УЧК
Со стороны выглядит, что главные косовские проблемы пузырятся в сфере межнациональных отношений. Похоже, это не совсем так. По-настоящему искрит только рядом с Митровицей. На остальной территории как-то успокоилось. Вроде бы даже кое-кто из уехавших вернулся: один раз я в Приштине на улице услышал, как две девочки по-сербски беседуют. Еще пару лет назад, говорят, это было невозможно.
Точной статистики на счет числа возвращенцев нет (со статистикой здесь вообще неважно, собираются в ближайшее время перепись организовать). Эксперты часто характеризуют всякие величины, предваряя данные фразой «по моим ощущениям». Так вот, по ощущениям экспертов, кое-куда сербы вернулись, но сальдо все равно минусовое. Потому что, может быть, здесь теперь сравнительно безопасно, но чем заниматься, непонятно - безработица под 50%. Так что всё равно уезжают.
Главная проблема Косова в отношениях внутри большинства. И не просто внутри, а в одной из главных основ нового Косова. Речь о боевых традициях Армии освобождения Косова (УЧК), перенесенных в послевоенную политику, по сути, моноэтнического албанского Косова.
Пил сегодня кофе с человеком, который в нулевые возглавлял здесь офис одной из международных организаций, занимавшихся разруливанием косовского вопроса. О каких-то деталях его рассказа мне трудно судить, но звучит он достаточно пессимистично. Вкратце суть в следующем. План Ахтисаари изначально якобы был очень консервативным - в том смысле, что его разработчики хотели сохранить «как можно больше от Югославии» (несмотря на то, что во главу угла, естественно, всё равно ставилась независимость Косова). Но во все их проекции УЧК попросту не уместилась. Формальную организацию государственных институтов можно было срисовать с чего угодно, а вот наполнить эти институты кадрами без того, чтобы лидирующие позиции не заняли лидеры боевиков, оказалось невозможно. Проблема же в том, что учекисты понимают власть и ответственность перед народом так, как понимают, а методы работы с людьми разрабатывали в горах, лесах и подполье.
Любому национальному строительству, как известно, нужны свои мифы и легенды. Исторической фактуры для оформления косовского государства у албанцев, мягко говоря, не хватало, поэтому УЧК и вооруженная борьба за свободу стала главным идеологическим столпом и основой развития всей необходимой госмифологии.
Процессу восхождения УЧК помогло еще и то, что европейцы и американцы всегда немного по-разному относились к учекистам. В приватных разговорах, кстати, сейчас многие представители международных организаций говорят о серьезных разногласиях между Европой и Америкой. США всегда поддерживали УЧК, а это чем дальше, тем больше раздражало многих в Европе. Европейцы винят Вашингтон в том, что там не хотят думать о будущем, а решают сиюминутные проблемы, руководствуясь принципом «Сегодня ничего не горит - и отлично». ЕС же хочет, чтобы Косово стало стабильной и самодостаточной страной.
Американская позиция тоже не лишена определенной логики, суть которой, грубо говоря, сводится к тому, что УЧК было невозможно выжать из общественной жизни. И вообще это влиятельная сила, поэтому лучше включить их в политические процессы и дружить. Обратный эффект такого подхода (вкупе с решением очередных сиюминутных задач) выразился в том, что со временем бывшие командиры УЧК, занявшие министерские и другие ответственные посты, научились манипулировать теми, кто привёл их к власти. Как правило, речь идёт о шантаже: «Не согласны? Хорошо. Мы умываем руки, а вы сами разгребайте тот бардак, который тут сейчас начнется».
В некоторых международных организациях нынешнего премьер-министра Тачи за глаза прямо называют бандитом. И у кое-кого на это есть веские основания. Я теперь знаю одного человека, которому Тачи угрожал лично, и еще одного, которому аналогичные угрозы передали через посредников. Вообще же таких историй тут, похоже, множество.
