Идеологические барьеры для советских историков эпохи «застоя».
Г.М. ИППОЛИТОВ, С.Н. ПОЛТОРАК
Советская историография Гражданской войны в России во второй половине 1960-х - первой половине 1980-х гг.
Статья первая. Условия развития советской исторической науки в исследуемый период
Хронологические рамки историографического периода, в которых рассматривается советская историография Гражданской войны в России, совпадают с периодом отечественной истории, сущностью которого явилось то, что авторитарно-бюрократический режим, утвердившийся в СССР, впадал в глубинный кризис и приближался к своему историческому финалу [1; 2; 3]. Одной их характерных черт того времени стала частичная реанимация сталинских подходов к истории в советской науке.
В той сложной обстановке руководители ЦК КПСС прекрасно осознавали силу влияния исторической науки наумы и сердца людей. Историография стала развиваться под непосредственным влиянием на нее политической линии по восстановлению авторитарных методов руководства исторической наукой, ограничению гласности. На научные исследования стали непосредственным образом влиять конъюнктурные установки, облаченные в жесткие директивы ЦК КПСС. Ученым задавались методологические ориентиры, давались директивные установки: что писать и как писать. Такие директивы не могли обсуждаться, а принимались к неукоснительному исполнению.
Партийные директивы облачались не только в форму специальных документов [4], но и провозглашались партийными лидерами, например, секретарем ЦК КПСС Б.Н. Пономаревым [5], заведующим отделом науки ЦК КПСС С.П. Трапезниковым [6]. Продолжали появляться публикации в центральных печатных органах ЦК КПСС, в которых историкам определялись текущие задачи, основные направления исследований, а также методологические ориентиры. Учитывая, что по существовавшему в то время порядку вещей публикациям материалов в центральных печатных органах ЦК КПСС придавался директивный характер, поле плюрализма мнений искусственно свертывалось [7, с. 3-9].
Что характерно: подобные публикации появлялись и в научных журналах [8, с. 91-102]. Даже издавались отдельные брошюры. Так, в 1974 г. вышли в свет рекомендации совещания историков в отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС, проведенного 21-23 марта 1973 г. [9]. Слово «рекомендации» в названии не должно смущать. Такие рекомендации по существовавшей тогда традиции имели силу директив, подразумевавших их неукоснительное исполнение.
Причем в содержании подобных директив не имелось даже намека на какую-либо творческую свободу, возможность выхода за рамки марксистско-ленинской парадигмы, а о приобщении к методологическим достижениям зарубежных ученых не могло быть и речи. Западные методологии можно было рассматривать только с целью «критики буржуазных фальсификаций исторического опыта КПСС» [10].
В целом разработка методологических аспектов обществознания, в том числе и исторической науки, проводилась в соответствии с требованиями официальной идеологии [11; 12].
На страже командно-репрессивной идеологии, сконцентрированной в сталинском «Кратком курсе истории ВКП(б)», чуть-чуть поколебленной в период отпели, зорко стояли мощные дозоры партийной системы во главе с идеологами ЦК КПСС. При этом требует отдельной констатации тот факт, что после прихода к власти Л.И. Брежнева увеличилась тяга к реанимации отживших схем и догм, утверждался тезис о недопустимости «очернения славного прошлого». М.А. Суслов, секретарь ЦК КПСС, отвечавший за идеологию, выступая в 1981 г. перед заведующим кафедрами общественных наук вузов страны, заявил: «Мы не позволим никому чернить исторические завоевания советского народа, осуществленные под руководством ленинской партии» [13].
В особо тяжелом положении оказались историки, изучавшие советский период, для которых отступление от установленной схемы практически квалифицировалось не иначе как чуждые политические взгляды. Огромные затруднения для них создавала и недоступность архивных и библиотечных фондов. Бывший заместитель директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС П.Н. Родионов вспоминал в конце 1980-х гг., как однажды М.А. Суслов, «отталкиваясь от незначительного частного случая, как бы вскользь бросил: “Вы там поосторожнее с архивными документами”. Сие предупреждение послужило поводом для действий, которые можно обозначить лишь одним словом: “Не пущать”» [13]. Тяжким бременем лег на историков и запрет, наложенный даже на упоминание в положительном ракурсе многих крупных деятелей и событий прошлого.
