Эпитафия Учителю
2008 год начался так, как и "положено" году високосному. КОСТЛЯВАЯ вторглась в бесснежную московскую зиму, оставившую землю без привычного покрова, и, размахивая ржавой косой налево и направо, начала сбор своего страшного урожая, унося от нас тех, о ком мы еще недавно думали: "Он будет с нами всегда. У меня ещё будет время посмотреть в его глаза. Мы будем вместе, и всё несущественное, наносное, преходящее отпадёт, оставив место и время самому главному". Всё, в общем-то верно. Кроме одного: Времени и места не будет, потому что там куда ушли те, по кому мы скорбим, над временем есть Вечность, а место - вытеснено Бесконечностью.
Умер Гедрюс Мацкявичюс. Человек, Романтик, Бунтарь, Поэт, Режиссёр, Учитель. Да-да, именно так, именно в этой, восходящей последовательности: от Человека - к Учителю.
Дом Актёра на Арбате, что напротив Вахтанговского театра стал местом прощания, или скорее - последней сценой, на которую вышел Гедрюс, и куда позвал своих учеников, последователей, друзей и любимых, тех, кто не забыл, да и врядли уже когда-либо забудет.
Я вижу тех, кто делил со мной самые сокровенные мгновения своей жизни в бесконечных репетициях, воплощавшихся в Спетакли, играя котоые мы, тогда еще молоые и оголтелые, всегда выходили на сцену как в последний раз. Да что уж греха таить? В те годы Всякий Раз очень даже мог оказаться именно Последним. Гедрюс понимал это куда лучше, чем мы, взведённые тогда адреналином и тестостероном, выплёскившимися со сцены в зрительный зал, и не оставляшими никого из зрителей нетронутыми и равнодушными.
Бледные лица, провалившиеся, заплакнные глаза, тревога, котрую невозможно не ощущать. Язык Тел, исторгающих молчаливый крик: " А как же мы теперь?".
Я сам, да и многие из нас думали, что мы "давно ушли от Гедрюса", и громогласно декларировали своё с ним несогласие. А в тот день, стоя у гроба Учителя, всё виделось и чувтвовалось совсе иначе: Не успели. Опоздали. Осиротели.
Мы думали и верили, что "ушли" от него, а на самом деле - он был с нами всегда, где бы мы ни были и что бы мы не делали в этой жизни. Почему? Да потому, что он - никогда не уходил от нас. Он отпускал нас, как блудных сыновей и дочерей, веря и зная, что рано или поздно мы "отделим злаки от плевел", и поймём, что временное несогласие отступит перед непреходящими Любовью, Преданностью и Пониманием.
Я не успел встретиться с ним до того печального дня. Последнее, что было между нами по моём возвращеии в Россию - это короткий телефонный разговор. Короткий потому, что Учителю было уже трудно говорить. Мягкий баритон... Никуда не девшийся за столько лет лёгкий прибалтийский акцент. И - Всепрощение, котрого нельзя было не почувстовать в тех немногих словах, которыми мы обменялись в тот вечер, летом прошлого года.
"Конечно, Пашенька, мы увидимся" - сказал он.
Вот и увиделись.