«Знаете, что интересно, - говорил мой собеседник, - через десять лет после войны можно было бы ожидать, что когда всё успокоится, всякие одиозные личности исчезнут с горизонта, а останутся конструктивные гражданские деятели. Но сейчас тут во всей красе появляются такие персонажи, о которых мы и думать забыли...»
Точной статистики на счет числа возвращенцев нет (со статистикой здесь вообще неважно, собираются в ближайшее время перепись организовать). Эксперты часто характеризуют всякие величины, предваряя данные фразой «по моим ощущениям». Так вот, по ощущениям экспертов, кое-куда сербы вернулись, но сальдо все равно минусовое. Потому что, может быть, здесь теперь сравнительно безопасно, но чем заниматься, непонятно - безработица под 50%. Так что всё равно уезжают.
Главная проблема Косова в отношениях внутри большинства. И не просто внутри, а в одной из главных основ нового Косова. Речь о боевых традициях Армии освобождения Косова (УЧК), перенесенных в послевоенную политику, по сути, моноэтнического албанского Косова.
Пил сегодня кофе с человеком, который в нулевые возглавлял здесь офис одной из международных организаций, занимавшихся разруливанием косовского вопроса. О каких-то деталях его рассказа мне трудно судить, но звучит он достаточно пессимистично. Вкратце суть в следующем. План Ахтисаари изначально якобы был очень консервативным - в том смысле, что его разработчики хотели сохранить «как можно больше от Югославии» (несмотря на то, что во главу угла, естественно, всё равно ставилась независимость Косова). Но во все их проекции УЧК попросту не уместилась. Формальную организацию государственных институтов можно было срисовать с чего угодно, а вот наполнить эти институты кадрами без того, чтобы лидирующие позиции не заняли лидеры боевиков, оказалось невозможно. Проблема же в том, что учекисты понимают власть и ответственность перед народом так, как понимают, а методы работы с людьми разрабатывали в горах, лесах и подполье.
Любому национальному строительству, как известно, нужны свои мифы и легенды. Исторической фактуры для оформления косовского государства у албанцев, мягко говоря, не хватало, поэтому УЧК и вооруженная борьба за свободу стала главным идеологическим столпом и основой развития всей необходимой госмифологии.
Процессу восхождения УЧК помогло еще и то, что европейцы и американцы всегда немного по-разному относились к учекистам. В приватных разговорах, кстати, сейчас многие представители международных организаций говорят о серьезных разногласиях между Европой и Америкой. США всегда поддерживали УЧК, а это чем дальше, тем больше раздражало многих в Европе. Европейцы винят Вашингтон в том, что там не хотят думать о будущем, а решают сиюминутные проблемы, руководствуясь принципом «Сегодня ничего не горит - и отлично». ЕС же хочет, чтобы Косово стало стабильной и самодостаточной страной.
Американская позиция тоже не лишена определенной логики, суть которой, грубо говоря, сводится к тому, что УЧК было невозможно выжать из общественной жизни. И вообще это влиятельная сила, поэтому лучше включить их в политические процессы и дружить. Обратный эффект такого подхода (вкупе с решением очередных сиюминутных задач) выразился в том, что со временем бывшие командиры УЧК, занявшие министерские и другие ответственные посты, научились манипулировать теми, кто привёл их к власти. Как правило, речь идёт о шантаже: «Не согласны? Хорошо. Мы умываем руки, а вы сами разгребайте тот бардак, который тут сейчас начнется».
В некоторых международных организациях нынешнего премьер-министра Тачи за глаза прямо называют бандитом. И у кое-кого на это есть веские основания. Я теперь знаю одного человека, которому Тачи угрожал лично, и еще одного, которому аналогичные угрозы передали через посредников. Вообще же таких историй тут, похоже, множество.
«Знаете, что интересно, - говорил мой собеседник, - через десять лет после войны можно было бы ожидать, что когда всё успокоится, всякие одиозные личности исчезнут с горизонта, а останутся конструктивные гражданские деятели. Но сейчас тут во всей красе появляются такие персонажи, о которых мы и думать забыли...»