Надежда Мандельштам
29 декабря 2024
Только в минувшую пятницу, 27 декабря, поместил очерк об ужасной смерти Осипа Мандельштама 27 декабря 1938 на пересыльном пункте во Владивостоке ( https://philzav.livejournal.com/643920.html), как сегодня дата памяти/смерти его жены, Надежды Мандельштам.
Надежда Яковлевна Мандельштам (девичья фамилия - Хазина).
Род. 30 октября 1899, Саратов
Ум. 29 декабря 1980, (81), Москва
Русская писательница, мемуарист.
Надежда Хазина (Мандельштам), 1923 год, Википедия
Надежда Мандельштам, 1947 год, Википедия
Художница Наденька Хазина стала женой Осипа Мандельштама в мае 1919 года. Они познакомились в Киеве, когда ей было девятнадцать лет.
«Мы легко и безумно сошлись на первый день, и я упорно твердила, что с нас хватит и двух недель, лишь бы «без переживаний», - вспоминала она позже. - Я не понимала разницы между мужем и случайным любовником… С тех пор мы больше не расставались… Он так не любил расставаться потому, что чувствовал, какой короткий нам отпущен срок, - он пролетел как миг».
Однажды Осип Эмильевич сказал жене: «Надо менять профессию - теперь мы нищие».
Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин,
И мглой, и холодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен, -
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен…
(Из https://stihi.ru/2017/01/05/8146)
***
Любовь, Надежда, Верность
Российская газета
2 декабря 2015
Лев Аннинский
https://rg.ru/2015/12/02/rodina-mandelshtam.html
Дай руку мне. Что страсти?
Танцующие змеи.
И таинство их власти -
Убийственный магнит!
И змей тревожный танец
Остановить не смея,
Я созерцаю глянец
Девических ланит.
«Я нахожусь: Владивосток СВИТЛ 11-й барак. Получил 5 лет за к.р.д... Родная Наденька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши мне о Наде сейчас же...» (Осип Мандельштам. Из письма брату).
Я увидел ее тридцать лет спустя, в середине 60-х, когда имя великого поэта еще едва проглядывало из мглы недавних запретов. Со мной навестили ее еще двое: каждому она протягивала сухую старческую руку, повторяя как заклинание:
- Мандельштам!
Я уже выяснил, готовясь к визиту, что в девичестве она была Надя Хазина. Но ничто не могло поразить меня больше в тот момент, если бы мне сказали, что совершит в следующие полтора десятилетия эта закованная в волевой панцирь вдова: два тома ее мемуарной публицистики получат всероссийскую и мировую известность, и тогда имя ее встанет рядом с именем великого поэта, ее мужа.
Она - молоденькая двадцатилетняя художница. Он - двадцативосьмилетний, уже известный поэт с острой репутацией.
Встреча - 1 мая 1919 года в Киеве, в ночном клубе под экзотическим названием "Хлам", где собиралась местная богема. Войдя в этот "Хлам", Осип мгновенно высмотрел и оценил тоненькую, глазастую девушку, которая держала себя в духе революционного времени - дерзко и безоглядно. Познакомившись, они смело поднялась к нему в гостиничный номер. В первый же вечер «легко и бездумно сошлись». Купили пару дешевых свадебных колец. Наверное, чтобы отбиться от назойливых расспросов.
Из воспоминаний Надежды: «В нас обоих проявились два свойства, сохранившиеся на всю жизнь: легкость и сознание обреченности».
Она встала с ним рядом и всю жизнь шла, «под собою не чуя страны». Вместе с ним отправилась в первую его ссылку, в неведомую Чердынь, и там ставила его на ноги, когда, сверзившись со второго этажа, он поломал себе кости.
И в последнюю его ссылку, воронежскую, сопровождала и опекала. И даже подговаривала - с должной осторожностью - написать что-нибудь ортодоксальное, чтобы облегчить жизнь. Он написать такое пытался, но получалось плохо. Никогда не получалось у него ортодоксальное, само собой получалось - бунтарское.
В этом неуемном бунтарстве она была - с ним. До последних дней их совместного бытия. И после его исчезновения - в безвестной дальневосточной «зоне», так что место гибели много лет спустя пришлось с трудом определять, чтобы поставить памятный знак, - она оставалась верна его памяти.
Верность до последнего часа.
Любовь до последнего часа.
А дожила Надежда Яковлевна до рубежа 1980-х годов. Когда имя великого поэта уже было окончательно вознесено на уровень национального и мирового признания. Но ища в его поэтическом наследии имя избранницы, я с легким изумлением обнаруживаю... вернее, НЕ ОБНАРУЖИВАЮ лирических ей посвящений. Таких посвящений у Мандельштама вообще крайне мало. Он словно бы опасается преступить какую-то тайную границу. Несколько лирических обращений - к Анне Ахматовой. Еще парочка к Марине Цветаевой. Еще - к Марии Петровых. К Наталье Штемпель и немногим друзьям воронежской поры...
