Тихое место (рассказ)
Она всегда мечтала жить в тихом месте, а все получалось наоборот.
Я помню ее тонкой застенчивой девочкой, едва не со школьной скамьи. А потом, как-то сразу, она предстала уверенной в себе дамой, сменившей астенический девичий гардероб, блещущей едкими замечаниями и неиссякающими порциями желчных афоризмов. Был у нее уже и ребенок, последовательно растущий на наших глазах. И мужа она выбрала себе подстать, то есть способного поддержать генеральную линию, так что любое тихое место превращалось в арену и поле боя, в основном словесного, сдобренного литрами коньяка или крымского портвейна.
Они познакомились еще в школе, а поженились, когда учились в институте. Он был медиком, вдруг бросившим медицину ради коммерции - ибо как раз наступила Перестройка, а потом и «лихие 90-е». Начал он скромно, с книжек, по душевной склонности к прекрасному: был тонок, интеллигентен, интересовался философией и психоделическими странствиями, не ел мяса, не пил, на секс смотрел косо (отягчая их взаимоотношения). Но дух авантюризма и легких денег захватил и его, и он вдруг бросил мелко плавающие книжки - и стал риэлтером, одним из первых, расселял коммуналки. А она, соответственно, стала его помощницей, ибо они всегда все делали вместе. Дело это было новое, рискованное, не без криминала, как практически любая коммерция того времени. В газетах объявлений они писали: «двухкомнатная квартира, тихое место»… Иногда это было правдой.
Тогда они и заработали свои первые относительно большие «миллионы». И купили первое авто, первую - свою - квартиру (или она досталась от родителей?) - в сравнительно тихом месте.
Их отношения к тому времени сильно изменились. Он признался мне как-то, что устал просыпаться и не знать, как зовут девушку, с которой провел ночь. Сим чудесам способствовал алкоголь, к которому он понемногу пристрастился, и всякие прекрасные «расширяющие сознание» вещества. Однако они не расставались, и она платила ему той же монетой, переспав с «тысячью» мужчин, как она призналась мне в свою очередь.
Любая коммерческая деятельность, а риэлтеровская тем более, - имеет своим прикрытием, а с другой стороны пределом юриспруденцию. Мой друг тонко отслеживал тенденции не только в наркотиках, музыке, кино, модных местах и штуках, - и однажды он резонно решил, что при неизбежной встрече с законом лучше стоять по одну, а не по другую его сторону, то есть знать его и применять, и даже взаимовыгодно делиться этим знанием с другими.
Не став врачевателем тел или психики, он вознамерился стать врачевателем последствий их столкновения. Поэтому, в духе времени, переквалифицировался в адвоката. Мы же только удивлялись целеустремленности и шутили: «Наш личный адвокат посоветовал…» (с аллюзией на знаменитый фильм). Умный, симпатичный, с хорошим языком, с манерами, внушающими доверие, - у него были шансы на успех. А она пошла по его стопам, днем учась на юриста, а ночью работая на бензоколонке! Но это стоило того!.. Машина теперь, понятно, джип, в квартире богатый ремонт, мебель из Индии и Китая. Да и сами постоянно мотались заграницу, а потом мы слушали их красочные рассказы, как специальный мальчик с палкой отгонял любопытных индусов, когда они купались на пляже в Гоа… Они были примером современного успеха, витринной нового времени, к которому мы столько лет стремились.
Экстравертивная, темпераментная, жадная до жизни, казалось, она не знает страха и колебаний. Казалось, что именно она управляет машиной их семьи, за рулем которой он формально сидел, - находя мотивацию и цель: куда надо ехать. Он создавал интеллектуальное обеспечение проекта, она наполняла его кровью своих желаний. Ему самому нужно было немного: хорошие книжки, хорошая музыка, хорошие вещества и портвейн с хорошими друзьями. Но таких «умеренных» было навалом. Она же хотела жить ярко, подавляя его сопротивление своей могучей волей. Собственно, он и был ее главным творением, деталью конструкции, в которой - в единственной - она не была до конца уверена. Сын, третий участник проекта, бурчал, но тоже шел туда, куда его направляла ее деспотическая воля.
