Как из моно сделать долби
У меня с некоторых пор шестиканальное мышление. С тех пор, как я начал заниматься дубляжом кино. Мы работаем, в основном, с шестиканальным звуком. Двухканальное стерео уже неинтересно, да и для кинотеатров не подходит. Одноканальное моно и вовсе мимо, хотя на нём полностью базируется старое, архивное кино. То кино, которое делали некогда Ренуар, Карне и Клэр. Я не зря упомянул лишь французских классиков кино, поскольку спектакль, которым мне довелось закрывать театральный сезон уходящего года - французский по духу и, отчасти, по начинке.
В старом кино, как на старой виниловой пластинке - исключительно моно. И спектакль музыкально-драматического театра ANTE, дававшийся на сцене театра им. Гоголя, в котором я в последний раз бывал, когда ещё в школе учился, как раз в оригинале как раз моноспектаклем и является. Пьеса «Человеческий голос» великого Кокто - монопьеса, написанная для одной-единственной актрисы. Произведение мегапопулярное в современной культуре - достаточной назвать её сценическое воплощение в опере в виде одноимённого опуса Пуленка и многочисленное в кино, где роль растерянной влюблённой женщины переиграли почти все великие актрисы, включая Софию Лорен, Ингрид Бергман и Тильду Суинтон в относительно свежем произведении Альмодовара. А вот режиссёр Владимир Алеников, всем нам прекрасно известный благодаря фильмам про Петрова и Васечкина, превратил это самое моно даже не в стерео, а в долби, введу в действие ещё трёх дополнительных персонажей, а ещё раскрасив его живой музыкой и ещё более живым и надрывным пением. Называется «Любовь как невозможность».
Сюжет неизменен - разговор героини по телефону не то с вымышленным, не то с реальным мужчиной. Палитра страхов, чувств и эмоций влюблённой женщины, которая страдает от разлуки с любимым. Но оттеняющие её дополнительные герои - помощник с помощницей и пианист - создают более целостную картину события. События, которого вроде бы и нет, но которое по ходу дела лепится и случается. Старое содержание, вечное по своей сути, заключается в новую форму, яркую и необычную. Во-первых, костюмы Владимира Середина невероятно органичны, а четырёхкратная (если не обсчитался) смена костюмов главной героини отражает её нынешнее состояние - от рыжего клоуна к белому, от надменной донны к ранимой puella. Во-вторых, запахи от парфюмера Ольги Госиной, распространяемые по залу в ходе спектакля, тоже отражают состояние героини в текущий момент. В-третьих, хореография от того самого Васечкина, Егора Дружинина, невероятно разбавляет кажущийся местами монотонным спектакль. В-четвёртых, звучащие вживую песни, и не только французские - Пиаф и Лафоре, но и отечественные - Вертинский и Шульженко - доводят действие до логического округления, сглаживая швы между персонажами, оказавшимися в пьесе не по воле самого Кокто - вроде как связующий элемент. Наконец, оформление сцены - осколки театральной атрибутики, большой экран для видеопроекций по время музыкальных номеров, наконец, огромное зеркало прямо посреди авансцены, прозрачное, через которое видно происходящее на сцене, будто в Зазеркалье. Прекрасный элемент подсматривания - инструмент, довольно часто применяемый в театре, в том числе и в опере (видел когда-то «Паяцев» Леонкавалло с тем же инструментом, только не помню где и когда).
Словом, впечатление осталось самое наилучшее)). Своего рода ностальгия по моно, как по старому кино. Которое меняется, тем не менее, и превращается в долби, потому что жизнь не стоит на месте. И даже телефон без батареек может иногда зазвонить. Просто нужно очень этого захотеть...
(c) petrus_pulus
(c) фотографии Юлии Васильевой