Лыткаринская Голконда
На восприятие места влияет точка, c которой ты смотришь на него. На восприятие места, пейзажа, здания. Я с удивлением заново открываю свой город, иногда просто смотря вдаль, на третий, четвёртый план. Я разгоняю свой взгляд, который всегда цепляется за то, что ближе. И когда я не даю ему цепляться и увожу в перспективу, то обнаруживаются новые, интересные виды. Между тобой и крайней точкой, на которой ты акцентируешь внимание, сразу возникает много пространства. В орбиту попадают кусты, деревья, другие дома - получается большая, объёмная картина. Особенно она выглядит насыщенной в солнечный день, когда раскрываются цвета и ложатся тени.
Возникшее пространство естественно даёт ощущение воздуха. Воздуха как будто становится больше. Ты учишься смотреть, учишься дышать. Хороший урок этого дала деревня: стоишь на возвышении у дома и глядишь вперёд, и тут уже взгляд ни за что не цепляется, сам убегает по дорожке в поле, расстилающееся за несколькими домами. Вертикальная улочка выходит в сплошную горизонталь. Не сходя с места, ты словно из бухты вплываешь в океан. Удивительный оптический аттракцион.
Первые уроки этого видения даёт живопись. Художник, особенно реалист XIX века, как бы принуждает увидеть всё. Дальний план для хорошего мастера имеет такое же значение, как и первый. Никогда не забуду, как вышел из залов Третьяковки к картине Иванова “Явление Христа народу”. В эти пасхальные дни особенно дорого об этом вспомнить. Вот так, стоя перед картиной на расстоянии нескольких метров и глядя через людей, людей в зале и на картине, на далёкую фигуру Христа, становишься человеком перспективы, обретаешь ценный зрительный опыт, способный впоследствии, как произошло со мной, открывать по-новому давно знакомые места. Это опыт управления своим собственным зрением.
Архитектура, материальная организация города ведёт твой глаз, с дороги на дорогу, от дома к дома, и всё близкое как бы прикладывается к твоему движению, ты упираешься в углы и повороты, пока идёшь. Водитель работает с планами также практично. Поэтому только медленный ход или лучше остановка дают возможность всмотреться, но и остановки для этого недостаточно, если нет той самой свободы обращения со своей внутренней камерой. Наведение, зуммирование, фокусировка - всё это тренируется, а без тренировок возможно только у детей.
Впрочем, сколько раз я показывал своим детям самолёт в небе, птиц на высоких ветках, сплетения цветов в окнах, прежде чем они сами стали замечать перед собой различные явления, выхватывать их из общего цветового, информационного потока, в котором они видят мир. Моя задача была создать ощущение богатства, в котором они живут, богатства явлений, событий. Что-то красивое слева, справа, наверху, внизу, вдали - это событие, маленький салют. Теперь они сами показывают мне на раскраску бабочки, которая кружится рядом, я не могу различить этот окрас, а они могут, он их радует. А вчера я показал им то, что немного обрадовало меня.
На страшный недостроенный гиганский дом на Набережной. Вблизи его серые плиты и шпили арматуры вызывают только тоску, вместе с огороженным помятым забором. Знакомый строитель сказал, что теперь это ужасное брошенное здание легче и лучше снести. Только никто этим не будет заниматься. Иногда я представляю человека, приходящего сюда посмотреть, как гуляет ветер в его “квартире”. Возможно, какой-то такой человек проходит мимо этого дома ежедневно и уже не смотрит, смирившись с потерей. Для меня же это потеря вида города, потеря большого участка земли, дорогого ещё с детства. В одно время я успокаивал себя мыслью, что этот недострой - хороший памятник происходящему в стране произволу, символ, по которому будущее поколение всё узнает об уровне воровства, обмана, цинизма и наглости в те годы. Собственно, от этой мысли я и сейчас не отказываюсь и верю, что монументальное чудище, невозможное в советские годы, когда-нибудь будет снесено. Однако, вчера оно, словно извиняясь, устроило мне в некотором смысле перформанс.
“Идите сюда!” - позвал я Лёву и Майю. И показал им этот самый дом, освещённый закатным солнцем. Мы смотрели на него с неожиданного ракурса, не как обычно, издалека. Все линии, грани вдруг получили законченность и осмысленность, а тени, обрамившие их, создали эффект колонн. Здание стало конструктивистким. Зияющие дыры, пустоши скрылись, остался только равномерно выложенный фасад, кубическая стена. Оптическая настройка глаза и воображение сделали своё дело. Дом на миг превратился в любопытный эксперимент современного архитектора, вдохновлённого картиной Магритта “Голконда”.