Разумеется, если и появлялись рукописи трудов, в которых имелись хотя бы только намеки на отступление от «правил игры», установленных ЦК КПСС, то Они ни при каких обстоятельствах не могли быть опубликованы. Так, в 1964 г. журнал «Новый мир» принял к публикации статью В.П. Данилова и С.И. Якубовского «О фигуре умолчания в исторической науке». Однако Главлит как контролирующий орган не пропустил ту статью. Она была опубликована лишь в 1994 г. (30 лет спустя! - Г.И., С.П.) в «Археографическом ежегоднике» за 1992 г. [14, с. б7].
Претворение на практике жесткой линии ЦК КПСС в отношении исторической науки обеспечивало такие условия, когда научные исследования были загнаны в тупик. В одной из наиболее фундаментальных работ по теории истории В.Ж. Келле и М.Я. Ковальзон отмечалось: «Социальная наука была создана, но лишь тогда, когда были осознаны... трудности... и найдено решение проблем. Это и было осуществлено марксизмом» [15, с. 29].
Думается, здесь будет правильным такое оценочное суждение: на практике корпус советских ученых-историков был вынужден руководствоваться не столько марксистско-ленинской методологией (кстати, одной из самых эффективных методологий в ряду прочих, хранящихся в сокровищнице мировой научной мысли), а сколько конъюнктурными партийными установками. Причем такие установки всегда преподносились в качестве высшего достижения творчески развитой усилиями правившей в стране компартии теории марксизма-ленинизма.
Как следствие, неукоснительным правилом для советских историков стала обязательная опора на произведения классиков марксизма-ленинизма, партийные и государственные документы и особенно произведения лидеров ЦК КПСС. Такая опора нашла свое главное выражение в обильном цитировании положений и выводов из публикаций таких авторов. Положения и выводы их докладов и выступлений возводились в ранг истины в последней инстанции.
Для военных историков, кроме того, стала обязательной нормой опора на произведения министров обороны СССР. Положения и выводы, содержавшиеся в них (наряду с вышеуказанными документами) были возведены в ранг ценнейшей источниковой базы [16; 17; 18].
Между тем поклонение трудам очередных Генеральных секретарей ЦК КПСС [19; 20; 21] и других партийных и советских руководителей не снимало с историков обязанности петь осанну произведениям Маркса, Энгельса, Ленина [22; 23; 24].
За этим жестко следили партийные функционеры высшего звена, отвечавшие за идеологическую работу. Именно их усилиями тиражи сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина достигли впечатляющих размеров: на 1 января 1990 г. произведения В.И. Ленина были изданы в нашей стране общим тиражом более 635 млн экземпляров на 125 языках (!) [25, е. 11].
Тем самым не только в науке, но и в массовом сознании (на уровне обыденной психологии) создались организационные предпосылки для всемерного внедрения в души и сердца советских людей идей марксизма-ленинизма.
Хвалебные оды произведениям классиков марксизма-ленинизма напоминали не просто соблюдение правил хорошего тона. Это стало своего рода священным ритуалом. «Цитатные бои» набирали силу на «идеологическом фронте», но тормозили дальнейшее развитие советской исторической науки.
Свобода дискуссий приглушилась всесилием партийного аппарата. Цензура, гласная и негласная, все чаще накладывала вето на свежие мысли, оригинальные идеи, толкая на прямой путь фальсификаций. Сложилась ситуация, хорошо охарактеризованная В.В. Маяковским. Он говорил, что книги пишут для того, чтобы случилось новое, редактируют же их для того, чтобы «как бы чего не вышло» [26, с. 145].
В историографии утвердилась тенденция, которую в свое время А.С. Лаппо-Данилевский считал губительной: стали доминировать оценки и мнения, но не факты [27, с. 9].
