, а боеголовка Р-12 - в два с половиной раза быстрее.
Эта удача ознаменовала рождение первой отечественной системы противоракетной обороны. Труднейшая работа, которая начиналась буквально на пустом месте и заняла восемь лет, завершилась - чтобы тут же началась новая. «Система «А» так и осталась экспериментальной, что, в прочем, было определено с самого начала. По сути, она была пробой сил для создателей противоракетного щита, возможностью предложить и обкатать решения, на основе которых будет выстроена настоящая, боевая система ПРО. И она очень скоро появилась. Еще 8 апреля 1958 года Совет министров СССР принял постановление «Вопросы противоракетной обороны», которое поставило перед разработчиками «Аннушки» задачу с учетом результатов уже проведенной работы взяться за разработку боевой системы А-35, способной защищать конкретный административно-промышленный район и перехватывать цели за пределами атмосферы с помощью противоракет с ядерной боевой частью. Следом появились постановления Совмина от 10 декабря 1959 года «О системе А-35» и от 7 января 1960 года - «О создании системы ПРО Московского промышленного района».
Один из радиолокаторов точного наведения противоракет на полигоне Сары-Шаган. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
7 ноября 1964 года на параде в Москве впервые показали макеты ракет А-350Ж, 10 июня 1971 года система ПРО А-35 была принята на вооружение, а в июне 1972 года - принята в опытную эксплуатацию. А «Система «А» так и осталась в истории отечественной противоракетной обороны как первооснова, громадный полигон, позволивший создать все следующие системы ПРО Советского Союза и России. Но именно она заложила их основу, и именно она заставила американских военных спешно браться за разработку собственной ПРО - которая, как мы помним, существенно опоздала.
Источник
См.также:
Межконтинентальная баллистическая ракета: как оно работает
"Дубинки" межконтинентального назначения
Музей ПВО
Американский зенитно-ракетный комплекс MIM-14 «Найк-Геркулес»
Оружие века. ПВО - ПРО, лучшие системы противоракетной и противовоздушной обороны
Противоракета В-1000 на пусковой установке, город Приозерск (полигон Сары-Шаган). Фото с сайта http://army.lv
При «разделе» ракетного наследия нацистской Германии его основная часть, в том числе большинство готовых ракет «Фау» обоих типов и существенная часть конструкторов и разработчиков достались Соединенным Штатам. Но первенство в создании баллистической ракеты, способной донести ядерный заряд до другого континента, осталось все-таки за Советским Союзом. Именно об этом и свидетельствовал знаменитый запуск первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года. Впрочем, для советских военных таким свидетельством стали события, случившиеся на год с лишним раньше: 2 февраля 1956 года с полигона Капустин Яр в сторону Каракумов они запустили ракету Р-5М с ядерной боеголовкой - впервые в мире.
Но успехи в создании баллистических ракет сопровождались растущими опасениями советского руководства в том, что в случае реальных боевых действий стране нечем будет защититься от такого же оружия противника. И потому практически одновременно с разработкой системы нападения в 1953 году началось и создание системы защиты - противоракетной обороны. Восемь лет спустя оно завершилось успешным запуском первой в мире противоракеты В-1000, которая не просто нашла в небе свою цель - баллистическую ракету Р-12, но и с успехом поразила ее.
Примечательно, что год с небольшим спустя, в июле 1962-го в США военные с помпой доложили о создании американской системы ПРО и успешном поражении баллистической ракеты. Правда, детали этого успеха сегодня выглядят несколько удручающе на фоне достижения советской В-1000. Опытная противоракетная система «Найк-Зевс» обнаружила баллистическую ракету, отдала команду на старт противоракете - и та, не вооруженная ничем (поскольку этот этап испытаний был еще впереди) прошла в двух километрах от цели. Тем не менее, американские военные сочли это вполне удовлетворительным результатом. Чего, скорее всего, не сделали бы, знай они о том, что за полтора года до этого боевая часть В-1000 сработала в 31,8 м левее и 2,2 м выше цели - боеголовки Р-12. При этом перехват состоялся на высоте 25 км и на расстоянии в 150 км. Но Советский Союз о таких своих успехах предпочитал не распространяться - по понятным причинам.
