Что можно найти в лесу. Часть IX. Первый номер.
Панорама пересохших в жаркое лето синявинских карьеров
Коварные нынче в нашей губернии стоят погоды. Если застояться на месте, да на солнышке, то просто бросает в пот. А ещё через полчаса попадаешь под ливень с градом и штормовым ветром. Можно простудиться. На голову может упасть дерево. А ещё была тяжелая неделя на работе. А ещё в выходные лучшие матчи ЧМ. Конечно, это всё не более, чем отмазки, просто в лес мы опять не поехали.
Но тянет. Поэтому буду графоманствовать. К тому же, первые находки этого сезона напомнили мне одну занятную историю.
В чооорных копателях
В 2010 году пришла беда, откуда не ждали, как будто нам не хватало кризиса. При администрации Ленинградской Области была создана некая общественная организация получившая монополию на поисковую деятельность. Всем поисковым отрядам было предложено в неё вступить быстро, иначе они оставались без путевок и становились в лесу вне закона.
Номер был довольно неожиданным. Мы масштабно работали уже много лет, нас было уже много, мы имели прямые связи с администрациями многих районов и вообще были крутыми. Пробили людей, под которых нам предлагалось лечь. Стало смешно и грустно. Поисковики те ещё, да и чиновники никакие.
А с учетом того, что государством, даже в самые тучные годы, на поиск выделялись унизительные и жалкие копейки, которые обычно до поисковых отрядов даже не доходили, всё это выглядело странно. Видимо, в административных кругах созрел гениальный план по пристраиванию кого-то убогого к кормушке. Короче, послали мы их вместе с их славным почином.
На некоторое время воцарилась предгрозовое затишье, а после этого нас объявили вне закона. Конечно, ничего сделать с легальным поисковым отрядом, пока он сидит у себя в штабе или возлагает венки на мемориале, эти мудаки не могли. Но вот не пустить нас в лес - решили попробовать.
Итак, весной 2010-го года, трофейные группы МВД, саперы МЧС и инженерные подразделения Западного Военного Округа, которым мы сдали тысячи найденных стволов и десятки тонн боеприпасов, стали нашими формальными врагами.
Многолетние сложившиеся товарищество, братство по оружию, не побоюсь этого слова, конечно же, не позволило нам пропасть. Когда наши отряды или их отдельные бойцы принимались на местности кировскими трофи-группами, решение принималось по принципу «азъ воздамъ» и нормальным поисковикам всегда давалось возможность покинуть запретную территорию без потерь.
Когда же под раздачу попадали трофеюги сомнительной репутации, пусть и вовремя примкнувшие к новому порядку, то они для начала попадали в Кировское РУВД, а уже там доказывали свою преданность неу орднунгу.
За это земный поклон честным ментам, в том числе, небезызвестному Бороде, с коим в тот год мы неоднократно мирно расходились в лесах и болотах Кировского района, формально находясь вне закона.
Однако, область дрючила районные администрации, администрации гоняли своих ментов, и наши боевые товарищи уже не могли надежно прикрывать наши жопы души. Это загоняло нас во всё более суровые дрищи, и чем меньше у нас было времени на очередной поиск, тем более странными и неперспективными становились места, расположенные неподалеку, куда мы залезали.
Но природа была за нас, как могла, и засуха сделала доступными урочища, которые годами были залиты водой. Те места, которые немцы называли волховскими джунглями, из-за растительности и рельефа, стали похожими на джунгли и по климату. Уверенные 25+ держались неделями.
Первый номер
В один из этих дней, мы с товарищем, вырвались из расплавленного Питера в окрестности синявинского 8-го рабочего поселка, ставшего местом жесточайших боев осенью 41-го, 42-го и зимы 1943-го.
Обычно мы заходим в лес с главных дорог и ни от кого не прячемся, но в этом сезоне, мы были вынуждены шифроваться. Местные егеря мгновенно стучат ментам, встретив в лесу человека с лопатой. Поэтому мы зашли из садоводства, прикидываясь то ли ягодниками, то ли грибниками. Уже в болоте, расчехлив приборы, мы приступили к поиску.
