про красоту и пустоту
Как-то спорили с тобой, о чем физическая красота, и можно ли ее обожествлять. И я говорил, что да, и вообще, что любая красота, не только физическая, - такой блик: так быстро, настолько не по заслугам, что только от Него.
Вот острота ума: как человек видит, что мир перед ним схлопнется в абстракцию, вот Набоков - нечуткий к другим баловень, сидит в Монтрё на стуле, раскачивается, пишет о красоте. О красоте красотой пишет. Как будто бабочек на бумаге ловит. Не научиться этому, не вырастить в себе. И красота пропала уже, и чужие переводы на русский теряют бабочек, а на английском я ловить их не могу. Бабочки выпадают засохшие. Он сидит уже бронзовый в Монтрё на стуле, раскачивается.
А физическая красота - квинтэссенция красоты. Совсем ни за что, совсем ни для чего. Просто так подуло, потом упадет, сгниет. Так радостно, так жутко, что кому-то случайно выпало.
Есть у меня мысль такая: вырасту, поглупею, сделаю инсталляцию. Людей красивых расставлю, голых. Ну пусть хоть в Орсэ, в центральном пролете, снизу. Очень красивых и совсем голых. На час, пусть остальные гуляют, смотрят, пусть радуются, завидуют. А на выход пойдут через боковые проходы, где Сезанн и все остальное. Пусть посмотрят, как эти яблоки и маки вторичны, когда красота вокруг по улице гуляет.
А в МОМе не буду делать такую выставку, ну. Пусть сначала акулу Хёрста выкинут, зачем пустоту обожествлять.
Вот острота ума: как человек видит, что мир перед ним схлопнется в абстракцию, вот Набоков - нечуткий к другим баловень, сидит в Монтрё на стуле, раскачивается, пишет о красоте. О красоте красотой пишет. Как будто бабочек на бумаге ловит. Не научиться этому, не вырастить в себе. И красота пропала уже, и чужие переводы на русский теряют бабочек, а на английском я ловить их не могу. Бабочки выпадают засохшие. Он сидит уже бронзовый в Монтрё на стуле, раскачивается.
А физическая красота - квинтэссенция красоты. Совсем ни за что, совсем ни для чего. Просто так подуло, потом упадет, сгниет. Так радостно, так жутко, что кому-то случайно выпало.
Есть у меня мысль такая: вырасту, поглупею, сделаю инсталляцию. Людей красивых расставлю, голых. Ну пусть хоть в Орсэ, в центральном пролете, снизу. Очень красивых и совсем голых. На час, пусть остальные гуляют, смотрят, пусть радуются, завидуют. А на выход пойдут через боковые проходы, где Сезанн и все остальное. Пусть посмотрят, как эти яблоки и маки вторичны, когда красота вокруг по улице гуляет.
А в МОМе не буду делать такую выставку, ну. Пусть сначала акулу Хёрста выкинут, зачем пустоту обожествлять.