Ефим Курганов. "А.С. Пушкин, А.Ф. Воейков и Хвостовиана"
Ефим Курганов - доцент русской литературы Хельсинкского университета. Автор книг: “Литературный анекдот пушкинской эпохи” (Хельсинки , 1995), “Анекдот как жанр” (СПб., 1997), “Опояз и Арзамас” (СПб., 1998), “Сравнительные жизнеописания. Попытка истории русской литературы” (2 тома; Таллин, 1999), “Василий Розанов и евреи” (СПб., 2000),и “Лолита и Ада” (СПб., 2001), “Похвальное слово анекдоту” (СПб., 2001), “Роман Достоевского “Идиот”. Опыт прочтения” (СПб., 2001), “Анекдот-символ-миф” (СПб., 2002), ""Русский Мюнхгаузен": Реконструкция одной книги, которая была в свое время создана, но так и не была записана" (М., 2017), "Анекдот и литературно-придворный быт (на материале русской жизни пушкинского времени)" (М., 2018) и др.
А.С. ПУШКИН, А.Ф. ВОЕЙКОВ И ХВОСТОВИАНА
Александр Сергеевич Пушкин в полной мере проявил свое поэтическое буйство в многочисленных и даже многолетних «наездах» на графа Дмитрия Ивановича Хвостова (последнее пренебрежительное упоминание его имени было сделало им в 1834 году: «Хвостовым некогда воспетая дыра»). Уже в послании «К другу стихотворцу» (1814 г.), первом своем опубликованном стихотворении, Пушкин вывел графа Дмитрия Ивановича в общей компании поэтов под именем Графова. Да, браня и пародируя Хвостова в официальной прессе, его выставляли тогда под псевдонимами (Графов, Хлыстов, Свистов и т.д.), ведь это был государственный муж, обер-прокурор сената, а потом и сенатор.
Напомню соответствующий фрагмент послания «К другу-стихотворцу», вполне еще даже невинный по сравнению с тем, что потом стал выкидывать Пушкин:
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова
(А. С. Пушкин. Лицейские стихотворения. Под ред. В.Э.Вацуро. СПб., 1999, с. 27).
Ясное дело, имеется в виду книжная лавка Ивана Петровича Глазунова, занимавшегося еще и изданием книг преимущественно писателей консервативного направления. Крайне интересно, что в основе этих уничижительных строк лежит эпиграмма самого Хвостова. Я вообще воспринимаю эту хвостовскую эпиграмму скорее как автоэпиграмму. Думаю, что граф Дмитрий Иванович тут в первую очередь подразумевал никого иного как самого себя:
Рифмушкин говорит:
«Я славою не сыт;
Собранье полное стихов моих представлю,
По смерти я себя превозносить заставлю,
Изданье полное - прямой венец труда!
Нет нужды в справке,
Остаться я хочу, остаться навсегда...»
Приятель возразил: «У Глазунова в лавке»
(Русская эпиграмма. Под ред. М.И. Гиллельсона. Л., 1988, с. 102).
Славою своею граф Хвостов был совершенно «не сыт». И выполнил намеченную в эпиграмме программу: выпустил полное собрание своих поэтических творений, и даже не одно, а целых три, и во многих томах. При этом он как-то догадывался, что им суждено остаться навсегда в книжной лавке. Правда, сообразительный граф нашел из этой ситуации выход: он посылал регулярно в лавку своих агентов и лакеев, дабы они скупали там экземпляры.
В общем, приведенная хвостовская эпиграмма, на мой взгляд, есть прямое предчувствие того, что на самом деле ожидает сочинения графа в будущем. Надо признать, что граф Дмитрий Иванович был весьма неглуп, и даже сметлив, хотя и необычайно упрям при этом. Но понимал, что не имеет ровно никаких данных для того, чтобы остаться в веках, но решил все же добиться этого и, причем, ЛЮБОЮ ЦЕНОЙ, пусть хоть и в пародийно-комическом аспекте.
Александр Федорович Воейков, журналист, редактор газет «Русский инвалид», «Новости литературы» и журнала «Славянин», автор знаменитой поэтической сатиры «Дом сумасшедших», сказал в последней о графе Хвостове следующее:
Ты - дурак, не сумасшедший,
Не с чего тебе сходить.