В те годы дискредитировалась сама возможность несовпадения теоретических положений и практики социалистического строительства, точнее, возможность деформации теоретических положений в ходе практики социалистического строительства. При этом очерчивался круг проблем, в которых ЦК КПСС разрешал устами своих идеологов увидеть некоторые деформации (подобный круг проблем очертил, например, секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев [5, с. 4-37]).
Самое же драматичное заключалось в том, что подобным решением у историков фактически изымалось право размышлять над вопросами теории: только ЦК правившей в СССР коммунистической партии давалось право развивать теоретические основы марксизма-ленинизма; лишь только компартия была в состоянии оценить, насколько практика адекватна теоретическим идеалам и выводам.
А если же кто из историков всё же осмеливался бороться за историческую правду и «нырял под флажки», нарушая жесткие ограничения, то его ждали неминуемые репрессии. Хотя таких ученых уже не расстреливали, как в 1930-е гг., но работать не давали. Стали хрестоматийными примерами расправы над такими крупными историками, как А.М. Некрич, П.В. Волобуев, М. Геллер и др. [28, с. 94-114; 29].
Причем притеснение нестандартно мыслящих ученых происходило с иезуитской изощренностью. Так, В.П. Данилов, крупный специалист по аграрной истории, защитил кандидатскую диссертацию в 1955 г. Тогда его главный оппонент Э.Ю. Генкина предлагала сразу присвоить соискателю докторскую степень. Через два года ученый опубликовал книгу, которая до сих пор является настольной у каждого историка-аграрника. Но как только он стал неугоден партийным бонзам от науки из-за своих неординарных взглядов, ему перекрыли доступ к защите докторской диссертации. Дали возможность защитить ее только в конце 1982 г. Да и то лишь после длительных ходатайств научного консультанта соискателя академика АН СССР М.П. Кима в отделе науки ЦК КПСС перед его заведующим Трапезниковым, визитов к вице-президенту АН СССР П.Н. Поспелову. В.П. Данилов защитился, имея более 300 статей и пять крупных монографий, две из которых были переведены за рубежом [14, с. 81].
Все это можно классифицировать как процесс реанимации подходов периода культа личности И.В. Сталина в советской исторической науке. Причем обстановка ухудшалась очень быстро. 14 апреля 1965 г. «Известия» опубликовали статью знаменитого советского скульптора Е. Вутетича «Внесем ясность». Автор выдал концепцию «двух правд» - правды большой и правды маленькой, правды партийной и беспартийной. И можно пожертвовать, утверждал Е. Вутетич, правдой малой ради правды большой. Зачем много говорить о поражениях Красной армии в начальный период Великой Отечественной войны, когда победа над фашизмом была все-таки одержана [30]. То есть автор высказал точку зрения тех, кто искал различия между правдой события и правдой жизни, между правдой факта и правдой идеи. Это был первый призыв поменьше писать о культе личности И.В. Сталина, его ошибках.
Затем идеологи ЦК КПСС ввели в сражение тяжелую артиллерию. 30 января 1966 г. «Правда» опубликовала статью «Высокая ответственность историков», подписанную академиком АН СССР Е.М. Жуковым, член-корреспондентом АН СССР В.И. Трухановским и В.И. Шунковым. Авторы констатировали, что историки «обязаны писать правдиво, безусловно, не отходить в своих работах от исторических фактов». С пафосом они отмечали то, что советский народ ждет от историков «безусловно, объективного освещения истории советского общества».
Но здесь же авторы особо подчеркнули то, что «абстрактной, внеклассовой исторической "правды" в классовом обществе не существует и не может существовать, как не может и быть беспартийного отношения к истории». И на таком фоне было выражено недоумение по поводу того, что в некоторых трудах «получил распространение ошибочный термин "период культа личности". Употребление этого термина, преувеличение роли одного лица, вольно или невольно ведет к умалению героических усилий партии и народа в борьбе за социализм» [31].
В 1969 г. в журнале «Коммунист» появилась статья «За ленинскую партийность в освещении истории КПСС». Авторы высказали требование: под знаком борьбы за ленинскую партийность науки отказаться от научного поиска. «Под видом "научных" открытий, - писали они, - ...предпринимаются попытки пересмотра проверенных жизнью истин, давно утвердившейся принципиальной партийной оценки важнейших фактов и исторических событий» [32, с. 72].
