СОЦИАЛИЗМ И КУЛЬТУРА
СОЦИАЛИЗМ И КУЛЬТУРА
А. Мертваго, 1900-е
Слабое развитие инициативы в нашей современной жизни дает основание многим мечтать о возможности создать в России социалистический строй. Но едва ли этот последний возможен в стране с годовою продуктивностью труда в 60 руб. на
душу, в стране, не доросшей еще даже до буржуазного, то
есть индивидуалистического строя.
Социалистический строй, в противоположность индивидуа листическому,- наиболее консервативный строй, в котором отношения людей урегулированы до средних норм и в котором уклонения от средней нормы вверх и вниз являются одинаково преступными. Такой строй возможен только при условиях очень высокой культуры, то есть там, где консерватизму есть что сохранять; у нас же культурный уровень так низок, что нашей задачей должно быть создание такого строя жизни, при котором самые слабые проявления силы отдельных индивидуальностей могли бы развиваться и закрепляться в потомстве, накапливая таким путем наше культурное богатство.
В сельском хозяйстве животноводство достигло такого значительного культурного прогресса, что домашние животные ранее человека стали пользоваться благами социализма. То же мы видим у пчел и муравьев. К сожалению, мы не знакомы с историей культуры этих насекомых; что же касается домашних животных, то над их культурой человечество немало потрудилось и создало высокую продуктивность, которая может оплатить улучшенную организацию скотного двора, по мнению современного человека, создавшего «коровье счастье». В животноводстве культура создается сознательно со стороны человека, и выгоды для него социалистического строя у скота, по отношению к уравнению потребностей и работы его, давно начали входить в сознание хозяев. Но над людской породой нет какой-либо высшей силы, которая сознательно руководила бы культурой человека; поэтому и успехи культуры в человечестве не могут быть так определенны, как на скотном дворе.
Социализм - не творческое начало, а консервативное. Он имеет задачей ослабить творчество индивидуальностей, всегда ведущее к угнетению слабых вследствие борьбы за существование. Угнетение является естественным последствием противоположения силы и слабости. Социализм имеет задачей задержать развитие сильных, чтобы дать усилиться слабым.
Эту задачу преследовали все религии, а потому и социализм не составляет между ними исключения.
Нормировка рабочего времени путем учреждения еженедельных праздников с самых древних времен человечества устанавливалась всеми религиями и имела целью задержать продуктивность труда наиболее сильных организмов. Еврейская религия даже в основе своей считала нужным признать труд проклятием, наложенным на человека за грехи Богом. Но сознательный труд был самой характерной особенностью, отличающей человека от животного, а потому никакая религия не смогла осилить человеческого стремления к творчеству, выдвинувшему человека из всего животного мира. Христианство почти не пыталось реформировать внешнюю жизнь человечества, но боролось против многих проявлений его индивидуальностей, обещая человеку за победу над собой в награду «царство небесное». Пока христианство критиковало окружающую его жизнь, оно сохраняло чистоту своего учения и путем развития в людях этики умеряло, насколько было в силах, вред, наносимый более слабым элементам общества процессом развития человеческой культуры.
Когда же христианство окрепло и сделалось более активным, оно вошло в сделку с государством для того, чтобы иметь большую возможность оказывать влияние на человека. В борьбе против индивидуальностей, участвовавших в создании европейской культуры, христианство не оказалось победителем, и в последнее столетие выдвинулось новое вероучение, основанное на критике современного строя,- учение, которое обещает «царство земное» за победу социализма над индивидуализмом. Победа социализма над индивидуализмом в человечестве возможна постольку, поскольку основательно допущение, что путь развития нашей породы со времени каменного века был сплошной ошибкой.
Если бы возможно было человеческой породе приказать: «Остановись и далее не развивайся!», и не только приказать, но и принудить к исполнению этого приказания, то несомненно, что для такого человечества социалистический строй был бы наилучшим.
Он дал бы слабым, то есть большинству, возможность легче прожить свою жизнь и, быть может, оставить после себя потомство, физически несколько окрепшее, способное выдвинуть из себя значительно больше, чем выдвигалось ранее, индивидуальностей, которые и проявят свою культурную жизнеспособность в разрушении здания социализма. Несомненно, что социализму суждено повторить историю христианства.