В общем, они крепко держались друг за друга, то и дело ругаясь и расходясь навсегда. Говорят, он даже бил ее, он - нежнейшее существо! Она была сильный человек, а он - слабый, и ему нужен был кто-то, кто мог бы подставить плечо, успокоить, стерпеть и забыть все его срывы и шалости. И она терпела, потому что он по-прежнему был обаятелен, умен и перспективен - несмотря на набиравший обороты роман с алкоголем.
Как всякий пьяный русский человек с деньгами (а всякий русский человек с деньгами не может не пить, будучи не в силах совладать со столь неожиданным счастьем), он вел себя на грани фола, например, стал разбивать свои джипы. Но теперь он как никто знал, как лучше выходить сухим из воды. Или хотя бы полусухим. А выводить сухими из воды разных «достойных людей», попавших в не очень хорошие ситуации, - стало его главным занятием и источником дохода. Базовый принцип, объяснял он мне: твой клиент - всегда честнейшая личность! И всегда, естественно, говорит правду…
А она, значит, была теперь его помощником и секретарем. С психоделиков он перешел на кокс, кайф состоятельных и энергичных людей. А алкоголь сглаживал остальное: необходимость постоянно врать, выискивая или выдумывая доказательства невинности своего многоуважаемого клиента, вплоть до привлечения заведомых лжесвидетелей. Лжесвидетели вообще стали его коньком.
Впрочем, он помогал и друзьям, консультациями и делом, причем бесплатно. Не всегда это приносило пользу, но тем не менее.
Я был однажды на процессе, в котором он выступал адвокатом. Он произвел приятное впечатление интеллигентной манерой речи, всеми этими «ваша честь» и т.д., уверенностью голоса. Но линия защиты показалась мне удивительно беспомощной, никак не способной убедить судью. Если, конечно, судья не был предварительно материально мотивирован, чтобы посмотреть на дело с «правильной» стороны. А иметь доступ к телу судьи, чтобы правильно его мотивировать - входило в обязанности, как я понял, любого грамотного и успешного адвоката. Побывав на нескольких судебных заседаниях, я понял, что все это дешевый спектакль, что судья и не слушает адвоката, в полной убежденности, что тот несомненно врет и иначе быть не может. Решение же свое он уже принял на основании материалов дела или предварительной договоренности сторон. То есть, само судебное заседание - ничего не значащая формальность. И как бы ни пел адвокат соловьем, какие бы доводы и «факты» он ни использовал, в какие бы лирические, логические или иные глубины ни нырял, пытаясь доказать невиновность клиента или, скорее, отработать свой гонорар, - это ничего не изменит. И адвокат это прекрасно знает - поэтому не особо старается. Все проходило скучно и тривиально, будто не человека судят и ломают ему жизнь, а лошадь.
Однако эта психологическая нечувствительность была частью профессии, так же, как и у медика. Но что-то с ними происходило. Если чужая беда и не просачивалась сквозь стеклянные стенки привычки, то от самих стенок поднималась канцерогенная пыль и висела в воздухе. Стало ясно, что существует только юридическая ответственность, с которой можно договориться, и неограниченные поля свободы вокруг. Степень свободы измерялась деньгами. И они были из тех, кто оседлал волну.
Теперь он мог позволить себе любой кураж, что приводило к известным издержкам. Она любила с пафосом, строча, как из пулемета, словами, рассказывать о широте их жизни - на примере того, сколько он опять потерял денег, забыл в такси, заплатил ментам… Или не заплатил, пользуясь своим статусом юриста. Он мог даже забыть о назначенном слушании, напиваясь так, что просто был не в состоянии утром встать - и потом приносил в суд фиктивную справку от врача, словно школьник. Все чаще они ругались, дрались, расходились, снова сходились, будто навсегда привязанные друг к другу. Он не мог ей простить, что она переспала с его лучшим другом - как раз в тот момент, когда умирал его отец, и после того, как они договорились забыть прошлое и все измены, и начать с чистого листа. («Я чуть не повесился!» - признался он.)