Реабилитируя сталинскую схему истории советского общества, авторы статьи обвинили исследователей в стремлении разрушить эту схему. «Некоторые наши историки вместо всестороннего изучения опыта нашей партии... концентрируют все внимание на ошибках и недостатках, ...выпячивают и раздувают их. При этом забывают даже упомянуть, что это были ошибки в практической работе по осуществлению правильной, научно-обоснованной генеральной линии партии» [32, с. 70].
В 1969 г. подлил масла в огонь первый секретарь МГК КПСС В.В. Гришин, заявив: «У нас сейчас новая линия в отношении Сталина» [13].
Как следствие, историки практически перестали писать о культе личности И.В. Сталина. Советская историческая наука вступила в стадию непрерывного отхода от решений XX съезда КПСС. Ресталинизация исторической науки, если вести речь применительно к предмету исследования настоящей статьи, нашла конкретное выражение в ряде явлений.
Во-первых, оформилась устойчивая тенденция искусственного, сознательного сужения источниковой базы исторических исследований. Подобно тому, как во времена безраздельного господства сталинской теоретико-методологической парадигмы, снова стало засекречиваться, а часто и уничтожаться огромное количество бесценных документов. Монополию на право введения их в научный оборот отдали Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Масса документов осталась недоступной для специалистов, что не могло не сказаться отрицательным образом на качестве научных исследований [33; 34, с. 273-282]. Но такая ситуация была выгодной для правившего в стране политического режима. Творцы новых исследовательских парадигм, официальные идеологи ЦК КПСС боялись, что если сделать ученым свободный доступ к архивным документам, то многие одобренные свыше концепции, особенно оценки событий 1917-1920 гг., могут распасться. Причем все это камуфлировалось насаждением тезисов о повышении политической бдительности, необходимости усиления борьбы с буржуазной идеологией [35; 36]. Такие шаги всемерно поддерживались в одобренных свыше публикациях [37; 38; 39; 40; 41; 42].
В тех условиях содержание увидевшей свет научной литературы, введенных в научный оборот источников и защищенных диссертаций в значительной степени было пронизано идеократическими оценками, имело конъюнктурные деформации.
Историческим трудам в то время была свойственна своя специфика, которая никоим образом не позволяла радикально повлиять на советскую историческую науку.
Во-вторых, усилению контроля над учеными послужил и перевод подавляющего большинства тем, рекомендованных для научной разработки, в историко-партийную плоскость. Этому подчинили сразу и работу по изданию документальных сборников [43; 44; 45]. Главным среди них, безусловно, стало фундаментальное двенадцатитомное седьмое издание «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК», увидевшее свет в 1970-1979 гг. [46]. Вскоре вышло в свет их уже четырнадцатитомное восьмое издание, дополненное и исправленное [47]. Историки получили те издания как обязательный источник для сверки своих методологических ориентиров в научных изысканиях с официальной позицией КПСС.
Аналогичную методологическую нагрузку несли и опубликованные сборники документов по истории ВЛКСМ [48; 49]. То же самое можно сказать и о сборниках документов, таких как «КПСС о Вооруженных силах Советского Союза» [50], «Об идеологической работе КПСС» [51], «КПСС - организатор защиты Социалистического Отечества» [52], «В.И. Ленин и ВЧК» [53] и др. Характерно и то, что с целью оказания помощи в ориентации исследователей в огромной массе опубликованных партийных документов стали выпускаться библиографические работы [54; 55].
И появились публикации, которые стали базироваться на документах и материалах, указанных выше [56; 57]. Важно отметить то, что в 1965-1972 гг. увидела свет шеститомная «История Коммунистической партии Советского Союза». То фундаментальное издание стало знаковым в советской историографии, причем не только в сфере историко-партийной науки [58]. Оно, с точки зрения авторов этой статьи, отодвинуло в тень другое фундаментальное издание, увидевшее свет в 1966-1980 гг. - двенадцатитомную «Историю СССР с древнейших времен до наших дней» [59].