Во многих странах уже делаются попытки проведения в жизнь так называемого государственного социализма. Социалистическая церковь уже начинает разделяться на отдельные вероучения. Большевики уже сознают себя католическими социалистами, а меньшевики утверждают, что они сами католические. Ревизионисты готовят реформацию...
Но пока социалисты разных исповеданий будут бороться между собой из-за дележа власти над верующими, человечество будет по-прежнему продолжать вековечную работу над совершенствованием своей зоологической породы путем создания новых индивидуальностей, способных к творчеству. Не составляя исключения среди человечества по отношению к развитию индивидуалистического строя жизни, мы в то же время среди европейского человечества оставались единственной нацией, у которой сохранился политический строй, ставивший себе задачей всячески препятствовать развитию новых индивидуальностей.
Правительство, то есть представители властвующей политической и религиозной мысли, не может не быть консервативно, а потому оно неминуемо обречено на поражение в борьбе с нарождающимися новыми культурными силами, как только их число значительно возрастет.
Такой момент поражения консерватизма и успеха творческих сил Россия пережила 17 октября 1905 года. Но успех был непродолжителен, так как он оказался не соответствующим количеству накопленных культурных сил. Попытки же призвать себе на помощь некультурные силы создали лишь почву для более успешной для реакции борьбы за свое существование.
Предстоящий полусвободный период нашей юности явится для нас временем, когда наступит некоторая возможность выяснить нашу культурную физиономию.
Славянофилы давно уже пророчили о том, что нам суждено сказать Европе свое «новое слово», но в чем будет заключаться это новое слово, так до сих пор и не выяснилось. Несомненно, что в истории человеческой культуры Россия не может не оказаться сколько-нибудь оригинальной величиной, так как она несет в себе такую сложную помесь различных национальностей, что не может не создать, в конце концов, свою оригинальную физиономию.
Но эта оригинальность едва ли может выразиться в отрицании буржуазной идеи, толкнувшей индивидуализм в сторону уважения к труду. При настоящем уровне общественной этики иное направление сил индивидуальностей немыслимо.
Между тем несомненно, что русские люди редко проникаются идеалами европейской буржуазии. Стоит только русскому окунуться в европейскую жизнь, чтобы первоначальное восхищение ею сменилось ненавистью к буржуазии и стремлением уйти от нея хотя бы в непроглядную тьму родной жизни
Что же так претит русскому человеку в Европе? Буржуазное уважение к труду, обусловленное сбережением Для европейского буржуа «сбережение» почтеннее «труда и поэтому он охотно отдает свое уважение самому постыдному труду,- труду, унижающему человеческую личность, если этот труд сопутствуется сбережением. Каким, например, почетом у населения пользуется Шарль («Земля» Э. Золя) только потому, что он скопил состояние, руководя публичным домом и какое неуважение к зятю его Воконю, который роняет репутацию фирмы, растрачивая имущество «заведения»! Во Франции проституция считается почтенным трудом, если сопутствуется сбережением заработка, и в ожидании семейного счастья жених навещает свою невесту, «работающую» публичном доме. Занятие противоестественными формам разврата создает преимущество выйти замуж.
В буржуазной культуре «уважение» теряет свою естественную связь с этикой, и эта нравственная дисгармония вызывав у русского чувство брезгливости к буржуазному довольствию заставляет повторять пессимистическую народную логоворку: «От трудов праведных не наживешь палат каменных» Очевидно, буржуазная идея претит нам не дисгармонией между трудом и богатством, а дисгармонией между «уважением» и тем, что само по себе недостойно уважения.
Не богатство, не сбережение должны руководить уважением труду, а этические основы этого последнего. Труд, уничтожющий чье-нибудь человеческое достоинство, не может был уважаем и, следовательно, не должен участвовать в культурной работе нации, создающей свою трудоспособность.
Вот та поправка в современном индивидуалистическом строе; которую внесет, по-видимому, русская культура. Но для того; чтобы она проявилась, нужна долгая работа как над развитием нашей понизившейся работоспособности, так и над созданием почти еще отсутствующей трудоспособности, которые обе, чтобы сделаться нашими культурными качествами, должны быть закреплены в потомстве.