Прекрасная Капризница и Конек-Горбунёк. Русская сказка
(Предупреждаю: это типично шовинистско-мужская сказка, далекая от всеобщей объективности. И, как я люблю: пусть никто не уйдет не обиженным…)
Другому Горбуньку легко доверять, ему от тебя по большому счету ничего не надо. Ну, может, дрель попросит на пару дней. Капризница же может захотеть от Горбунька бог знает чего, например, чтобы она стала частью его судьбы. А это уже пахнет чем-то серьезным.
Поэтому надо вернуться к референтному мифу и основному сюжету.
Сперва Прекрасная Капризница вовсе и не капризна, наоборот: отзывчива, мила и на все согласна. Ведь сплошь и рядом бывает, что будущая Капризница является довеском или балластом в жизни будущего Конька-Горбунька. Так устроено природой, что Горбунёк ищет пути и идет по ним. Он может идти один, а может взять Капризницу в компанию. Именно она пристраивается к компаниям горбуньков, становится их эротическим фокусом, такой специей к скромному блюду. Да и куда же ей идти без сопровождающего, ведь все Капризницы страдают врожденным топографическим кретинизмом! В этих компаниях она узнает о модных словах и идеях, и прогрессивном образе жизни. Здесь она ищет Горбунька по норову.
Горбуньковское либидо ищет объект, а Капризница сигнализирует: вот он!
Ее роль меняется, когда она рожает детей. Тогда хвост начинает вилять собакой. В ее жизни появляется серьезность и солидность. Именно она становится первой, а Горбунёк - вторым. Всякий романтизм и авантюризм оставляют ее. Она становится "землей" и превыше всех красот горизонта и пододонной глубины идей ценит надежность, определенность и нежность в постели.
Теперь уже она диктует пути, точнее - диктует стоять на месте в достигнутой точке.
Тут уже ее стихия и воля! Тут обретает она свое настоящее предназначение - в колхозе имени Прекрасной Капризницы, в вечном детском саду заколдованного женского царства… посреди психической атаки спиногрызов, лая собак, ора телевизора, звона бьющейся посуды… Славный трогательный бедлам, милый для Капризницы, копающейся в нем, как в сору, играющей в него, как в шашки… Она руководит им громким ором, как прораб на стройке, устает, но ощущает полноту жизни. Ей невдомек, отчего это у Горбунька кислая рожа?
Ясно, что Капризнице нужна стиралка, чтобы меньше стирать, посудомойка, чтобы меньше мыть, куча кухонных прибамбасов, чтобы меньше готовить, автомобиль, чтобы меньше ходить и ездить на нем за покупками, дача, чтобы меньше… ну, в общем, чтобы вывозить туда летом детей… Потом все эти вещи ломаются, и Конек-Горбунёк бежит после работы за своей любимой отверткой…
- Вытри нос у малыша!
За картошкой с сумочкой…
Сколько корма у ежа?
Погуляй с Манюнечкой!..
- Ешь котлету, остолоп!
Кто порвал все фенечки?..
И не надо этот комп
Поливать из леечки!
Сто холер в одном боку!
Это же так весело!..
Отчего же Горбуньку
Хочется повеситься?
Сам завел и сам тащи,
Гуманист и паинька…
Из таких бы кирпичи
Делать - или валенки.
Но горбуньковское либидо, как мазохист, по-прежнему ищет объект, а Капризница все так же сигнализирует: вот он! Но, дорогой, за него я хочу эту небольшую луну с низенького неба.
Если бы только одну… Капризница поминает, что она должна быть не тем, что можно завоевать один раз и навсегда. И хорошо бы, чтобы Горбунёк завоевывал ее едва не каждый день: таскал луну, каштаны, цветы, строил мосты, переплывал реки, перелазил горы… зарабатывал деньги... А она время от времени будет осчастливливать его редкими милостями своих совершенств. Ей будет спокойно, а ему - не скучно.
Как царевна на горошине - она постоянно недовольна предлагаемыми матрацами. Капризница больна, слаба, она ничего не может, и весь мир хочет ее обидеть. Ее капризы - сигналы, что кто-то должен проявить свои лучшие качества и бежать все исправить, ибо так выражается любовь к ней. Любовь к ней - такой односторонний платеж. Как на рекламе ювелирного магазина: "Любишь? Докажи!" От нее доказательств не требуется, ибо по романтической парадигме она должна лишь принимать восторги поклонников, одаривая или не одаривая их своей благосклонностью.
Придуманное сексуальными пуританами правило, что "леди не двигаются", было воспринято самой Капризницей за догму. Двигаться вокруг нее должны горбуньки, как Солнце и другие планеты вкруг Земли. Иначе Капризница будет казаться нескромной, доступной, неценной и т.д. Да ведь и бабушки так или иначе учили: дать-то тебе по сути есть очень мало чего, поэтому надо создать впечатление невероятной ценности этой штуки. И вот, если и принесешь в подоле - то вместе со стреноженным Горбуньком, этот подол на себя взвалившим.
Поэтому цель каждой Капризницы - сделать отношения сложными на пустом месте. Горбунька надо постоянно провоцировать, дразнить, тем самым проверяя его покорность. Капризнице нравится, что такой сильный зверь служит ей. Это тест на преданность в стиле истории про Гризельду наоборот. Если же Горбунёк начинает огрызаться - это значит, что он противный и злой, еще плохо отдрессирован и совсем не любит свою хозяйку. То есть сам во всем виноват.