Для изучения же истории Гражданской войны представляется особо значимым то, что вышла в свет вторая книга третьего тома многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза». Оно стало официозным изданием, призванным дать четкие методологические ориентиры ученым, как выполнять исследования в историко-партийном ключе по проблемам истории Гражданской войны. В издании были выданы в качестве ориентиров многие выводы и обобщения, синтезированные на базе априорных схем и фактического материала, разрешенного официальными идеологами коммунистической партии к научному осмыслению, и введение в научный оборот в анализируемом фундаментальном издании [60]. Именно по нему ученые были вынуждены сверять свои концептуальные подходы в исследованиях.
В том же ряду следует отметить и такой труд, как «История Коммунистической партии Советского Союза», вышедший под редакцией секретаря ЦК КПСС академика Б.Н. Пономарева, неоднократно переиздававшийся с соответствующими дополнениями в духе политической конъюнктуры. Первое (1959 г.), второе (1962 г.) и последующие издания существенно разнятся, хотя, конечно, периодизация событий подавалась в нем всё по той же схеме «Краткого курса». Однако первые издания содержали критику культа личности И.В. Сталина и допущенных им злоупотреблений властью, а также критику «Краткого курса истории ВКП(б)», других идеологических явлений сталинизма. Начиная с третьего издания, все критические аспекты исчезли из этого издания, и к 1985 г., когда вышло последнее, 8-е издание, его концептуальное сходство с «Кратким курсом» стало поистине поразительным [61]. Также огромную методологическую роль сыграло в тех условиях издание 1970-1982 г. фундаментальной биографической хроники «Владимир Ильич Ленин» [24]. Несли определенную методологическую нагрузку и фундаментальные издания по истории ВЛКСМ [62; 63; 64].
Кроме того, историки, специализировавшиеся на военной проблематике, ориентировались на увидевшую свет группу работ, освещавших многочисленные аспекты деятельности ЦК КПСС, других государственных органов по укреплению в целом Советских Вооруженных сил на всех этапах советского военного строительства, в том числе и в годы Гражданской войны [65; 66; 67]. Особую группу составили исторические очерки, в которых была отражена история видов Вооруженных сил СССР, родов войск [68; 69], военных округов [70; 71], военно-учебных заведений [72; 73]. В них кратко раскрывались, в том числе и отдельные аспекты истории Гражданской войны.
...
Таким образом, в условиях частичной реанимации сталинских подходов в советской исторической науке представлялось невозможным выполнять исследования по истории Гражданской войны в России, не оставаясь в жесткой системе теоретико-методологических координат догматизированного марксизма-ленинизма в большевистском его измерении. Историкам, как и во времена культа личности И.В. Сталина, снова стали в директивном стиле диктовать, о чем, как и что писать (разумеется, в более мягких формах, что не меняло сущности и содержания). Засилье историко-партийной тематики резко сузило предмет исследований.
Представляется принципиальным подчеркнуть, что ученым были поставлены жесткие организационные барьеры, нашедшие выражение в следующих явлениях: резкое ограничение доступа в архивы; существование спецхрана в ГБЛ им. В.И. Ленина, Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, куда были помещены работы лидеров Белого движения, зарубежных исследователей и исследователей Российского зарубежья, имеющих отношение к изучению истории Белого движения, обширные коллекции белогвардейских листовок и других документов. Доступ туда был тоже крайне затрудненным; также отсутствовали публикации белых мемуаров и переводных работ зарубежных авторов, которые не вписывались в марксистско-ленинскую историографическую парадигму.
Литература и источники
1. На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе / под ред. В.В. Журавлева. М.: Политиздат, 1990. 449 с.
2. Л.И. Брежнев: Материалы к биографии/сост. Аксютин Ю.В. М.: Политиздат, 1991. 384 с.
3. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. Изд. второе, испр. и доп. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 680 с.
4. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. Тезисы ЦК КПСС. М.: Политиздат, 1970. 64 с.
5. Пономарев Б.Н. Задачи исторической науки и подготовка научно-педагогических кадров в области истории // Вестник академии наук СССР. 1963. № 2. С. 4-37.