Ей, конечно, тоже было, что ему предъявить. Он уже давно не был адекватен, от работы, кокса, алкоголя у него начались галлюцинации, переросшие в манию преследования (или наоборот). За ним ходит хвост, рассказывал он мне. Однажды в случайном кафе его окружили неизвестные люди, владеющие всей касающейся его информацией. Они выдали себя, но, естественно, намерено, когда человек из-за соседнего столика предупредил его, что звонок, который он делает, бессмысленен. Так и оказалось. И не только на улице за ним следили, но и через интернет, разумеется, причем даже тогда, когда он был выключен. И даже, когда был выключен компьютер! Записывали, как он занимается любовью, шантажировали и угрожали!
Для психоза имелись и объективные причины: дела он вел разные, некоторые очень стремные. Как-то в Питере был убит его помощник, наш общий приятель, ножом в телефонной будке, - прямо перед слушанием очередного дела, связанного с большими деньгами. Одновременно был похищен комп с важными документами, с которыми несчастный прибыл в Питер. Для него это был сигнал: не лезь! Что он разумно и сделал.
Теперь он в основном проигрывал процессы, если вообще брался за них, клиентура становилась все хуже. Отчего их материальное благополучие резко пошатнулось.
А она работала и пила вместе с ним. Впрочем, и без него. Почему он стал запирать ее в квартире, из которой она как-то попыталась сбежать через окно (они жили на втором этаже), упала и сломала ногу. Для нее он был уже безнадежным пьяницей и наркоманом, без которого, впрочем, она не могла жить. Для него она была - невыносимая стерва, подавляющая его своей жизненной силой (но часто и спасающая той же силой, точным знанием того, что надо делать). Без которой он, соответственно, тоже не мог жить.
Тем не менее, они все же развелись. Он уже не работал - из-за полной недееспособности. Тут она и стала через суд (!) отсуживать у него квартиру. И преуспела. Круг замкнулся. Квартиру, в которой сделала новый ремонт, она стала сдавать (оплачивая жизнь сына в другой квартире), сама же жила на Бали или в Таиланде, выбирая и там сравнительно тихие места, бунгала в деревне, подальше от туристов. Там она лечилась и воздерживалась. В Москве она пила. А он жил у мамы и пил тоже.
Впрочем, давний поклонник моей жены, после нашего разрыва он ненадолго занял мое место. Моя бывшая жена, женщина волевая и героическая, попыталась отучить его от алкоголя - и на короткое время добилась своего. Это был его последний шанс вернуться в сообщество «успешных» или хотя бы не совсем пропащих людей. Я даже радовался за них. И за любовь, которая творит чудеса! Он возобновил адвокатскую практику, у него снова появились клиенты…
Но однажды он сорвался, потом еще, не помогла даже любовь, даже больница, куда новая возлюбленная его поместила, капельницы, переливание крови... И он был торжественно изгнан.
Скоро у него начались проблемы со здоровьем, друзья считали, что дни его сочтены.
Но и у героини нашего рассказа начались аналогичные проблемы: они и здесь гнались друг за другом, не отставая. Первый раз попав - с кровотечением - в больницу, она узнала, что у нее цирроз печени. Пить ей было строжайше запрещено. Это их сблизило: теперь они снова пили вместе. За первой госпитализацией последовала вторая. Ее предупредили, что следующая будет последняя… И она хотела бросить, она держалась, как-то не пила неделю, говорила, что снова собирается в Таиланд.
Как и было предсказано: третья госпитализация оказалась последней. Странно, она всегда выглядела сильнее, здоровее и разумнее своего мужа, а умерла первая. Я видел его на прощании в морге. Он был с палочкой, с коричневым осунувшимся лицом, ходил, опираясь на друзей, как старик. Но был прилично одет и по мобильнику говорил уверенно, строгим лаконичным голосом адвоката. Однако было очевидно, что этот процесс он тоже проиграл.
У гроба он зашатался - и его поддержали соседи. Сын рыдал, прижавшись к мертвой матери. А я не мог ее узнать. Почти всякий раз на похоронах я удивляюсь, как смерть меняет людей. В любом случае, я помню ее другой: живой, смеющейся, с едким юмором.
Гроб поместили в микроавтобус, и он поехал куда-то в Митино, тихое место.
2016