Письмо семи маршалов
Точкой отсчета в истории отечественной противоракетной обороны нужно считать знаменитое «письмо семи маршалов», направленное в ЦК КСПП в августе 1953. Текст его, как вспоминал много позже генеральный конструктор первой советской системы ПРО Григорий Кисунько, был таким: «В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию ПРО (средств борьбы против баллистических ракет)». Ниже стояли подписи начальника Генерального штаба ВС СССР и первого замминистра обороны Василия Соколовского, первого замминистра обороны Александра Василевского, первого замминистра обороны Георгия Жукова, председателя Военного совета Минобороны и командующего Прикарпатским военным округом Ивана Конева, командующего войсками ПВО Константина Вершинина и его первого заместителя Николая Яковлева, а также командующий артиллерией Митрофан Неделин.
В-1000 перед стартом, 1958 год. Фото с сайта http://army.lv
Игнорировать это письмо было невозможно: большинство его авторов только-только вернулись из сталинской опалы и были главной опорой нового лидера СССР Никиты Хрущева, а потому относились к числу самых влиятельных военачальников той поры. Поэтому, как вспоминает Григорий Кисунько, будущий главный инженер КБ-1 (нынешнее НПО «Алмаз», ведущее российское предприятие в области зенитно-ракетных комплексов и систем ПВО) Федор Лукин предложил: «Работы по ПРО надо начинать. Как можно скорее. Но пока ничего не обещать. Какой будет результат, сказать сейчас трудно. Но никакого риска здесь нет: не получится ПРО - получится хорошая техническая база для более совершенных противосамолетных систем». И в итоге участники совещания ученых и конструкторов, на котором обсуждалось «письмо семи маршалов», приложили к нему такую резолюцию: «Проблема сложная, нами дано задание приступить к ее изучению».
Судя по всему, наверху такой ответ сочли согласием на начало работ, потому что уже 28 октября 1953 года Совет министров СССР выпускает распоряжение «О возможности создания средств ПРО», а 2 декабря - «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». И с этого момента едва ли не во всех КБ, институтах и прочих организациях, хоть как-то связанных с вопросами противовоздушной обороны, радиолокации, ракетостроения и систем наведения, начинается поиск путей построения отечественной противоракетной обороны.
Верю - не верю
Но постановления и распоряжения не могли повлиять на одно очень важное обстоятельство: большинство ведущих советских ракетчиков и специалистов по противовоздушной обороне более чем скептически относились к идее противоракетного оружия. Достаточно привести лишь некоторые наиболее характерные высказывания, в которые они облекали свое отношение. Академик Александр Расплетин (создатель первой ракетной системы ПВО С-25): «Просто чушь какая-то!». Член-корреспондент АН СССР Александр Минц (активный участник разработки и строительства системы С-25): «Это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду». Академик Сергей Королев: «Ракетчики имеют много потенциальных технических возможностей обойти систему ПРО, а технических возможностей создания непреодолимой системы ПРО я просто не вижу ни сейчас, ни в обозримом будущем».
И тем не менее, поскольку указания свыше однозначно требовали разработать и создать систему ПРО, военно-промышленный комплекс за нее взялся - но поручил не первым лицам. И тем самым открыл дорогу к славе будущим творцам противоракетной обороны страны. Одним из них стал Григорий Кисунько, в то время - начальник 31-го отдела КБ-1. Именно ему было поручено взять на себя научно-исследовательскую работу по ПРО, которой никто особенно не хотел заниматься.
Противоракета В-1000 на пусковой установке на полигоне Сары-Шаган, 1958 год. Фото с сайта http://army.lv
Но Кисунько эта задача увлекла настолько, что стала делом всей его жизни. Первые расчеты показывали, что при имеющихся на тот момент системах радиолокации для уничтожения одной баллистической ракеты придется использовать по 8-10 противоракет. Это было явным расточительством, с одной стороны, а с другой, даже такой массированный «обстрел» не гарантировал результата, поскольку противоракетчики не могли быть уверены в точности определения координат цели. И Григорию Кисунько пришлось фактически начинать всю работу с нуля, создавая новую систему «отлова» атакующих ракет - так называемому методу трех дальностей, предполагавшему использование трех радиолокаторов точного наведения для определения координат баллистической ракеты с точностью до пяти метров.