6. Трапезников С.П. Общественные науки - могучий идейный потенциал коммунизма. М.: Политиздат, 1974. 141 с.
7. Историко-партийная наука к XXVI съезду КПСС // Коммунист. 1980. № 14. С. 3-9.
8. К итогам обсуждения методологических проблем истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1978. № 12. С. 91-102.
9. Рекомендации совещания историков в отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС 21-23 марта 1973 г. М.: Наука, 1974. 32 с.
10. Актуальные методологические проблемы социальных наук: сборник статей. Л.: Ленинградский ун-т, 1976. 158 с.
11. Методологические проблемы общественных наук: по материалам всесоюзной конференции. М.: Наука, 1979. 472 с.
12. XXVI съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук. М.: Высшая школа, 1982. 329 с.
13. Родионов П. Чем выплатим кредит доверия // Советская культура. 1988. 14 июля.
14. Партийная организация Института истории АН СССР в идейном противостоянии с партийными инстанциями. 1966-1968 г. // Вопросы истории. 2008. № 12. С. 61-95.
15. Келле В.Ж. Теория истории/В.Ж. Келле, В.Я. Ковальзон. М.: Политиздат, 1981. 290 с.
16. Гречко А.А. Вооруженные силы Советского государства. Изд. 2-е. М.: Воениздат, 1975. 438 с.
17. Устинов Д.Ф. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1979. 519 с.
18. Соколов С.Л. Ленинский стиль в работе военных кадров. М.: Воениздат, 1984. 268 с.
19. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. 319 с.
20. Брежнев Л.И. Ленинским курсом. Речи и статьи: в 9 т. М.: Политиздат, 1974-1983. 9 т. 608 с.
21. Черненко К.У. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1984. 670 с.
22. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина: сб. док. и мат. М.: Политиздат, 1970. 168 с.
23. Владимир Ильич Ленин: Биография/П.Н. Поспелов, В.Е. Евграфов, В.Я. Зевин и др. 5-е изд. М.: Политиздат, 1972. 780 с.
24. В.И. Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 1-7, М.: Политиздат, 1970-1976. 7 т. 700 с.
25. Волокогонов Д.А. Ленин - политический портрет: в 2-х кн. М.: АСТ, Новости, 1998. Кн. 1.
480 с.
26. Шкловский В. Жили-были. М.: Самовар, 1990. 72 с.
27. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. СПб., 1910-1913. Вып. 2.
28. Публикация материалов по «делу Некрича» // Кентавр. 1994. № 4. С. 94-114.
29. Геллер М.Я. Российские заметки. 1969-1979. М.: МИК, 1999. 567 с.
30. Вутетич Евг. Внесем ясность // Известия. 1965. 14 апр.
31. Жуков Е.М. Высокая ответственность историков / Е.М. Жуков, В.И. Трухановский, В.И. Шунков // Правда. 1966. 30 янв.
32. Голиков В. За ленинскую партийность в освещении истории КПСС / В. Голиков, С. Мурашов, И. Чхиквишвили, Н. Шатагин, С. Шаумян // Коммунист. 1969. № 3. С. 68-72.
33. Максимова Э.М. Пять дней в Особом архиве // Известия. 1990. 22 февр.
34. Елпатьевский А.В. О рассекречивании архивных фондов / Елпатьевский А.В. // Избранные труды по архивоведению и архивному делу ВНИИДАД. М.: ВНИИДАД, 2015. С. 273-282.
35. О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы. Постановление ЦК КПСС от 26 апреля 1979 года. М.: Политиздат, 1979. 15 с.
36. Материалы Пленума ЦК КПСС, 14-15 июня 1983 г. М.: Политиздат, 1983. 80 с.
37. Рубан М. В.И. Ленин о бдительности и боевой готовности. М.: Воениздат, 1984. 79 с.
38. Волкогонов Д.А. Психологическая война: подрывные действия империализма в области общественного сознания. 2-е изд., доп.. М.: Воениздат, 1984. 288 с.
39. Павлов А. Ненависть к врагу - черта социалистического гуманизма // Коммунист Вооруженных Сил. 1967. № 4. С. 43-49.