Северные подступы к синявинским высотам это по-настоящему гиблое место. Огромное торфяное болото, изрытое карьерами торфоразработок - прямоугольными ямами размерами до нескольких сотен метров в длину, ширину и глубиной до пяти. Как только торфоразработки в августе 1941-го прекратились, ямы заполнились водой. Даже узкие перемычки между ними были практически непроходимы для танков, а пехота могла передвигаться по ним только скучившись, как стадо баранов.
Чуть более проходимые железнодорожные насыпи узкоколеек и единственная дорога - вот и все возможные маршруты движения для войск и техники. Добавьте к этому чахлую болотную растительность, не обеспечивавшую ни защиту, не маскировку.
Ну и, наконец, синявинскую «Чёртову высоту» возвышающуюся на 43 метра над этой болотиной своим крутым северным склоном. На высоте сидели немцы.
Наступать по этой местности практически невозможно, что, собственно история и подтвердила. Многочисленные удары РККА в направлении синявинское болото-чертова высота только один раз привели к успеху. И то, была использована тактика пластунов-следопытов, а не традиционная общевойсковая, но об этой истории как-нибудь в другой раз.
Обычные атаки, что осенью 42-го, что зимой и летом 43-го лишь наполняли болото трупами наших солдат и разбитой техникой. К сожалению, чертову высоту необходимо было взять - с неё немецкие корректировщики просматривали всю прилегающую низменность вплоть до Ладоги и Невы и любые наши шевеления пресекали массированным корректируемым артиллерийским огнём с закрытых позиций. Для лучшего понимания ситуации, необходимо знать, что все прилегающие территории, более-менее подходящие по местности (возвышенности, сопки среди болот и просто сухие участки) были сплошными позициями немецкой артиллерии калибром от 75 до 305 мм, которая эти целеуказания с чертовой высоты и получала. Поэтому, наши безнадежные атаки через болото продолжались.
Немцам тоже было несладко, они вынуждены были держать в этой болотине свои передовые позиции, частенько становившиеся жертвой наших ночных вылазок, ударов артиллерии или танков, пробиравшихся через синявинские трясины благодаря морозу или мастерству мехводов.
Блиндажей в этой местности строить нельзя по определению, а сооружения, которые немцы называли бункерами, а наши ДЗОТ-ами, в лучшем случае выдерживали одно-другое прямое попадание 82-мм минометной мины.
Сейчас эти места очень сильно выбиты, чем ближе к чертовой высоте, тем сильнее, а ближе к садоводствам ещё и сильно замусорены. Плюс к этому, вода, непролазные кусты, клещи, слепни и комары, в общем, сказочное место. В обычный год мы бы туда и не полезли.
А сейчас, преодолев завалы мусора и канавы с водой, мы постепенно продвигались в сторону чертовой высоты. Некоторые, наиболее мелкие бывшие торфяные карьеры высохли полностью.
Раньше их приходилось обходить, а сейчас можно было преодолевать и прямо, ощущая ногами приятную прохладу влажного дна. Это же дало и неожиданный ракурс работы с прибором, позволяющий вдумчиво прозвонить снизу-вверх край торфяной ямы, в мокрый сезон из-за воды и кустов по периметру, практически недоступный…
II
Прозванивая край ямы снизу, я поймал несколько характерных сигналов. Налицо были и осколки, тяжко позвякивавшие железом в районе до 20, несколько латунных гильз, гудевших в районе 70, и пяток сигналов, отзывавшихся «ангельским» звоном за 90.
Поднявшись повыше, я оценил местность. В наличии был полунасыпной окоп, обращенный бруствером на север и изрядно покопанный. Нетрудно было догадаться, что в нём сидели нибелунги, ожидавшие очередного нашествия восточных варваров, в компании верного машингевера.