Принцип определения координат атакующей ракеты стал понятен - но теперь требовалось понять, по каким именно параметрам отражения радиолуча можно засекать именно баллистическую ракету, а не, скажем, самолет. Чтобы разобраться с отражающими особенностями ракетных боеголовок, пришлось обратиться за поддержкой к Сергею Королеву. Но тут разработчики ПРО столкнулись, как они вспоминают, с неожиданным сопротивлением: Королев наотрез отказался делиться с кем бы то ни было своими секретами! Пришлось прыгнуть через голову и попросить о поддержке министра оборонной промышленности Дмитрия Устинова (будущего главу Минобороны СССР), и только после его распоряжений противоракетчики попали на полигон Капустин Яр. Попали, чтобы внезапно выяснить: разработчики баллистических ракет и сами ничего не знают об их отражающих свойствах. Пришлось опять начинать с нуля…
Звездный час Григория Кисунько
Чувствуя, что работы по созданию ПРО буксуют, покровители этой темы из состава Совета министров пролоббировали очередное постановление. 7 июля 1955 года министр оборонной промышленности Дмитрий Устинов подписал приказ «О создании СКБ-30 и проведении НИР в области ПРО». Этот документ имел особое значение в истории отечественной противоракетной обороны, поскольку именно он сделал из начальника 31-го отдела КБ-1 Григория Кисунько руководителя нового СКБ - и тем самым дал ему свободу действий. Ведь его бывший шеф Александр Расплетин, продолжая заниматься зенитно-ракетными системами ПВО, по-прежнему считал ПРО несостоятельной выдумкой.
И тут произошло событие, которое определило все дальнейшее течение истории. Летом того же 1955 года Дмитрий Устинов решил пригласить на заседание по проблематике ПРО, где главным докладчиком выступал руководитель СКБ-30 Григорий Кисунько, еще одного участника. Им стал главный конструктор «ракетного» ОКБ-2 Петр Грушин - создатель ракеты В-300, главной боевой силы первой отечественной зенитно-ракетной системы ПВО С-25. Так встретились два человека, сотрудничество которых сделало возможным появление «Системы «А» - первой отечественной системы ПРО.
В-1000 в варианте для бросковых испытаний (внизу) и в штатном исполнении. Фото с сайта http://army-news.ru
Григорий Кисунько и Петр Грушин сразу оценили возможности и способности друг друга, а главное, поняли, что их объединенные усилия превращают чисто теоретические изыскания в основу для практической работы. Она закипела с повышенной интенсивностью, и довольно скоро инициатор встречи министр Устинов смог пролоббировать в правительстве еще одно постановление, которое окончательно вывело работы по противоракетной обороне из «серой» зоны исследований в «белую» зону создания экспериментальной системы ПРО. 3 февраля 1956 года Совет министров СССР и ЦК КПСС приняли совместное постановление «О противоракетной обороне», которым КБ-1 была поручена разработка проекта экспериментальной системы ПРО, а Министерству обороны - выбор места дислокации полигона ПРО. Главным конструктором системы назначен Григорий Кисунько, главным конструктором противоракеты - Петр Грушин. Главным конструктором центральной вычислительной станции, без которой было невозможно сведение поступающих от радиолокаторов данных и управление противоракетами, назначили Сергея Лебедева, главными конструкторами РЛС дальнего обнаружения - Владимира Сосульникова и Александра Минца, а главным конструктором системы передачи данных - Фрол Липсман. Так определился основной состав команды, отвечавшей за появление первой в мире системы противоракетной обороны.
Радиолокатор для ракеты
Дальнейшие работы по созданию «Системы «А» - именно такой шифр получила первая советская система ПРО - состояли из нескольких этапов, которые поначалу шли независимо друг от друга. Во-первых, предстояло тщательно исследовать радиолокационные характеристики баллистических ракет на протяжении всей траектории полета, и отдельно - их отделяющихся боеголовок на финальном участке. Для этого была разработана и построена экспериментальная радиолокационная станция РЭ-1, местом размещения которой стал новый полигон. О том, где он разместится, стало известно 1 марта, когда Генштаб принял решение об организации новой испытательной площадки в пустыне Бетпак-Дала у озера Балхаш, вблизи железнодорожной станции Сарышаган. Под таким именем - Сары-Шаган - новый полигон и стал позднее известен и в нашей стране, и за ее пределами. А тогда его еще только предстояло построить: первые строители прибыли на место лишь 13 июля 1956 года.