40. Епишев А.А. Могучее оружие партии. М.: Воениздат, 1973. 320 с.
41. Епишев А.А. Некоторые вопросы идеологической работы в Советских Вооруженных Силах. М.: Воениздат, 1975. 128 с.
42. Советская армия - школа идейно-нравственного воспитания молодежи: по материалам научно-практической конференции. Баку, 25-27 апр. 1979 г. М.: Воениздат, 1979. 102 с.
43. 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы. М.: Политиздат, 1967. 240 с.
44. Пламенное слово. Листовки гражданской войны (1918-1922). М.: Воениздат, 1967. 402 с.
45. Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 - март 1918 г. Сборник документов М.: Наука, 1973. 456 с.
46. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК: в 12 т. М.: Политиздат, 1970-1979. 12 т.
47. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1970. Изд. 8-е, доп. и испр.: в 14т. М.: Политиздат, 1970-1982. 14 т.
48. Товарищ комсомол: документы съездов, конференций и ЦК ВЛКСМ. 1918-1968: в 2 т. М.: Молодая гвардия, 1969.
49. 50 лет ВЛКСМ. Документы и материалы. М.: Молодая гвардия, 1969. 496 с.
50. КПСС о Вооруженных силах Советского Союза: Документы 1917-1968. М.: Воениздат, 1969. 472 с. (2-е изд. М.: Воениздат, 1981. 622 с.).
51. Об идеологической работе КПСС: Сборник документов, 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1983. 544 с.
52. 60 лет Вооруженных сил СССР: документы и материалы. М.: Политиздат, 1978. 48 с.
53. В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917-1922 гг.). М.: Политиздат, 1975. 679 с.
54. Военные вопросы в документах КПСС и Советского государства: аннотированный библиографический указатель. М.: Воениздат, 1980. 461 с.
55. Вооруженные силы СССР на страже Родины: к 60-летию Сов. Армии и Военно-морского флота: рекомендованных указатель литературы. М.: Книга, 1977. 538 с.
56. Очерки истории Краснодарской организации КПСС / [Ред.-Сост. А.С. Коновалов]. Краснодар: Кн. изд-во, 1966. 671 с.
57. История Дона от Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней [Отв. ред. В.И. Кузнецов]. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1967. 356 с.
58. История Коммунистической партии Советского Союза: в 6 т. М.: Политиздат, 1965-1972.
59. История СССР с древнейших времен до наших дней: в 12 т. М.: Наука, 1966-1980.
60. История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3: Коммунистическая партия - организатор победы Великой Октябрьской социалистической и обороны Советской Республики. Март 1917-1920 г. Кн. 2: март 1918-1920 г. М.: Политизадт, 1968. 607 с.
61. История коммунистической партии Советского Союза. 7-е изд., доп. М.: Политиздат, 1985. 783 с.
62. Ленинский комсомол: очерки по истории ВЛКСМ / предисл. Е. Тяжельникова. М.: Молодая гвардия, 1969. Т. 1:1918- 1941 гг. М.: Молодая гвардия, 1969. 589 с.
63. Наш ленинский комсомол / ред. Иванов Д.М. Изд. 2-е, доп. М.: Молодая гвардия, 1974. 432 с.
64. Славный путь Ленинского комсомола: в 2 т. М.: Молодая гвардия, 1974.
65. Советские Вооруженные силы: История строительства. М.: Воениздат, 1978. 516 с.
66. КПСС и строительство Советских Вооруженных сил. М.: Воениздат, 1967. 463 с.
67. КПСС и военное строительство / под ред. А.А. Епишева. М.: Воениздат, 1982. 311 с.
68. История танковых войск Советской армии: в 3 т. М.: Воениздат, 1977-1979.
69. Советская кавалерия: военно-исторический очерк / [А. Я. Сошников, П. Н. Дмитриев, А. С. Арутюнов и др.]. - М.: Воениздат, 1984. 317 с.
70. История Уральского военного округа. М: Воениздат, 1970. 347 с.
71. Ордена Ленина Московский военный округ. М.: Воениздат, 1971. 464 с.