Или типичное явление, когда Капризница демонстрирует при других высокомерие или пренебрежение к своему Горбуньку, подкалывает его, высмеивает, давит в больные места, воспитывает плеткой… Словно хочет показать собравшимся, как он умеет прыгать в обруч. То есть показать его сообразительность и свое мастерство дрессировщика: я буду жечь ему пятки, а он будет петь! Ее будто тянет проявить коварство в отношении того, кто этого не ожидает. И тем самым доказать свою силу.
Это входит в набор бессознательной тактики Капризницы, естественно, крайне ошибочной. Происходящей, конечно, от чувства неполноценности.
Парадокс, но не исключено, что тем любвеобильнее Капризница будет наедине, как бы в компенсацию ущерба. Для нее это вроде детской игры, невинной, как смакование школьных сплетен про любимую подругу.
Демонстрирует ли подобное псевдопренебрежение Горбунёк? Ну, если демонстрирует, то и при людях и без них. Ему страшно показаться подкаблучником - вот он и старается.
Если других доводов в защиту собственной правоты у Капризницы нет, она прибегает к излюбленному приему: припоминает все вины и ошибки Горбунька до царя Гороха - а им нет числа. Ибо горбунькам свойственно ошибаться. Капризница же никогда не ошибается и ничего не забывает. И - не прощает. Зачем: чужие ошибки, раздутые и правильно приготовленные - ее аргумент и оправдание.
Ну, а если результатом, сверх ожидания, было не покаяние, а ответный наезд - можно удариться в слезы. Это убийственный довод: слез Капризницы Гарбунёк не переносит, как Бастинда воды.
Конек-Горбунёк должен реагировать так, чтобы Капризница могла судить, сколько она для него значит? Она уже имела случай убедиться? Не важно. Чувства проходят, и Капризница хочет, чтобы Горбунёк вновь и вновь подтверждал, что они не прошли. Только в этой эмоциональной оранжерее готова она жить. Если оранжерея создана - почти ничто вне ее не имеет значения. Того же она ждет и от Горбунька.
Но это невозможно. В Горбуньке заложена жизненная экспансия, как у Римской империи, всякие ограничения ему противны, все застывшие ситуации скучны. Капризница изумлена: у тебя же есть я, зачем тебе футбол, концерт King Crimson, пиво с друзьями?..
Конечно, можно возразить: а зачем тебе шопинг и часовые чесанья языком с подружками по телефону? Предполагаемый ответ: так я утешаюсь от чувства, что ты меня мало любишь… Капризница как бы заявляет, что ее идеальность прямо пропорциональна совершенству и размеру любви Горбунька. А так как оценивает этот размер она же… Тут отношения и становятся сложными…
Как ребенок воспринимает все, что делают для него взрослые, за само собой разумеющееся, так и Капризница воспринимает все, что делает для нее Горбунёк, как нечто вполне естественное. Она же такая хорошая! И она, как дорогая машина, может функционировать только в суперусловиях.
Была бы она смиреннее, а Горбунёк - безнадежный алкоголик - она с гораздо большей благодарностью относилась к жизни.
Капризница свыкается, что все вокруг нее устраивается маленькими волшебными горбуньками ради ее прекрасных глаз. После трудовых подвигов отмуштрованные Коньки-Горбуньки еще должны показать такт взаимоотношений, похвалить и приласкать очень уставшую Капризницу, почувствовать ее настроение, устроить веселое воркование в гнезде. И никаких футболов и King Crimson'ов!
В конце концов, Горбуньку начинает казаться, что он может быть счастливым - только если рядом нет никаких Капризниц! Капризница похищает всякую духовную тишину. Надо или любить ее, или заботиться о ней, или стараться ей понравиться. Хорошо, если она совершенно безразлична. Но тогда она слишком звонка и передает на другой волне.
Капризница не подозревает, что однажды надорвавший спину Конек-Горбунёк может сказать ей: энаф!
Впрочем, Прекрасная Капризница ничуть не расстроится, она же уверена, что тут же найдет новых волшебных коньков, счастливых переехать в ее колхоз или перевезти его к себе. Их же много, а она - одна…
Брось в меня камень тот, кто решил, что я описал все варианты взаимоотношений. Существуют крайне капризные Горбуньки, нытики и депрессанты, которым все не так, все их раздражает: Капризницы, их отсутствие, все варианты бытия и все трудности жизни. Если, как чаще всего и бывает, они в довершение всего не испытывают никакой склонности к фехтованию отверткой и прочим рабочим инструментом, - то положение доверившейся им Капризницы не назовешь завидным.
Поэтому в подмогу им и самим себе изобретаются вполне героические Капризницы, которые и капризят редко, и вкалывают, как горбуньки, и едва не одни тащат семью. И Капризницу я изобразил несколько односторонне, так сказать, окарикатурил. И Горбунёк может показаться слишком идеальным, не существующим в природе («Где вы видели таких Горбуньков?! Скорее дайте телефон!..») Но если я выдумал проблему и оболгал героев поста - укажите мне на это, а не линчуйте сразу. Все знают, что я очень люблю девочек, у меня комплексы из-за них. Оттого и подобные мысли.