Радиолокационная станция РЭ-1. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Пока военные строители возводили фундаменты для новых РЛС и жилье для тех, кто будет на них работать, Григорий Кисунько и его коллеги вовсю трудились над разработкой РЭ-1, которая должна была прежде всего дать ответ, как же обнаруживать ракеты и их боеголовки. В марте 1957 года начался монтаж станции, а 7 июня она была принята в эксплуатацию. А еще через год в строй вступила вторая, более мощная радиолокационная станция РЭ-2, при разработке которой учли опыт эксплуатации первой. Главная задача, которая стояла перед этими станциями, была важнейшей для разработки системы «А»: отслеживая пуски ракет Р-1, Р-2, Р-5 и Р-12, они позволяли систематизировать и классифицировать их радиолокационные свойства - так сказать, «нарисовать портрет» атакующей ракеты и ее боеголовки.
К этому же времени, то есть к осени 1958 года, вступила в строй и радиолокационная станция дальнего радиолокационного обнаружения «Дунай-2». Именно она должна была обнаруживать старт и движение баллистических ракет противника и передавать информацию о них и их координаты на радиолокаторы точного наведения (РТН), которые отвечали за наведение В-1000 на цель. Сооружение получилось гигантским: передающая и приемная антенны «Дуная-2» отстояли друг от друга на километр, при этом каждая была длиной по 150 метров и высотой 8 (передающая) и 15 (приемная) метров!
Приемная антенна РЛС дальнего обнаружения баллистических ракет «Дунай-2». Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Зато такая станция была в состоянии обнаружить баллистическую ракету типа Р-12 на расстоянии в 1200-1500 километров, то есть достаточно заранее. Впервые РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» обнаружила баллистическую ракету на расстоянии в 1000 километров 6 августа 1958 года, а через три месяца впервые передала целеуказание на радиолокаторы точного наведения - одну из важнейших компонент системы «А».
Со скоростью километр в секунду
Пока СКБ-30 разрабатывало, а военные строили РЛС разных типов, необходимых для обнаружения, опознания и наведения, в ОКБ-2 вовсю кипела работа над созданием первой противоракеты. Даже при взгляде вскользь на нее становится понятно, что за основу Петр Грушин и его коллеги взяли хорошо знакомую им В-750 зенитно-ракетного комплекса С-75, создававшуюся практически в это же время. Но новая ракета, получившая название В-1000, была существенно тоньше в районе второй ступени - и существенно длиннее: 15 метров против 12. Причиной тому - гораздо более высокая скорость, с которой должна была лететь В-1000. Кстати, этот показатель был зашифрован в ее индексе: 1000 - это и есть скорость в метрах в секунду, с которой она летела. Причем это должна была быть средняя скорость, а максимальная превышала ее в полтора раза.
В-1000 представляла собой двухступенчатую ракету нормальной аэродинамической схемы, то есть рули второй ступени были расположены в ее хвостовой части. Первая ступень - твердотопливный ускоритель, который работал совсем недолго - от 3,2 до 4,5 секунд, но за это время успевал разогнать ракету стартовой массой 8,7 тонн, до 630 м/с. После этого ускоритель отделялся, и в дело вступала вторая ступень, маршевая, оснащенная жидкостным реактивным двигателем. Именно он, работавший в десять раз дольше ускорителя (36,5-42 секунды), и разгонял ракету до маршевой скорости в 1000 м/с.
