Богомерзкое «да-а?»
Вы, конечно, множество раз слышали, как публичные люди всех мастей и калибров уснащают свою речь вопросительно-утвердительным «да-а?» в конце любого речевого периода. Не исключено, что вы и сами так иногда делаете, поддаваясь общему тренду. Употребляющие это «да», ставшее новым словом-паразитом, видимо, считают, что их речь звучит от этого более модно, продвинуто, а еще как бы вежливо и либерально («как бы» - другое слово-паразит, появившееся в период торжества российского постмодернизма). Дело приняло характер эпидемии, и когда я услышал «да-а?» от девяностолетней Ирины Антоновой, бессменного и бессмертного директора ГМИИ им. Пушкина, я понял, что все безнадежно, процесс зашел слишком далеко.
Думаю, никто не помнит, как это роковое «да» возникло в наших палестинах (да-а?). А я отлично помню. Появилось оно после интервью с Бродским в 1991 году, едва ли не первого, показанного по нашему ТВ.
Интервью произвело удручающее впечатление. Он тянул по-английски звуки, называл себя в третьем лице "Джозеф", у него появилась совершенно английская манера говорить и строить фразу. С ленивой царственностью баловня судьбы он позволил себе такое неуклюжее: "это мне против шерсти", другими словами: "It`s against a hair for me". По-русски так вообще не говорят. Во всяком случае, от первого лица. Но особо запомнились и бросились в глаза эти полувопросительные-полуутвердительные "да" в конце каждой фразы - трафарет английского "yes" при тех же обстоятельствах (там, где у нас принято мычать "ну" или "м-м"). (К этому времени американские «носители языка» уже дали мне шанс познакомиться с подобной практикой.)
Пример царственного Иосифа был немедленно подхвачен журналистами, желавшими выглядеть более по-западному. Прием, освященный таким авторитетом, действовал без промахов и разоружающее: говорящий как бы призывал собеседника в свидетели правильности своих слов. При этом он не давал этому собеседнику ни подтвердить, ни опровергнуть утверждаемое, но, тем не менее, казалось, что говорящий страшно вежливый и политкорректный человек, далекий от желания навязывать свою мысль, заинтересованный в консенсусе и вообще добрый парень.
Естественно, ничего подобного на самом деле (другой паразит) говорящий не добивался. И не добивается по сей день. Все это элементарный способ внушения - своей мысли, будто бы одобряемой собеседником или слушателем. Впрочем, в настоящее время паразитское «да» из-за собственной затертости уже не несет никакого внушения.
Напротив, оно звучит совершенно нелепо: человек все время спрашивает у кого-то незримого «да-а?», будто сомневается в собственной мысли. А тогда зачем он ее высказывает? Либо говорящий задает этот вопрос самому себе, и тогда кажется, что он страдает раздвоением личности - и ему неплохо бы обратиться к психиатру, а не вещать тут нам по радио или с экрана. Но чаще всего человек просто нервничает и хочет поймать свою мысль - и тянет время: «Проходя по улице, да-а?, я увидел кошку…» «Да-а?», вероятно, представляется ему более бонтонным, чем «эээ».
И когда я слышу это лицемерное «да?» - мне хочется достать из кобуры и сунуть под нос, как фигу, свое «нет!», далекое от всякой политкорректности.