Иордания. Песок пустыни
У каждого из нас есть свои, особенные места на Земле. Скамейка в парке, мост через речку, скромное кафе, заброшенный галечный пляж. Место, где мы мечтали, где любили, где открывали что-то важное в себе, где знакомились, где смеялись или плакали, радовались и грустили.
У меня есть свое особенное место - пустыня Вади Рам. Километры оранжевого песка, барханы, вздымающиеся до небес, скалы, словно сложенные наспех шаловливым ребенком, извилистые каньоны, редкие кустарники, которые на фоне этого марсианского пейзажа кажутся изумрудными оазисами.
Мы едем сюда в багажнике старых открытых джипов. Ветер треплет волосы, в глаза забивается песок, а машина так и норовит выбросить тебя на каждом пригорке. Дороги нет, и бедуины в белых халатах, сидя за рулем, рассекают прямо по песку, врубив на полную свою странную музыку. Мы опоздываем - на часах почти восемь вечера, темно, и вокруг совсем ничего не видно. Диву даешься, как местные находят путь в этом бесконечном море песка. Только подумать, что еще два часа назад нас не хотели сюда пускать: в пустыне пошел сильный дождь, поднялась буря, и власти перекрыли дорогу. Но все же мы здесь, едем навстречу приключениям, захватив с собой рюкзаки с самым необходимым.
Наш палаточный лагерь кажется мне самым роскошным отелем: в шатре есть все, что нужно - от мягкой кровати до шкатулки с косметическими принадлежностями. В сумерках сложно понять, где ты находишься - нет даже общего света, и дорогу на ужин приходится искать по свету фонаря от айфона. На столе - гигантский чан с курицей, которая несколько часов томилась на углях в песке, рис и десятки восточных закусок - хумус, табули, печеные баклажаны. Мы едим всем это, тайком от хозяина запивая иорданским вином. Тайком, потому что вообще-то алкоголь в мусульманской стране запрещен.
Интернета в пустыне нет, и все - блогеры, журналисты, гиды, хозяин отеля - тихо общаются между собой. Кто-то тихонько запевает песню, кто-то задумчиво курит кальян, кто-то вспоминает истории из прошлых путешествий. А когда время приближается к полуночи, мы все вместе идем смотреть на звезды - высокие, большие, далекие и для каждого по-своему значимые. Вокруг тишина, виднеются очертания скал, песок еще теплый от дневного зноя, до рассвета осталось часа три, но спать почему-то не хочется. Хочется впитывать в себя мгновения и просто дышать. Кажется, только здесь, глядя на это небо над головой, можно понять самое важное - неожиданно для самого себя.
А утром выходишь из своего шатра и в первые секунды не понимаешь, где очутился. Сзади нависает огромная скала, впереди на километры простирается поле песка, солнце играет на барханах, делая их попеременно то светло-желтыми, то практически бурыми. Это пустыня - мертвая, безжизненная земля, которую человек все равно смог себе подчинить. Мы едем смотреть каньоны, где древние люди оставили примитивные рисунки, залезаем на барханы и первыми оставляем следы на его идеально ровной поверхности, заходим в гости к бедуинам, чтобы выпить сладкого чаю с шалфеем. Они пытаются нам продать какие-то пыльные камни, выдавая их за древние окаменелости, но вместо этого я просто подбираю с земли маленький камушек оранжевого цвета - на память. Он теперь так и лежит на полке, словно согревая своим теплом.
В этой пустыне не чувствуешь себя одиноким, здесь совсем не страшно, хоть вокруг порой и нет ни души. Сюда мне хочется вернуться снова - чтобы еще раз осмыслить то, что родилось в душе под этим звездным небом.
У меня есть свое особенное место - пустыня Вади Рам. Километры оранжевого песка, барханы, вздымающиеся до небес, скалы, словно сложенные наспех шаловливым ребенком, извилистые каньоны, редкие кустарники, которые на фоне этого марсианского пейзажа кажутся изумрудными оазисами.
Мы едем сюда в багажнике старых открытых джипов. Ветер треплет волосы, в глаза забивается песок, а машина так и норовит выбросить тебя на каждом пригорке. Дороги нет, и бедуины в белых халатах, сидя за рулем, рассекают прямо по песку, врубив на полную свою странную музыку. Мы опоздываем - на часах почти восемь вечера, темно, и вокруг совсем ничего не видно. Диву даешься, как местные находят путь в этом бесконечном море песка. Только подумать, что еще два часа назад нас не хотели сюда пускать: в пустыне пошел сильный дождь, поднялась буря, и власти перекрыли дорогу. Но все же мы здесь, едем навстречу приключениям, захватив с собой рюкзаки с самым необходимым.
Наш палаточный лагерь кажется мне самым роскошным отелем: в шатре есть все, что нужно - от мягкой кровати до шкатулки с косметическими принадлежностями. В сумерках сложно понять, где ты находишься - нет даже общего света, и дорогу на ужин приходится искать по свету фонаря от айфона. На столе - гигантский чан с курицей, которая несколько часов томилась на углях в песке, рис и десятки восточных закусок - хумус, табули, печеные баклажаны. Мы едим всем это, тайком от хозяина запивая иорданским вином. Тайком, потому что вообще-то алкоголь в мусульманской стране запрещен.
Интернета в пустыне нет, и все - блогеры, журналисты, гиды, хозяин отеля - тихо общаются между собой. Кто-то тихонько запевает песню, кто-то задумчиво курит кальян, кто-то вспоминает истории из прошлых путешествий. А когда время приближается к полуночи, мы все вместе идем смотреть на звезды - высокие, большие, далекие и для каждого по-своему значимые. Вокруг тишина, виднеются очертания скал, песок еще теплый от дневного зноя, до рассвета осталось часа три, но спать почему-то не хочется. Хочется впитывать в себя мгновения и просто дышать. Кажется, только здесь, глядя на это небо над головой, можно понять самое важное - неожиданно для самого себя.
А утром выходишь из своего шатра и в первые секунды не понимаешь, где очутился. Сзади нависает огромная скала, впереди на километры простирается поле песка, солнце играет на барханах, делая их попеременно то светло-желтыми, то практически бурыми. Это пустыня - мертвая, безжизненная земля, которую человек все равно смог себе подчинить. Мы едем смотреть каньоны, где древние люди оставили примитивные рисунки, залезаем на барханы и первыми оставляем следы на его идеально ровной поверхности, заходим в гости к бедуинам, чтобы выпить сладкого чаю с шалфеем. Они пытаются нам продать какие-то пыльные камни, выдавая их за древние окаменелости, но вместо этого я просто подбираю с земли маленький камушек оранжевого цвета - на память. Он теперь так и лежит на полке, словно согревая своим теплом.
В этой пустыне не чувствуешь себя одиноким, здесь совсем не страшно, хоть вокруг порой и нет ни души. Сюда мне хочется вернуться снова - чтобы еще раз осмыслить то, что родилось в душе под этим звездным небом.