Съемка испытательного пуска противоракеты В-1000. Фото с сайта http://encyclopedia.mil.ru
На такой скорости ракета и подлетала к цели - боеголовке баллистической ракеты. В непосредственной близости от нее и должна была взрываться боевая часть В-1000, весившая полтонны. Она могла нести «спецбоеприпас», то есть ядерный заряд, который должен был гарантировать полное уничтожение вражеской боеголовки без угрозы для земли. Но в то же время создатели ракеты разработали и осколочно-фугасную боевую часть, не имевшую аналогов в мире. Это был заряд из 16 000 шаров взрывчатки, каждый диаметром 24 миллиметра, внутри которых прятались карбидвольфрамовые шарики сантиметрового диаметра. При срабатывании взрывателя вся эта начинка, которую участники испытаний называли «вишня в шоколаде», разлеталась, образовывая по курсу В-1000 семидесятиметровое поражающее облако. С учетом пятиметровой погрешности в определении координат цели и наведении противоракеты такого поля поражения хватало с гарантией. Дальность полета ракеты составляла 60 километров, при этом она могла уничтожать цели на высоте до 28 километров.
Разработка ракеты началась летом 1955 года, в декабре 1956-го был готов ее эскизный проект, а в октябре 1957 года на Сары-Шагане начались бросковые испытания первого прототипа - 1БА, то есть бросковый автономный. Ракеты этого типа совершили 8 пусков, которые заняли больше года - до октября 1958-го, после чего в дело пошли уже штатные варианты В-1000. Они начались 16 октября 1958 года пуском ракеты В-1000 в штатном снаряжении на высоту 15 километров.
«Аннушка» выходит в свет
В середине осени 1958 года, когда все части системы «А» были более-менее готовы к общим испытаниям, настало время проверить систему ПРО в деле. К этому моменту полностью определилась архитектура и состав системы. Она состояла из РЛС дальнего обнаружения баллистических ракет «Дунай-2», трех РЛС точного наведения противоракет на цель (в состав каждой входила станция определения координат цели и станция определения координат противоракеты), РЛС вывода и визирования противоракеты (РСВПР) и совмещенной с ней станции передачи команд управления противоракеты и подрыва ее боевой части, главного командно-вычислительного пункта системы, центральной вычислительной станция с ЭВМ М-40 и радиорелейной системы передачи данных между всеми средствами системы. Кроме того, в состав «Системы «А», или, как называли ее разработчики и участники испытаний, «Аннушки», входили техническая позиция подготовки противоракет и стартовая позиция, на которой размещались пусковые установки, и сами противоракеты В-1000 с бортовой радиоаппаратурой и осколочной боевой частью.
Испытательный пуск В-1000. На переднем плане - РЛС вывода и визирования противоракеты. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Первые запуски ракет В-1000 в так называемом замкнутом контуре, то есть без подлета к цели или вообще по условной цели, состоялись в начале 1960 года. До мая месяца таких пусков успели совершить всего десять, и еще 23 - с мая по ноябрь, отрабатывая взаимодействие всех элементов системы «А». Среди этих пусков был и пуск 12 мая 1960 года - первый пуск на перехват баллистической ракеты. К сожалению, он был неудачным: противоракета промахнулась. После этого практически все пуски осуществлялись по реальным целям, с разной степенью успешности. Всего с сентября 1960-го по март 1961-го состоялись 38 пусков по баллистическим ракетам Р-5 и Р-12, во время которых 12 ракет отправились в полет, оснащенные реальной осколочно-фугасной боевой частью.
А затем пошла полоса неудач, изредка прерывавшаяся более-менее удачным пусками. Так, 5 ноября 1960 года В-1000, возможно, и попала бы в цель - если бы цель, баллистическая ракета Р-5, долетела до полигона, а не упала на полпути к нему. Через 19 дней состоялся успешный пуск, который, правда, не привел к попаданию в цель: противоракета прошла от нее на расстоянии в 21 метр (через четыре года в США, где расхождение составит 2 км, такой результат назовут успехом!), но если бы сработала боевая часть, результат был бы таким, как надо. Но дальше - промах за промахом и отказ за отказом, по разными причинам. Как вспоминает ведущий конструктор МКБ «Факел» (бывшее ОКБ-2) Витольд Слобода, «пуски продолжались с переменными успехами. Один из них оказался неудачным: в полете не включился концевой замыкатель, от которого начинал работать ответчик. Прочитали телеметрию и выяснили, что ответчик все же включился, но на 40-й секунде полета, когда уже было поздно. На полигон прилетел Петр Грушин. Собрав всех на технической позиции, он обсудил варианты исправления дефекта. Мудрили долго, а «ларчик» открывался довольно просто. Во время пусков на полигоне стояла неустойчивая погода: было то тепло, то холодно. Оказалось, что перед пуском на концевом замыкателе образовывалась корочка льда, которая и не давала ему включиться. Во время полета лед таял, и ответчик включался, но не в нужное время. Вот и все. Однако замыкатель, на всякий случай, все же решили продублировать».