Но поразительно: ни одного - той единственной избраннице, что прошла рядом с ним всю жизнь.
По наблюдениям исследователей, стихи Мандельштама, обращенные к благосклонным собеседницам, - это стихи не о любви, а с помощью любви - о другом: стихи объясняют коварное, чудовищное, безнадежное устройство мира.
Это - главная тема Мандельштама, сделавшая его великим поэтом. А любовь...
За несколько лет до встречи с Надеждой он эту тему закрыл, чтобы никто больше не спрашивал!
Девические ланиты - реальность. Глянцевая. А глубинная, прочная реальность - в базисе бытия. Она ждет часа, чтобы назвать себя. Это - Надежда.
Надежда. Любовь. Верность. До последнего часа - когда век-убийца назначит великому поэту последний, смертельный маршрут. И пересчитает зэков в бараках и трюмах Владивостокского СВИТЛа, то бишь исправительно-трудового лагеря.
На краю той самой державы, которую приказано любить...
Оставшиеся на воле продолжат верить в тысячелетнее таинство, Соловьевым подхваченное: «Все, кружась, исчезает во мгле, неподвижно лишь солнце любви...»
Оставшиеся на воле запоют вслед за Лебедевым-Кумачом: «Как невесту, родину мы любим»...
Оставшиеся на воле найдут в великом культурном наследии страны неподдельные и неповторимые свидетельства того, что даже в самые трагичные времена страну спасала - Любовь. И теперь спасает. И будет спасать - если будущее наше окажется реальным - опять-таки благодаря Любви.
О, сколько гениальных строк, строф, поэм и романов можно извлечь из запасников великой словесности: от потаенных признаний до альбомных мадригалов!
И все-таки пронзительнее всего этого богатства ранит мне душу осторожный - как бы не повредить! - вопрос, уже из-за грани, уже из бездны, из зоны: жива ли ты, голубка моя?..
***
Десятилетиями эта женщина находилась в бегах, петляя по захолустным городишкам Великой империи, устраиваясь на новом месте лишь для того, чтобы сняться при первом же сигнале опасности. Статус несуществующей личности постепенно стал её второй натурой. Она была небольшого роста, худая. С годами она усыхала и съёживалась больше и больше, словно в попытке превратить себя в нечто невесомое, что можно быстренько сложить и сунуть в карман, на случай бегства.
Также не имела она никакого имущества. Книги, даже заграничные, никогда не задерживались у неё надолго. Прочитав или просмотрев, она тут же отдавала их кому-нибудь, как собственно и следует поступать с книгами. В годы её наивысшего благополучия, в конце 1960-х - начале 1970-х, в её однокомнатной квартире, на окраине Москвы, самым дорогостоящим предметом были часы с кукушкой на кухонной стене. Вора бы здесь постигло разочарование, как, впрочем, и тех, кто мог явиться с ордером на обыск.
Отщепенка, беженка, нищенка-подруга, как называл её в одном из своих стихотворений Мандельштам, и чем она, в сущности, и осталась до конца жизни.
- Иосиф Бродский. Из некролога (Википедия)
***
Чего греха таить, много чего понаписано Женщиной о той, другой, посмевшей посягнуть, законно или нет, да к чему Закон, если речь идёт о Любви, на Любовь, пусть платоническую, невозможную, безусловно безответную, вне времени и пространства.
Вспомним гневную критику Натальи Гончаровой Мариной Цветаевой и Анной Ахматовой:
Счастие или грусть -
Ничего не знать наизусть,
В пышной тальме катать бобровой,
Сердце Пушкина теребить в руках,
И прослыть в веках -
Длиннобровой,
Ни к кому не суровой -
Гончаровой.
Сон или смертный грех -
Быть как шёлк, как пух, как мех,
И, не слыша стиха литого,
Процветать себе без морщин на лбу.
Если грустно - кусать губу
И потом, в гробу,
Вспоминать - Ланского.
Марина Цветаева, 1916 г.
Вспомним воспоминания, часто недостойные, чтобы не сказать непристойные, ... не столько о Маяковском, сколько о Лиле Брик...
Надежда Яковлевна Мандельштам не оказалась исключением. И её самый строгий и квалифицированный критик была Лидия Корнеевна Чуковская, человек безусловной репутации и честности, оба качества часто непростительные.
Впрочем не стану выносить сор из литературной избы, тем более прикладывая моё собственное, невежественное мнение.
Читайте и делайте выводы:
«Л. Чуковская против Н. Мандельштам Кто прав? Полный текст - Заметки любителя»
Евгений Говсиевич
18 января 2018
https://proza.ru/2018/01/18/410
и/или
«К 40-летию «Второй книги» Надежды Мандельштам: великая проза или антология лжи»
29 декабря 2013
http://nmandelshtam.blogspot.com/2012/05/
***
Phil Z.