По Камбодже на Велосипеде. Глава 9. Ночь в монастыре
Уже в темноте я подъезжаю к воротам монастыря. Ищу взглядом знакомые рыжие робы - но ни одного монаха нет. Даже спросить о ночлеге не у кого. Ну и ладно - может не выгонят, выбора-то у меня всё равно нет.
Безошибочно определяю в темноте здание трапезной - к нему и направляюсь. Навстречу мне выходят двое парней и маленькая весёлая женщина. Спрашиваю про ночлег на кхмерском, но ответа не понимаю. Решаю, что, наверное, можно, поэтому сразу поднимаюсь наверх по узким деревянным ступенькам и с трудом втаскиваю за собой велосипед.
Монахов так и не видно. На деревянном полу лежат трое нан. Они поднимают головы, чтобы посмотреть, кто пришёл. Бормочет кхмерское радио.
Я получаю из добрых рук подушку и коврик. Жаль, нет москитных сеток. Похоже, здешние люди не боятся малярии.
Плетеный коврик слишком широк для меня одной, и я уже начинаю складывать его пополам, но меня останавливают знаком: «Это на двоих!» .
Ну ладно - думаю я. Наверное, нан придет спать рядом со мной.
Маленькая женщина и двое парней садятся рядом, и мы начинаем «разговор». Когда мне не хватает слов и знаков, я вспоминаю, что у меня есть карта: там в уголке - описания обозначений, и написанные на кхмерском такие важные слова, как дорога, город и туалет.
В попытке узнать, где же находится последний, я подсовываю женщине под нос карту и тыкаю в значок WC, а потом в кхмерскую подпись. Женщина улыбается и кивает. Но ничего не говорит. После третьей попытки я понимаю, что она просто не умеет читать.
При свете керосинки я рисую слова, размахиваю руками и мотаю или киваю головой. Один из парней с загадочной улыбкой спрашивает, можно ли ему поехать со мной. Я отвечаю: Есть велик? Поехали! Он смеётся в ответ. Наверное это было ошибкой - так отвечать. Я ещё не знаю, что ночью этот товарищ доставит мне кучу неприятностей.
Наговорившись, мои собеседники расходятся по углам трапезного зала. Я уже почти ничего не различаю в темноте - только свет керосинки оранжево высвечивает бритые головы спящих нан.
Да и мне пора спать: я заворачиваюсь в свою простыню, и засыпаю блаженным сном, таким крепким, что когда кто-то неожиданно обнимает меня, я не понимаю, что происходит. Только интуитивно резко отталкиваю от себя чужое тело “Hey! Go Away!!”. Человек исчезает. Я лежу и негодую, но через пять минут начинаю сомневаться, было ли это всё - или только привиделось. Я чувствую себя очень странно: кажется, что это был сон, или наваждение - все произошло слишком быстро, чтобы успеть осознать.
Но я всё равно боюсь засыпать. Страшно, что если что-то подобное произойдет снова, я не успею ничего понять и не смогу среагировать. Лежу в темноте с открытыми глазами.
Приходит парень в белой рубашке, тот самый, что хотел поехать со мной. Он ложится на вторую часть коврика и начинает изображать сон, постепенно придвигаясь ко мне. Таким образом. ему удается занять весь коврик, потому что по мере его приближения, я отползаю все дальше. В конце концов, это достает. Я сердито поворачиваюсь к нему спиной, надеясь, что он будет умным и свалит с моего коврика сам. Но нет уж. Парниша стремительно придвигается ближе и заключает меня в крепкие объятия. Я разворачиваюсь и несколько раз бью куда попало. Больше всего мне досадно за то, что я очень хочу спать, а мне не дают. Парень, несмотря на мои тумаки и ругань, Лежит неподвижно и усиленно притворяется спящим. Встаю, ругаясь по-русски, забираю подушку и свои пожитки и перемещаюсь в противоположный угол кухни - туда, где стоят кастрюли и тарелки и пищат мыши.
Мне приходится расположиться на голом полу: коврик я оставила обнимателю. Трапезная, как всегда, построена на сваях, в полу сантиметровые щели, и ветер дует из них прямо мне в спину. Почти над моей головой - окно. За ним на ветру огромная пальма грохочет своими железными листьями .Я мерзну и не могу нормально заснуть от холода, грохота и ощущения опасности и досады, которое никак не покидает меня. Периодически я забываюсь неспокойным сном, но чуть что - вскакиваю и свечу фонарем в темноту кухни.
Из очередного забытья меня выдергивают голоса: маленькая женщина и парень стоят надо мной с удивленными лицами. Спрашивают, что я тут делаю. Я помню только одно слово по кхмерски: метпхеа (друг). Вот и показываю: друг твой пришёл ночью меня обнимать! Они понимают.
Неожиданно «друг» возникает из темноты сам. Женщина и парень спашивают что-то вроде «Ты совсем с ума сошел? Что делаешь-то?!». Тот в ответ старательно делает хмурое и заспанное покер фейс - я, мол вообще спал, только проснулся и не понимаю, о чем вы говорите.
Ух, как я злюсь на него! В основном за то, что он нарушил уверенность в безопасности ночевок в монастырях.
Следующим утром я просыпаюсь в 5, совершенно разбитая. Вяло пакую шмотки, подумывая уехать до завтрака. Раз уж я так рано проснулась, есть резон и на дороге оказаться пораньше. Есть, однако, хочется.
Спускаю со ступенек велик и рюкзак. Когда поднимаю глаза, вижу первого монаха. Широкая белозубая улыбка, подвижное артистичное лицо. И я сразу обращаю внимание на его руки, как будто никогда не видавшие тяжелой работы.
Мы глядим друг на друга… и вдруг начинаем хохотать. Он мне два слова по-английски - я ему по-кхмерски. Отвечаю с трудом, потому что меня разбирает веселый беспричинный смех.
Уже собралась - но все никак не уеду. Остаюсь на завтрак.
Меня кормят жирными жареными булками, а я помогаю монаху с английским произношением.
С большим интересом он изучает мои тетрадки с кривыми русскими каракулями, и всё ещё посмеивается.
Я уезжаю радостная, но очень сонная.
Мысль о ночных приставаниях расстраивает меня. Мир добрый, да... Но теперь я уже не чувствую этой хорошей и крепкой уверенности, что ночевать в монастырях безопасно на сто процентов.