День триумфа
2 марта 1961 года состоялся семьдесят девятый пуск В-1000, который можно было считать почти успешным. Баллистическая ракета-цель была обнаружена вовремя, передача информации и целеуказаний прошла без проблем, противоракета стартовала - но из-за ошибки оператора поразила не боеголовку, а корпус летевшей ей навстречу Р-12. Тем не менее, этот пуск подтвердил, что все наземное оборудование работает безотказно, а значит, до успеха остался один шаг.
Пусковой район противоракет В-1000 на полигоне Сары-Шаган. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Этот шаг занял всего два дня. 4 марта 1961 года РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» системы «А» обнаружила цель - баллистическую ракету Р-12, стартовавшую с полигона Капустин Яр - на дальности 975 км от пролонгированной точки ее падения, когда ракета находилась на высоте свыше 450 км, и взяла цель на автосопровождение. ЭВМ М-40 на основании полученных от «Дуная-2» данных рассчитала параметры траектории Р-12 и выдала целеуказание для РЛС точного наведения и пусковых установок. С командно-вычислительного центра поступила команда «Пуск!», и В-1000 отправилась в полет по траектории, параметры которой определялись прогнозируемой траекторией цели. На дальности 26,1 км от условной точки падения боеголовки баллистической ракеты на В-1000 поступила команда «Подрыв!», и через считанные мгновения на высоте 25 км и удалении около 60 км от стартовой позиции противоракета успешно поразила цель. При этом В-1000 летела, как ей и полагалось, на скорости 1000 м/с, а боеголовка Р-12 - в два с половиной раза быстрее.
Эта удача ознаменовала рождение первой отечественной системы противоракетной обороны. Труднейшая работа, которая начиналась буквально на пустом месте и заняла восемь лет, завершилась - чтобы тут же началась новая. «Система «А» так и осталась экспериментальной, что, в прочем, было определено с самого начала. По сути, она была пробой сил для создателей противоракетного щита, возможностью предложить и обкатать решения, на основе которых будет выстроена настоящая, боевая система ПРО. И она очень скоро появилась. Еще 8 апреля 1958 года Совет министров СССР принял постановление «Вопросы противоракетной обороны», которое поставило перед разработчиками «Аннушки» задачу с учетом результатов уже проведенной работы взяться за разработку боевой системы А-35, способной защищать конкретный административно-промышленный район и перехватывать цели за пределами атмосферы с помощью противоракет с ядерной боевой частью. Следом появились постановления Совмина от 10 декабря 1959 года «О системе А-35» и от 7 января 1960 года - «О создании системы ПРО Московского промышленного района».
Один из радиолокаторов точного наведения противоракет на полигоне Сары-Шаган. Фото с сайта http://militaryrussia.ru
7 ноября 1964 года на параде в Москве впервые показали макеты ракет А-350Ж, 10 июня 1971 года система ПРО А-35 была принята на вооружение, а в июне 1972 года - принята в опытную эксплуатацию. А «Система «А» так и осталась в истории отечественной противоракетной обороны как первооснова, громадный полигон, позволивший создать все следующие системы ПРО Советского Союза и России. Но именно она заложила их основу, и именно она заставила американских военных спешно браться за разработку собственной ПРО - которая, как мы помним, существенно опоздала.
Источник
См.также:
Межконтинентальная баллистическая ракета: как оно работает
"Дубинки" межконтинентального назначения
Музей ПВО
Американский зенитно-ракетный комплекс MIM-14 «Найк-Геркулес»
Оружие века. ПВО - ПРО, лучшие системы противоракетной и противовоздушной обороны