Как Дима Долматов был редактором журнала
Взгляд протыкает предмет - оболочка уходит.
Транслирует памяти образ система ресниц
Дмитрий Долматов.
Дима Долматов - русский поэт, погибший в 1991 году.
В начале далекого-далекого 1988 года в пермском университете собрались люди, которые любили театр. Театр-студия "Отражение", основанная в 1984 году Дмитрием Заболотских, ставила под руководством Вадима Осипенкова спектакль по пьесе Федерико Гарсиа Лорки "Когда пройдет пять лет". Пьеса необычная, поэтическая и сюрреалистическая, яркая, трогательная, философская и трагичная. Играть в такой пьесе могли только люди, искренне любившие поэзию. И почти все эти люди сами писали стихи. Стихи чаще всего юношеские, наивные, но искренние и щемящие, как и все в юности.
А самые яркие стихи писал совсем молоденький мальчик, семнадцатилетний первокурсник Дима Долматов. Стихи в основном были абсурдистские, немного напоминающие Хармса, но с особенным, присущим Диме соединением абсурдного и лирического.
Мы жили на окраине Перми
(сильна была жилищная проблема)
в часах - их взяли, как в Гарлеме,
мы с боем и с кукушкой над дверьми.
И вот кто-то предложил издать журнал из наших произведений. Название для журнала выдумал я - "Дебаркадер". Плавучая пристань, к которой каждый может пришвартоваться, если хочет, таков был смысл названия. Для Перми - города на великой реке Каме - это название особенно подходило. Вроде бы всем это название понравилось, включая нашего главного авторитета - режиссера Вадика Осипенкова, который сам стихи помещать в журнале не стал, но очень приветствовал идею создать свой журнал и радовался этому шумно и весело как ребенок.
Редакторами журнала стали мы втроем: Дима Долматов, Лена Филимоновых и я. Лена, как самый опытный филолог из нас (она училась на третьем курсе филфака, Дима на первом, а я вообще не филолог) была главным литературным редактором, а по совместительству корректором - у нее абсолютная грамотность - редкое качество, как абсолютный слух. Дима был творческим редактором. Он оценивал "тексты", как он их называл. Дима никогда не называл стихи стихами - только текстами, он приходил ко мне домой поздно вечером, когда я уже собирался заснуть, и пробуждал заново мою творческую активность всегда одними и теми же словами: "Вот я принес новые тексты". Говорил он всегда тихо и мне поначалу приходилось переспрашивать. А сам я исполнял функции организатора процесса - собирал "тексты". Организатор из меня никудышный, и, наверно именно это объясняет тот факт, что журнал никогда не вышел.
Почти все "отраженцы" притащили свои стихи или рассказы. Даже отец-основатель "Отражения" Дима Заболотских прислал свой рассказ. Андрей Гарсиа - ярчайший представитель пермского музыкального андеграунда принес свои стихи. И Лена Филимоновых, и Лена Погибалкина, и сам я тоже внесли свою лепту. Всех я уже и не упомню.
Но самые интересные стихи, и не только свои, принес именно Дима. Он с детства был вхож в пермскую поэтическую среду и был знаком с такими ярчайшими поэтами пермского авангарда, как Виталий Кальпиди, Владислав Дрожащих и юный тогда Сергей Стаканов (Стаканов - это, конечно, псевдоним). Я был поражен качеству и силой стихов этих поэтов. Именно их "тексты" должны были составить ядро журнала! Особенно я восторгался стихами Виталия Кальпиди, сейчас уже признанному российскому поэту, раскрученному еще в 90-е годы в "толстых" журналах. С этими поэтами я не был знаком лично, кроме Сергея Стаканова, и они представлялись мне далекими классиками, а Дима рассказывал о них, как о близких знакомых, и это было очень интересно.
Пристально Дима изучал каждый "текст" , годится ли он для нашего высокохудожественного журнала. И никогда ничего не "выбраковывал". Я с ним соглашался: материалов катастрофически не хватало. Но потихоньку набралась довольно большая кипа страниц, искренних и очень страстных.
Интересно, что я, несмотря на то, что на шесть лет старше Димы (для того возраста - целая вечность), стеснялся его. Он представлялся мне уже тогда поэтом истинным, из книжек, а сам себе я казался графоманом. Завораживал и его тихий голос, и стихи, и знакомство с маститыми поэтами!
Наш журнал никогда не вышел в свет, но осталось светлое воспоминание юности и "тексты", которые до сих пор хранятся в тайнике у Лены Филимоновых.
Транслирует памяти образ система ресниц
Дмитрий Долматов.
Дима Долматов - русский поэт, погибший в 1991 году.
В начале далекого-далекого 1988 года в пермском университете собрались люди, которые любили театр. Театр-студия "Отражение", основанная в 1984 году Дмитрием Заболотских, ставила под руководством Вадима Осипенкова спектакль по пьесе Федерико Гарсиа Лорки "Когда пройдет пять лет". Пьеса необычная, поэтическая и сюрреалистическая, яркая, трогательная, философская и трагичная. Играть в такой пьесе могли только люди, искренне любившие поэзию. И почти все эти люди сами писали стихи. Стихи чаще всего юношеские, наивные, но искренние и щемящие, как и все в юности.
А самые яркие стихи писал совсем молоденький мальчик, семнадцатилетний первокурсник Дима Долматов. Стихи в основном были абсурдистские, немного напоминающие Хармса, но с особенным, присущим Диме соединением абсурдного и лирического.
Мы жили на окраине Перми
(сильна была жилищная проблема)
в часах - их взяли, как в Гарлеме,
мы с боем и с кукушкой над дверьми.
И вот кто-то предложил издать журнал из наших произведений. Название для журнала выдумал я - "Дебаркадер". Плавучая пристань, к которой каждый может пришвартоваться, если хочет, таков был смысл названия. Для Перми - города на великой реке Каме - это название особенно подходило. Вроде бы всем это название понравилось, включая нашего главного авторитета - режиссера Вадика Осипенкова, который сам стихи помещать в журнале не стал, но очень приветствовал идею создать свой журнал и радовался этому шумно и весело как ребенок.
Редакторами журнала стали мы втроем: Дима Долматов, Лена Филимоновых и я. Лена, как самый опытный филолог из нас (она училась на третьем курсе филфака, Дима на первом, а я вообще не филолог) была главным литературным редактором, а по совместительству корректором - у нее абсолютная грамотность - редкое качество, как абсолютный слух. Дима был творческим редактором. Он оценивал "тексты", как он их называл. Дима никогда не называл стихи стихами - только текстами, он приходил ко мне домой поздно вечером, когда я уже собирался заснуть, и пробуждал заново мою творческую активность всегда одними и теми же словами: "Вот я принес новые тексты". Говорил он всегда тихо и мне поначалу приходилось переспрашивать. А сам я исполнял функции организатора процесса - собирал "тексты". Организатор из меня никудышный, и, наверно именно это объясняет тот факт, что журнал никогда не вышел.
Почти все "отраженцы" притащили свои стихи или рассказы. Даже отец-основатель "Отражения" Дима Заболотских прислал свой рассказ. Андрей Гарсиа - ярчайший представитель пермского музыкального андеграунда принес свои стихи. И Лена Филимоновых, и Лена Погибалкина, и сам я тоже внесли свою лепту. Всех я уже и не упомню.
Но самые интересные стихи, и не только свои, принес именно Дима. Он с детства был вхож в пермскую поэтическую среду и был знаком с такими ярчайшими поэтами пермского авангарда, как Виталий Кальпиди, Владислав Дрожащих и юный тогда Сергей Стаканов (Стаканов - это, конечно, псевдоним). Я был поражен качеству и силой стихов этих поэтов. Именно их "тексты" должны были составить ядро журнала! Особенно я восторгался стихами Виталия Кальпиди, сейчас уже признанному российскому поэту, раскрученному еще в 90-е годы в "толстых" журналах. С этими поэтами я не был знаком лично, кроме Сергея Стаканова, и они представлялись мне далекими классиками, а Дима рассказывал о них, как о близких знакомых, и это было очень интересно.
Пристально Дима изучал каждый "текст" , годится ли он для нашего высокохудожественного журнала. И никогда ничего не "выбраковывал". Я с ним соглашался: материалов катастрофически не хватало. Но потихоньку набралась довольно большая кипа страниц, искренних и очень страстных.
Интересно, что я, несмотря на то, что на шесть лет старше Димы (для того возраста - целая вечность), стеснялся его. Он представлялся мне уже тогда поэтом истинным, из книжек, а сам себе я казался графоманом. Завораживал и его тихий голос, и стихи, и знакомство с маститыми поэтами!
Наш журнал никогда не вышел в свет, но осталось светлое воспоминание юности и "тексты", которые до сих пор хранятся в тайнике у Лены Филимоновых.