редактор - археолог и манипулятор
Звучная характеристика одного редактора: "with a long history of extracting articles deeply lodged in feverishly elusive contributors" (правда, это текст известного поэта Клайва Джеймса). Это несколько иная парадигма, чем та, которой описывался, например, Роберт Сильверс, редактор NYRB, человек, который писал "руками других" более точно, более тонко и красиво, чем он мог бы сделать своими. В одном случае - археология, развертываемая на территории весьма уклончивого объекта - то ли болота, то ли зыбучего песка, который, однако, уже содержит статьи, которые надо извлечь в первозданном виде. В другом случае - дистанционная манипуляция. Руки куклы принципиально меньше/изысканнее неуклюжих рук редактора: редактор всегда должен найти того, кто напишет лучше, чем он сам, иначе зачем он нужен. Это редакторский императив, а не какая-то аскеза, как часто любят представлять, и этот императив питает, естественно, своеобразный редакторский азарт.
И в том, и в другом случае утверждается специфическая автономия, можно даже сказать "бытие в себе" итогового письма. Археология сближается с охотой и выманиванием текста, который слишком дорог автору, чтобы он мог его выдать - настолько дорог, что "уклонение" оказывается не столько стратегией сокрытия, сколько попросту неустойчивостью самого этого текста. Охотник еще должен внушить дичи, что она - непаханное поле археологических залежей, и тогда в ее глубине неизбежно будет текст (это несколько напоминает детскую практику закапывания/откапывания кладов - хотя мы "знаем", что там внутри, к этому можно относиться как к внешнему).
А в другом варианте именно видимость "манипулирования" порождает эту автономную инстанциацию текста, в который уже вписана мета отличия от всего редакторского, от всего управленческого, тогда как без этой манипуляции текст оставался бы в эмпирической самопроизвольности и, следовательно, несостоятельности. Надо ли говорить, что это, конечно, довольно развитые техники редактуры, отличные от работы с "самотёком", методы которой порой еще практикуют иные редакторы - как медведи из года в год вылавливающие несвежого лосося, в силу генеалогических заблуждений рвущегося на свои вечные нерестилища?
И в том, и в другом случае утверждается специфическая автономия, можно даже сказать "бытие в себе" итогового письма. Археология сближается с охотой и выманиванием текста, который слишком дорог автору, чтобы он мог его выдать - настолько дорог, что "уклонение" оказывается не столько стратегией сокрытия, сколько попросту неустойчивостью самого этого текста. Охотник еще должен внушить дичи, что она - непаханное поле археологических залежей, и тогда в ее глубине неизбежно будет текст (это несколько напоминает детскую практику закапывания/откапывания кладов - хотя мы "знаем", что там внутри, к этому можно относиться как к внешнему).
А в другом варианте именно видимость "манипулирования" порождает эту автономную инстанциацию текста, в который уже вписана мета отличия от всего редакторского, от всего управленческого, тогда как без этой манипуляции текст оставался бы в эмпирической самопроизвольности и, следовательно, несостоятельности. Надо ли говорить, что это, конечно, довольно развитые техники редактуры, отличные от работы с "самотёком", методы которой порой еще практикуют иные редакторы - как медведи из года в год вылавливающие несвежого лосося, в силу генеалогических заблуждений рвущегося на свои вечные нерестилища?