Позвав товарища с лопатой (мы были инкогнито, лопата была одна на двоих, типа замаскированная под сачок для бабочек или ещё какую-то фигню) я стал составлять в уме карту сигналов.
Товарищ быстро подтянулся, оставив очередную ромашку от РС-132, добытую им непосильным трудом на жаре по соседству.
Для начала, мы проверили «70»-е сигналы. Предположения подтвердились, быстро нашлись гильзы 7.92х57 Маузер, со сплющенными дульцами, характерная продукция немецкого пулемета MG-34.
Пришла очередь ангельских сигналов. Увы, их источниками оказались обломки и обрезки алюминиевого патронного ящика от одноименного машингевера.
Ящик был покрашен в чёрный свет и жестоко изрезан, то ли нибелунгами, спасавшимися рукоделием от ужаса на болоте, то ли нашими, чуть позже, с той же целью.
Откопав 4-й или 5-й обрезок патронного ящика, впору было плюнуть и пойти дальше, но мы были вне закона, и особо выбирать не приходилось, через 20 метров начиналась насквозь просматриваемая зона, где был крайне вероятен засвет и застук.
Вздохнув, я снова спустился в яму пересохшего торфяного карьера. На краю бруствера, обычно покрытого водой, оставалось еще несколько сигналов-семидесяток, и пару сигналов 90+. Аккуратно откопав все те же машингеверовские гильзы, мы остались наедине с двумя писками ангельскими…
Первый из них, оказался латунной отечественной однозубой прягой, разрушившей стереотипы мг-шного ящика, да ещё и завернутой в кусок полушерстяной, отлично сохранившейся ткани, сильно напоминающий оторванный карман.
Второй ангельской сигнал заставил меня напрячься, а аккуратно подрубленный и отвернутый лопатой, мох заставил нас с товарищем замереть.
- Это то, что я вижу? - только и смог просипеть я.
- Боюсь, копать нам больше не стоит, - меланхолично заметил товарищ.
Смысл своей фразы он объяснит мне позже...
III
Ровно в середине квадрата срезанного мха, лежало нечто знакомое и абсолютно здесь неуместное. Предмет был поднят, ошибки не было, в моих руках был Орден Боевого Красного Знамени.
Осмотр выявил прекрасную сохранность находки - ноль механических повреждений, только эмаль почти полностью слезла за 65 с лишним лет в болоте.
Мы тщательно обшарили, метр за метром, всю прилегающую местность. Никаких следов бойца и советской амуниции или боеприпасов. Всё тот же немецкий боевой мусор, - гильзы от MG-34 и K-98, парабеллума, разорванные остатки ящиков и укупорок и многочисленные осколки.
Через изрядное время копа начинаешь верить своему чутью. Оно рапортовало, что солдата тут нет. Он сгинул где-то в другом месте, или пошёл дальше, потеряв награду.
Позже, еще раз сопоставив обстоятельства, я пришёл к выводу, что БКЗ туда, скорее всего, принесли немцы в качестве сувенира, сняв его с нашего пленного или убитого солдата.
Потом возникли обстоятельства, когда гансам стало не до сувениров, и они бросили награду, или она свалилась в воду за бруствер от неловкого движения или близкого разрыва.
Позже, многочисленным черным и красным следопытам, изрядно перекопавшим эти места, найти орден помешала вода и элементарная лень копать все сигналы металлоискателя.
Это была первая найденная мною номерная награда. История этого поиска не закончена. Есть орден, но нет солдата…
Он, как и многие другие «пропал без вести» в этих проклятых болотах. Ни среди погибших, не среди попавших в плен его следов пока обнаружить не удается.
P.S. Товарищ тогда сказал мне, что копать больше нет смысла - мы больше никогда не найдём ничего подобного, но в этом сезоне мне пока везет на номерные награды, причём одна из них точно позволит опознать солдата. Может, всё не так уж и безнадежно? ;)
Начало было здесь: http://photonoid.livejournal.com/3429.html
Продолжение следует: https://photonoid.livejournal.com/122158.html
С неизменным уважением,
Ваш Photonoid