Воейков был абсолютно несправедлив в этой оценке. Граф Хвостов ни в коей мере не был глуп. Он, при отсутствии поэтического таланта, был умен, сообразителен, но обладал забавными и пикантными странностями в поведении, и еще сознательно стимулировал и усиливал, даже гиперболизировал эти свои качества. И в завершение настоящего этюда приведу один воейковский эпизод Хвостовианы: «А.Ф. Воейков, этот злой и ехидный зоил, говаривал всегда, когда у графа Хвостова случался порядочный стих: “Это он так, нечаянно промолвился”» (Касьян Касьянов. Наши чудодеи. СПб., 1875, с. 274).
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
А.С. ПУШКИН, А.Ф. ВОЕЙКОВ И ХВОСТОВИАНА
Александр Сергеевич Пушкин в полной мере проявил свое поэтическое буйство в многочисленных и даже многолетних «наездах» на графа Дмитрия Ивановича Хвостова (последнее пренебрежительное упоминание его имени было сделало им в 1834 году: «Хвостовым некогда воспетая дыра»). Уже в послании «К другу стихотворцу» (1814 г.), первом своем опубликованном стихотворении, Пушкин вывел графа Дмитрия Ивановича в общей компании поэтов под именем Графова. Да, браня и пародируя Хвостова в официальной прессе, его выставляли тогда под псевдонимами (Графов, Хлыстов, Свистов и т.д.), ведь это был государственный муж, обер-прокурор сената, а потом и сенатор.
Напомню соответствующий фрагмент послания «К другу-стихотворцу», вполне еще даже невинный по сравнению с тем, что потом стал выкидывать Пушкин:
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова
(А. С. Пушкин. Лицейские стихотворения. Под ред. В.Э.Вацуро. СПб., 1999, с. 27).
Ясное дело, имеется в виду книжная лавка Ивана Петровича Глазунова, занимавшегося еще и изданием книг преимущественно писателей консервативного направления. Крайне интересно, что в основе этих уничижительных строк лежит эпиграмма самого Хвостова. Я вообще воспринимаю эту хвостовскую эпиграмму скорее как автоэпиграмму. Думаю, что граф Дмитрий Иванович тут в первую очередь подразумевал никого иного как самого себя:
Рифмушкин говорит:
«Я славою не сыт;
Собранье полное стихов моих представлю,
По смерти я себя превозносить заставлю,
Изданье полное - прямой венец труда!
Нет нужды в справке,
Остаться я хочу, остаться навсегда...»
Приятель возразил: «У Глазунова в лавке»
(Русская эпиграмма. Под ред. М.И. Гиллельсона. Л., 1988, с. 102).
Славою своею граф Хвостов был совершенно «не сыт». И выполнил намеченную в эпиграмме программу: выпустил полное собрание своих поэтических творений, и даже не одно, а целых три, и во многих томах. При этом он как-то догадывался, что им суждено остаться навсегда в книжной лавке. Правда, сообразительный граф нашел из этой ситуации выход: он посылал регулярно в лавку своих агентов и лакеев, дабы они скупали там экземпляры.
В общем, приведенная хвостовская эпиграмма, на мой взгляд, есть прямое предчувствие того, что на самом деле ожидает сочинения графа в будущем. Надо признать, что граф Дмитрий Иванович был весьма неглуп, и даже сметлив, хотя и необычайно упрям при этом. Но понимал, что не имеет ровно никаких данных для того, чтобы остаться в веках, но решил все же добиться этого и, причем, ЛЮБОЮ ЦЕНОЙ, пусть хоть и в пародийно-комическом аспекте.
Александр Федорович Воейков, журналист, редактор газет «Русский инвалид», «Новости литературы» и журнала «Славянин», автор знаменитой поэтической сатиры «Дом сумасшедших», сказал в последней о графе Хвостове следующее:
Ты - дурак, не сумасшедший,
Не с чего тебе сходить.
Воейков был абсолютно несправедлив в этой оценке. Граф Хвостов ни в коей мере не был глуп. Он, при отсутствии поэтического таланта, был умен, сообразителен, но обладал забавными и пикантными странностями в поведении, и еще сознательно стимулировал и усиливал, даже гиперболизировал эти свои качества. И в завершение настоящего этюда приведу один воейковский эпизод Хвостовианы: «А.Ф. Воейков, этот злой и ехидный зоил, говаривал всегда, когда у графа Хвостова случался порядочный стих: “Это он так, нечаянно промолвился”» (Касьян Касьянов. Наши чудодеи. СПб., 1875, с. 274).
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky