Германия эпохи Берлинского кризиса глазами советского солдата (1961-64). Часть 2
Вторая часть воспоминаний Владимира Павловича Сигачева о службе в ГСВГ во время Берлинского кризиса. В первой части он рассказывал о переброске эшелонами из Забайкалья в Германию и о начале службы, наполненном трудностями освоения. Здесь же он уже - опытный боец, сдавший на немецкие права и затем через год выучившийся на II класс, что дало возможность ему ездить по Восточной Германии и попадать даже в Берлин, который был по пропускам для советских военных водителей.
Гарнизон Вернойхен, 1963. Земляки-забайкальцы: Юрий Москалёв и Владимир Сигачев.
(продолжение интервью)
В. П.: Весной 1962 года, после трёх месяцев в бомбардировочном полку, я учился на военного водителя с правами по Германии. Это была большая, даже увеличенная сверх штата учебная рота - 220 человек.
Командир роты был бывший фронтовик. Фамилию его не помню - время много прошло. Зрительно помню, но фамилию уже нет. И офицеры были в основном, которые повыше состав, почти все бывшие фронтовики. А командир нашего взвода был старший лейтенант Бойцов. Он на фронте не был, но уже прошёл определённую школу в 1950-е. И вот там нас 4 месяца как отдрючили, и мы сдали на немецкие права. Нас возили на автобаны, ознакомиться с дорогой и с развязками. Вывозили сначала, показывали - а потом уже вождение практическое, вождение по городам с инструктором. Маршруты устанавливали разные по городу Бранденбургу. А потом сдавали экзамены. Подполковник принимал экзамены. Вождение сначала было теоретическое, потом практическое. Я помню, что был затык - один не сдал, второй не сдал. Тревожно стало. Потом я сел за руль. Я р-р-раз, поехал шустро, уверенно, и потом старлей наш про меня говорит - вот так надо ездить!
С.: Это он про вас, да? Вас так выделил?
В. П.: Да, пятёрку поставили. Самое главное, что не надо там теряться, надо вовремя перёкресток освободить, знать правила перекрёстка. Это был город Бранденбург, он промышленный город, рядом металлургический завод. Много разного транспорта.
С.: Ну да, там порядка 100 тысяч населения, а тогда, может, поменьше было.
В. П.: Ага. И такой нам там чих-пых давали, в школе водителей - что я уже был готов лучше бомбу вешать, чем в автошколе этой, потому что прикурить дали там по полному наряду.
С.: То есть дрючили вас?
В. П.: Дрючили по полной программе. Но что сказать с хорошей стороны - что положено по уставу для солдата - всё там выдавали как положено. И паёк был тебе нормальный, и одежда, и смена белья, и баня, и помывка, и прочее. От тебя брали всё что возможно, по учению - и ты должен был отдать, прилежанием. И такого в школе водителей не было, чтобы там кусок кто-то у кого украл или что-то недодал.
С.: А кормили там хорошо, в этой автошколе?
В. П.: Средне кормили в этой автошколе, но не плохо. Паёк был нормальный. До тех пор, пока Хрущёва не сняли. Когда Хрущёва сняли - допустим, раньше два куска хлеба давали, а потом стали полтора давать.
С.: Получается, урезали?
В. П.: Урезали паёк, когда Хрущёв был, потому что хлеба не хватало. Или вместо хлеба давали сухари.
С.: А каши, мясо?
В. П.: Каша, естественно, каждый день.
С.: Гречка, перловка?
В. П.: Ну,в основном перловка, гречка - это было за счастье, раз в неделю.
С.: Гречка круче!
В. П.: Да, это было за счастье. И макароны тоже редко давали, это тоже было за радость. В основном это овсянка, и вторая - пшённая.
С.: Ну, а мясо, рыбу?
В. П.: Селёдку давали регулярно. Картошку такую жиденькую давали. Картошку готовили там у немцев, и остальное тоже.
С.: А на чём спали?
В. П.: Матрасы у нас были в казармах, сеном набитые, никаких там матрасов не было других. Мы выезжали в поле, такие станки были - берёшь матрас и набиваешь соломой. Получается соломенный матрас, и также подушку - и заправляли в кровати, всё было по линии, всё чётко. И ты уже ляжешь рядом, ну, она как кирпич получается, понимаешь? Дрючили за день нас так, что когда команда «Отбой» - уже через 10 минут все спали. А дисциплина была в части строгая. Там же мы проходили обучение уже на боевые машины, на топливозаправщики АПЭ - это авиационная передвижная электростанция. Она питание даёт на бомберы.
С.: Ну, наверное, и компрессоры были передвижные?
В. П.: Тоже были, да.
С.: То есть у вас была специализированная авиационная техника.
В. П.: Да, техническая учёба на спецтехнику. В общем, строго всё было. А по окончании автошколы выдали права, действительные уже на Германию, и отправили опять в свою часть служить.
С.: 4 месяца учились в общем?
В. П.: Это уже в 1962-м году, весна и начало лета. В мае права выдали. И я приехал опять в свой полк. А его из Финова перебазировали в Темплин, там шёл ремонт аэродрома. В Темплин мы как только приехали - сразу в наряд. И снова бомбы вешать. Но тут приезжают «покупатели» - и нас из полка забирают; всех, кто с немецкими правами. И я попадаю служить в штаб дивизии бомбардировочной авиации, куда входили три братских полка - гарнизоны Вернойхен, Брандт и Финов. Штаб дивизии находился в Вернойхене, полевая почта 25510. Вот там начинается следующий этап моей службы. Командир дивизии был генерал Сизов Василий. Отчество уже запамятовал. Я попадаю на транспортную машину.
2. Гарнизон Вернойхен, 1963. Олень стоял напротив штаба дивизии, раньше это был у немцев аэродром летчиков-асов. Говорили, что оленя этого подарил германским авиаторам сам Геринг. На фото - мои друзья. Слева направо: Коля Шестаков из Бурятии, посредине Коля Болданов из Читинской области, и с краю я. (В.П. Сигачев)
С.: А что за машина?
В. П.: Машина ГАЗ-51, но она старенькая была, конечно. На ней возил оборудование, снаряжение на полигон Виттшток. Этот Виттшток - это был полигон на севере Германии, куда наши самолёты летали и проводили бомбометание. Там была наша команда и солдаты. Их надо было снабжать - обмундирование, техническая часть, вещевое довольствие и прочее. И поскольку у меня грузовая машина была, мне приходилось - как водителю при штабе дивизии - часто возить и отпускников, офицеров. Я сколько перевозил этого имущества из Вернойхена во Франкфурт-на-Одере, который на границе. Там недалеко - где-то 105 километров было. Вот офицеры грузятся, а когда они в отпуск в Союз едут - везут домой или к родителям пианино, аккордеоны, ковры, мебель. Загружают ко мне, и я всё это их имущество везу.
С.: Фарфоровые сервизы, наверное, везут.
В. П.: Да, и сервизы конечно, саксонские. Мне там ещё запомнилось, что мы когда пианино грузим, все с солдатами кое-как корячимся. А немцы разгружали, у них уже приспособления разные были, с электромоторами и без. Раз подходит, чик-брык, один немец берёт пианино и везёт туда. Сейчас это называется малая механизация. Перевозил офицеров много разных на границу, ой-ой-ой…
А ещё ездил часто в штаб 24-й воздушной армии в Вюнсдорф. Там три городка было в этом Вюнсдорфе. Первый городок - авиационный, второй - артиллеристы и связисты, и третий - танкисты. Там большое скопление наших войск базировалось, и машин много. Встречались с такими же военными водителями на стоянке. Вот заедешь, встанешь на стоянке - и сразу земляков находишь, интересно было. Ещё что хочу сказать - дороги там, конечно, были классные. Таких дорог в России мы и не видели и не слышали. Тем более в Сибири. И уже в то время там были машины оборудованы сигнализацией! Соответственно, в Союзе такого ещё и не было, массово.
С.: Ну понятно, Советский Союз, это, можно сказать, начало 1960-х, какая сигнализация? Ну а радиоприемники в этих машинах были?
В. П.: Нет, не припомню, чтобы были.
Врезка.
Про гарнизон Вернойхен в Сети есть много и других воспоминаний, это был крупный центр советского военного присутствия.
------------------
а) ГСВГ, Вернойхен. Геннадий Обрезков - воспоминания сына офицера ГСВГ
б) Вернойхен образца середины пятидесятых годов. Федоров Александр Георгиевич
в) Аэродром Вернойхен, ГСВГ. Германия, 2021 год (видео)
г) Аэродром Вернойхен сегодня. Пост в ЖЖ
------------------
С.: Значит, получается, что сначала автошкола, потом развозка, а потом?
В. П.: А потом я учился на водителя 2-го класса.
С.: Это уже выше квалификация?
В. П.: Выше, конечно. Сдал я на водителя 2-го класса. И был у меня один товарищ в Доме Офицеров, знакомец. При Доме Офицеров были солдаты: 2 киномеханика, 2 водителя, фотокорреспонденты, художники, оформители. В общем, целая группа солдат служила там. И вот одного парня сняли за что-то, так что я попал туда - возить начальника Дома офицеров. Майор Казарин. Стал ездить на ГАЗ-69. Вот я сфотографировался потом с ним в Берлине.
И вот уже когда офицеров я возил, в первый раз попал в Берлин: вместе с ним - он приехал встречать родственника. Родственник у него был серьёзный: 1-й секретарь Ярославского обкома партии, брат его жены. А там порядок был строгий: просто так в Берлин не проехать, надо было пропуска брать. Но когда особист (начальник особого отдела дивизии - ССГ) в кабину садился за старшего, то у него постоянный пропуск был - и спокойно проезжаешь. Встречали там его родственника, в пригороде Берлина - Мюхлиц. Видимо, место курортное, что ли. Так что когда я стал возить начальника Дома офицеров, служба была уже в каком-то смысле блатная, не то что в начале.
3. фото Казарина будет позже, когда найдём
Права водителя 2-го класса В.П. Сигачева (1963).
С.: Получается, что вы по Берлину колесили на машине?
В. П.: Поколесил знатно, да, по Берлину. Но ездили туда не просто так - там от водителя требовалась форма одежды парадная. То есть едешь в кителе, застегнутый до шеи, по всей форме, а он ведь «жестяный».
С.: С жёстким подворотничком?
В. П.: Именно. Жёсткий подворотничок, с фуражкой. В летнее время было жарко и утомительно. Мы же не в полевой форме ездили, а в суконной, плотной. А потом, в летний сезон, в 1963 году, поехали мы с гарнизона: два автобуса и несколько легковых машин. В том числе и я, на легковой машине, вез моего шефа. Приезжал, значит, тогда Хрущёв на 70-летие Вальтера Ульбрихта.
И мы встали на стоянке на площади Фридрих-Вильгельм-Плац. Это самое кольцо там, центр. Народу - тьма! Самолёт пролетел, низко - ИЛ-18, затем эскорт истребителей прошёл, насколько помню. Но мы не должны были уходить от своих авто. Офицеры ушли, нас оставили возле машин. А рядом с нами стояли американские военные, из Западной зоны. Они на нас смотрят, мы на них смотрим. Нам офицеры оставили Беломор, чтобы мы курили. Вот мы Беломор и курим, дымим. Посмотрели друг на друга, но с американцами так не и сблизились, не поговорили. Они потом ушли.
А потом мы тоже пошли на площадь, народу было ужас сколько! И все кричали «Вальтер! Хрущёв! Ульбрихт!» Мы рискнули подойти поближе, там недалеко было. Мороз по коже идёт, когда мотоциклисты проехали, и потом в открытой машине Хрущёв с Ульбрихтом, машет всем ладошкой. Потом этот…Министр обороны был в то время…
С.: Малиновский?
В. П.: Нет, был уже Якубовский.
С.: Так это, наверное, командующий группы войск в Германии?
В. П.: Ой, точно. Главком ГСВГ он был. А министр обороны был, по-моему, Гречко в то время. Что-то я запамятовал. Или Малиновский?
С.: Нет, Малиновский. Гречко был его первый зам.
В. П.: Да, вспомнил. Малиновский это был, во второй машине за Хрущёвым. А Гречко я потом тоже видел, он к нам в гарнизон приезжал. И главное, что я ещё хочу отметить, что это всё прошло образцово, та встреча. Ульбрихт читал речь с ратуши городской - с балкона почему-то, хотя там не балкон, а такой небольшой выступ в стене. Была погода жаркая до невозможности. И в процессе всего этого вдруг поднялся шквал. Небо внезапно затянуло, враз темно стало. Ветер задул страшенный. А я уже к машине своей пришёл, ГАЗ-69. Окна были открыты, и у меня фуражку снесло. Еле поймал на асфальте. Вёз я тогда несколько человек: мой командир, потом старший пропагандист дивизии, и их жёны. И после этого мы поехали к Бранденбургским воротам, начальник дал команду. Показать гостям то место и вид на Западный Берлин. До Бранденбургских ворот машины не доезжали, там за 100 метров было ограждение. Потом только пешком до демаркационной линии. Так вот я впервые и увидел Рейхстаг - он справа был виден там, уже за границей нашей советской зоны.
4. "Известия" за 29 июня 1963 с визитом Хрущёва в ГДР
С.: На территории западной зоны?
В. П.: Ага. В Западном Берлине. Видно было с той стороны людей, а мы с этой стороны стоим. Напротив друг друга, метров 50 между нами. А потом начальники поехали в этот оперный театр, или драмтеатр. Они пошли туда на спектакль, или оперу, а нас водителей оставили ждать возле Шпрее на стоянке. И опять мы там с американцами встретились. На стоянке были и наши ребята, на «Победах». «Побед» тогда в Берлине много было. И вот мы из любопытства подходили, осматривали вместе с ними внимательно американские машины. Класс исполнения техники, конечно, у них совсем другой был.
С.: Это были военные американцы?
В. П.: Да, армейцы, из американской зоны. Зона их там недалеко была, граничила рядом с английской.
С.: То есть они тоже приезжали?
В. П.: Приезжали специально на встречу Хрущёва и Ульбрихта, у них пропуска были на пересечение зон. А потом мы поехали в Трептов-парк, на востоке Берлина. Фотографии из Трептов-парка у меня тоже есть. Где арка от входа; потом аллея, памятник Скорбящей Матери, и плакучие берёзки - российские и белорусские. И самый центральный - памятник Воину-освободителю. И два знамени, где бойцы - под каждым знаменем похоронено, по-моему, по двенадцать с половиной тысяч наших военнослужащих.
С.: И там везде написаны изречения Сталина, на этих композициях. Потому что Хрущёв туда не мог дотянуться со своей десталинизацией.
В. П.: Нет, Хрущёв там уже нигде не фигурировал. Только цитаты Сталина.
5. Владимир Сигачев в Трептов-парке, Берлин, 1963 г.
Фото Сергея Сигачева из Трептов-Парка, март 2007 г.
6. Входная арка
7. Два знамени и склоненные солдаты.
8. Главный памятник Воину-Освободителю.
9. Цитаты И.В. Сталина на пилонах.
Продолжение следует
Гарнизон Вернойхен, 1963. Земляки-забайкальцы: Юрий Москалёв и Владимир Сигачев.
(продолжение интервью)
В. П.: Весной 1962 года, после трёх месяцев в бомбардировочном полку, я учился на военного водителя с правами по Германии. Это была большая, даже увеличенная сверх штата учебная рота - 220 человек.
Командир роты был бывший фронтовик. Фамилию его не помню - время много прошло. Зрительно помню, но фамилию уже нет. И офицеры были в основном, которые повыше состав, почти все бывшие фронтовики. А командир нашего взвода был старший лейтенант Бойцов. Он на фронте не был, но уже прошёл определённую школу в 1950-е. И вот там нас 4 месяца как отдрючили, и мы сдали на немецкие права. Нас возили на автобаны, ознакомиться с дорогой и с развязками. Вывозили сначала, показывали - а потом уже вождение практическое, вождение по городам с инструктором. Маршруты устанавливали разные по городу Бранденбургу. А потом сдавали экзамены. Подполковник принимал экзамены. Вождение сначала было теоретическое, потом практическое. Я помню, что был затык - один не сдал, второй не сдал. Тревожно стало. Потом я сел за руль. Я р-р-раз, поехал шустро, уверенно, и потом старлей наш про меня говорит - вот так надо ездить!
С.: Это он про вас, да? Вас так выделил?
В. П.: Да, пятёрку поставили. Самое главное, что не надо там теряться, надо вовремя перёкресток освободить, знать правила перекрёстка. Это был город Бранденбург, он промышленный город, рядом металлургический завод. Много разного транспорта.
С.: Ну да, там порядка 100 тысяч населения, а тогда, может, поменьше было.
В. П.: Ага. И такой нам там чих-пых давали, в школе водителей - что я уже был готов лучше бомбу вешать, чем в автошколе этой, потому что прикурить дали там по полному наряду.
С.: То есть дрючили вас?
В. П.: Дрючили по полной программе. Но что сказать с хорошей стороны - что положено по уставу для солдата - всё там выдавали как положено. И паёк был тебе нормальный, и одежда, и смена белья, и баня, и помывка, и прочее. От тебя брали всё что возможно, по учению - и ты должен был отдать, прилежанием. И такого в школе водителей не было, чтобы там кусок кто-то у кого украл или что-то недодал.
С.: А кормили там хорошо, в этой автошколе?
В. П.: Средне кормили в этой автошколе, но не плохо. Паёк был нормальный. До тех пор, пока Хрущёва не сняли. Когда Хрущёва сняли - допустим, раньше два куска хлеба давали, а потом стали полтора давать.
С.: Получается, урезали?
В. П.: Урезали паёк, когда Хрущёв был, потому что хлеба не хватало. Или вместо хлеба давали сухари.
С.: А каши, мясо?
В. П.: Каша, естественно, каждый день.
С.: Гречка, перловка?
В. П.: Ну,в основном перловка, гречка - это было за счастье, раз в неделю.
С.: Гречка круче!
В. П.: Да, это было за счастье. И макароны тоже редко давали, это тоже было за радость. В основном это овсянка, и вторая - пшённая.
С.: Ну, а мясо, рыбу?
В. П.: Селёдку давали регулярно. Картошку такую жиденькую давали. Картошку готовили там у немцев, и остальное тоже.
С.: А на чём спали?
В. П.: Матрасы у нас были в казармах, сеном набитые, никаких там матрасов не было других. Мы выезжали в поле, такие станки были - берёшь матрас и набиваешь соломой. Получается соломенный матрас, и также подушку - и заправляли в кровати, всё было по линии, всё чётко. И ты уже ляжешь рядом, ну, она как кирпич получается, понимаешь? Дрючили за день нас так, что когда команда «Отбой» - уже через 10 минут все спали. А дисциплина была в части строгая. Там же мы проходили обучение уже на боевые машины, на топливозаправщики АПЭ - это авиационная передвижная электростанция. Она питание даёт на бомберы.
С.: Ну, наверное, и компрессоры были передвижные?
В. П.: Тоже были, да.
С.: То есть у вас была специализированная авиационная техника.
В. П.: Да, техническая учёба на спецтехнику. В общем, строго всё было. А по окончании автошколы выдали права, действительные уже на Германию, и отправили опять в свою часть служить.
С.: 4 месяца учились в общем?
В. П.: Это уже в 1962-м году, весна и начало лета. В мае права выдали. И я приехал опять в свой полк. А его из Финова перебазировали в Темплин, там шёл ремонт аэродрома. В Темплин мы как только приехали - сразу в наряд. И снова бомбы вешать. Но тут приезжают «покупатели» - и нас из полка забирают; всех, кто с немецкими правами. И я попадаю служить в штаб дивизии бомбардировочной авиации, куда входили три братских полка - гарнизоны Вернойхен, Брандт и Финов. Штаб дивизии находился в Вернойхене, полевая почта 25510. Вот там начинается следующий этап моей службы. Командир дивизии был генерал Сизов Василий. Отчество уже запамятовал. Я попадаю на транспортную машину.
2. Гарнизон Вернойхен, 1963. Олень стоял напротив штаба дивизии, раньше это был у немцев аэродром летчиков-асов. Говорили, что оленя этого подарил германским авиаторам сам Геринг. На фото - мои друзья. Слева направо: Коля Шестаков из Бурятии, посредине Коля Болданов из Читинской области, и с краю я. (В.П. Сигачев)
С.: А что за машина?
В. П.: Машина ГАЗ-51, но она старенькая была, конечно. На ней возил оборудование, снаряжение на полигон Виттшток. Этот Виттшток - это был полигон на севере Германии, куда наши самолёты летали и проводили бомбометание. Там была наша команда и солдаты. Их надо было снабжать - обмундирование, техническая часть, вещевое довольствие и прочее. И поскольку у меня грузовая машина была, мне приходилось - как водителю при штабе дивизии - часто возить и отпускников, офицеров. Я сколько перевозил этого имущества из Вернойхена во Франкфурт-на-Одере, который на границе. Там недалеко - где-то 105 километров было. Вот офицеры грузятся, а когда они в отпуск в Союз едут - везут домой или к родителям пианино, аккордеоны, ковры, мебель. Загружают ко мне, и я всё это их имущество везу.
С.: Фарфоровые сервизы, наверное, везут.
В. П.: Да, и сервизы конечно, саксонские. Мне там ещё запомнилось, что мы когда пианино грузим, все с солдатами кое-как корячимся. А немцы разгружали, у них уже приспособления разные были, с электромоторами и без. Раз подходит, чик-брык, один немец берёт пианино и везёт туда. Сейчас это называется малая механизация. Перевозил офицеров много разных на границу, ой-ой-ой…
А ещё ездил часто в штаб 24-й воздушной армии в Вюнсдорф. Там три городка было в этом Вюнсдорфе. Первый городок - авиационный, второй - артиллеристы и связисты, и третий - танкисты. Там большое скопление наших войск базировалось, и машин много. Встречались с такими же военными водителями на стоянке. Вот заедешь, встанешь на стоянке - и сразу земляков находишь, интересно было. Ещё что хочу сказать - дороги там, конечно, были классные. Таких дорог в России мы и не видели и не слышали. Тем более в Сибири. И уже в то время там были машины оборудованы сигнализацией! Соответственно, в Союзе такого ещё и не было, массово.
С.: Ну понятно, Советский Союз, это, можно сказать, начало 1960-х, какая сигнализация? Ну а радиоприемники в этих машинах были?
В. П.: Нет, не припомню, чтобы были.
Врезка.
Про гарнизон Вернойхен в Сети есть много и других воспоминаний, это был крупный центр советского военного присутствия.
------------------
а) ГСВГ, Вернойхен. Геннадий Обрезков - воспоминания сына офицера ГСВГ
б) Вернойхен образца середины пятидесятых годов. Федоров Александр Георгиевич
в) Аэродром Вернойхен, ГСВГ. Германия, 2021 год (видео)
г) Аэродром Вернойхен сегодня. Пост в ЖЖ
------------------
С.: Значит, получается, что сначала автошкола, потом развозка, а потом?
В. П.: А потом я учился на водителя 2-го класса.
С.: Это уже выше квалификация?
В. П.: Выше, конечно. Сдал я на водителя 2-го класса. И был у меня один товарищ в Доме Офицеров, знакомец. При Доме Офицеров были солдаты: 2 киномеханика, 2 водителя, фотокорреспонденты, художники, оформители. В общем, целая группа солдат служила там. И вот одного парня сняли за что-то, так что я попал туда - возить начальника Дома офицеров. Майор Казарин. Стал ездить на ГАЗ-69. Вот я сфотографировался потом с ним в Берлине.
И вот уже когда офицеров я возил, в первый раз попал в Берлин: вместе с ним - он приехал встречать родственника. Родственник у него был серьёзный: 1-й секретарь Ярославского обкома партии, брат его жены. А там порядок был строгий: просто так в Берлин не проехать, надо было пропуска брать. Но когда особист (начальник особого отдела дивизии - ССГ) в кабину садился за старшего, то у него постоянный пропуск был - и спокойно проезжаешь. Встречали там его родственника, в пригороде Берлина - Мюхлиц. Видимо, место курортное, что ли. Так что когда я стал возить начальника Дома офицеров, служба была уже в каком-то смысле блатная, не то что в начале.
3. фото Казарина будет позже, когда найдём
Права водителя 2-го класса В.П. Сигачева (1963).
С.: Получается, что вы по Берлину колесили на машине?
В. П.: Поколесил знатно, да, по Берлину. Но ездили туда не просто так - там от водителя требовалась форма одежды парадная. То есть едешь в кителе, застегнутый до шеи, по всей форме, а он ведь «жестяный».
С.: С жёстким подворотничком?
В. П.: Именно. Жёсткий подворотничок, с фуражкой. В летнее время было жарко и утомительно. Мы же не в полевой форме ездили, а в суконной, плотной. А потом, в летний сезон, в 1963 году, поехали мы с гарнизона: два автобуса и несколько легковых машин. В том числе и я, на легковой машине, вез моего шефа. Приезжал, значит, тогда Хрущёв на 70-летие Вальтера Ульбрихта.
И мы встали на стоянке на площади Фридрих-Вильгельм-Плац. Это самое кольцо там, центр. Народу - тьма! Самолёт пролетел, низко - ИЛ-18, затем эскорт истребителей прошёл, насколько помню. Но мы не должны были уходить от своих авто. Офицеры ушли, нас оставили возле машин. А рядом с нами стояли американские военные, из Западной зоны. Они на нас смотрят, мы на них смотрим. Нам офицеры оставили Беломор, чтобы мы курили. Вот мы Беломор и курим, дымим. Посмотрели друг на друга, но с американцами так не и сблизились, не поговорили. Они потом ушли.
А потом мы тоже пошли на площадь, народу было ужас сколько! И все кричали «Вальтер! Хрущёв! Ульбрихт!» Мы рискнули подойти поближе, там недалеко было. Мороз по коже идёт, когда мотоциклисты проехали, и потом в открытой машине Хрущёв с Ульбрихтом, машет всем ладошкой. Потом этот…Министр обороны был в то время…
С.: Малиновский?
В. П.: Нет, был уже Якубовский.
С.: Так это, наверное, командующий группы войск в Германии?
В. П.: Ой, точно. Главком ГСВГ он был. А министр обороны был, по-моему, Гречко в то время. Что-то я запамятовал. Или Малиновский?
С.: Нет, Малиновский. Гречко был его первый зам.
В. П.: Да, вспомнил. Малиновский это был, во второй машине за Хрущёвым. А Гречко я потом тоже видел, он к нам в гарнизон приезжал. И главное, что я ещё хочу отметить, что это всё прошло образцово, та встреча. Ульбрихт читал речь с ратуши городской - с балкона почему-то, хотя там не балкон, а такой небольшой выступ в стене. Была погода жаркая до невозможности. И в процессе всего этого вдруг поднялся шквал. Небо внезапно затянуло, враз темно стало. Ветер задул страшенный. А я уже к машине своей пришёл, ГАЗ-69. Окна были открыты, и у меня фуражку снесло. Еле поймал на асфальте. Вёз я тогда несколько человек: мой командир, потом старший пропагандист дивизии, и их жёны. И после этого мы поехали к Бранденбургским воротам, начальник дал команду. Показать гостям то место и вид на Западный Берлин. До Бранденбургских ворот машины не доезжали, там за 100 метров было ограждение. Потом только пешком до демаркационной линии. Так вот я впервые и увидел Рейхстаг - он справа был виден там, уже за границей нашей советской зоны.
4. "Известия" за 29 июня 1963 с визитом Хрущёва в ГДР
С.: На территории западной зоны?
В. П.: Ага. В Западном Берлине. Видно было с той стороны людей, а мы с этой стороны стоим. Напротив друг друга, метров 50 между нами. А потом начальники поехали в этот оперный театр, или драмтеатр. Они пошли туда на спектакль, или оперу, а нас водителей оставили ждать возле Шпрее на стоянке. И опять мы там с американцами встретились. На стоянке были и наши ребята, на «Победах». «Побед» тогда в Берлине много было. И вот мы из любопытства подходили, осматривали вместе с ними внимательно американские машины. Класс исполнения техники, конечно, у них совсем другой был.
С.: Это были военные американцы?
В. П.: Да, армейцы, из американской зоны. Зона их там недалеко была, граничила рядом с английской.
С.: То есть они тоже приезжали?
В. П.: Приезжали специально на встречу Хрущёва и Ульбрихта, у них пропуска были на пересечение зон. А потом мы поехали в Трептов-парк, на востоке Берлина. Фотографии из Трептов-парка у меня тоже есть. Где арка от входа; потом аллея, памятник Скорбящей Матери, и плакучие берёзки - российские и белорусские. И самый центральный - памятник Воину-освободителю. И два знамени, где бойцы - под каждым знаменем похоронено, по-моему, по двенадцать с половиной тысяч наших военнослужащих.
С.: И там везде написаны изречения Сталина, на этих композициях. Потому что Хрущёв туда не мог дотянуться со своей десталинизацией.
В. П.: Нет, Хрущёв там уже нигде не фигурировал. Только цитаты Сталина.
5. Владимир Сигачев в Трептов-парке, Берлин, 1963 г.
Фото Сергея Сигачева из Трептов-Парка, март 2007 г.
6. Входная арка
7. Два знамени и склоненные солдаты.
8. Главный памятник Воину-Освободителю.
9. Цитаты И.В. Сталина на пилонах.
Продолжение следует