72. Имени Ленина: краткий исторический очерк о Военно-политической академии им. В.И. Ленина. М.: Воениздат, 1966. 432 с.
73. Академия имени М.В. Фрунзе: история Военной ордена Ленина Краснознаменной ордена Суворова академии. М.: Воениздат, 1972. 426 с.
...
Клио. 2017. № 4.
Советская историография Гражданской войны в России во второй половине 1960-х - первой половине 1980-х гг.
Статья первая. Условия развития советской исторической науки в исследуемый период
Хронологические рамки историографического периода, в которых рассматривается советская историография Гражданской войны в России, совпадают с периодом отечественной истории, сущностью которого явилось то, что авторитарно-бюрократический режим, утвердившийся в СССР, впадал в глубинный кризис и приближался к своему историческому финалу [1; 2; 3]. Одной их характерных черт того времени стала частичная реанимация сталинских подходов к истории в советской науке.
В той сложной обстановке руководители ЦК КПСС прекрасно осознавали силу влияния исторической науки наумы и сердца людей. Историография стала развиваться под непосредственным влиянием на нее политической линии по восстановлению авторитарных методов руководства исторической наукой, ограничению гласности. На научные исследования стали непосредственным образом влиять конъюнктурные установки, облаченные в жесткие директивы ЦК КПСС. Ученым задавались методологические ориентиры, давались директивные установки: что писать и как писать. Такие директивы не могли обсуждаться, а принимались к неукоснительному исполнению.
Партийные директивы облачались не только в форму специальных документов [4], но и провозглашались партийными лидерами, например, секретарем ЦК КПСС Б.Н. Пономаревым [5], заведующим отделом науки ЦК КПСС С.П. Трапезниковым [6]. Продолжали появляться публикации в центральных печатных органах ЦК КПСС, в которых историкам определялись текущие задачи, основные направления исследований, а также методологические ориентиры. Учитывая, что по существовавшему в то время порядку вещей публикациям материалов в центральных печатных органах ЦК КПСС придавался директивный характер, поле плюрализма мнений искусственно свертывалось [7, с. 3-9].
Что характерно: подобные публикации появлялись и в научных журналах [8, с. 91-102]. Даже издавались отдельные брошюры. Так, в 1974 г. вышли в свет рекомендации совещания историков в отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС, проведенного 21-23 марта 1973 г. [9]. Слово «рекомендации» в названии не должно смущать. Такие рекомендации по существовавшей тогда традиции имели силу директив, подразумевавших их неукоснительное исполнение.
Причем в содержании подобных директив не имелось даже намека на какую-либо творческую свободу, возможность выхода за рамки марксистско-ленинской парадигмы, а о приобщении к методологическим достижениям зарубежных ученых не могло быть и речи. Западные методологии можно было рассматривать только с целью «критики буржуазных фальсификаций исторического опыта КПСС» [10].
В целом разработка методологических аспектов обществознания, в том числе и исторической науки, проводилась в соответствии с требованиями официальной идеологии [11; 12].
На страже командно-репрессивной идеологии, сконцентрированной в сталинском «Кратком курсе истории ВКП(б)», чуть-чуть поколебленной в период отпели, зорко стояли мощные дозоры партийной системы во главе с идеологами ЦК КПСС. При этом требует отдельной констатации тот факт, что после прихода к власти Л.И. Брежнева увеличилась тяга к реанимации отживших схем и догм, утверждался тезис о недопустимости «очернения славного прошлого». М.А. Суслов, секретарь ЦК КПСС, отвечавший за идеологию, выступая в 1981 г. перед заведующим кафедрами общественных наук вузов страны, заявил: «Мы не позволим никому чернить исторические завоевания советского народа, осуществленные под руководством ленинской партии» [13].
В особо тяжелом положении оказались историки, изучавшие советский период, для которых отступление от установленной схемы практически квалифицировалось не иначе как чуждые политические взгляды. Огромные затруднения для них создавала и недоступность архивных и библиотечных фондов. Бывший заместитель директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС П.Н. Родионов вспоминал в конце 1980-х гг., как однажды М.А. Суслов, «отталкиваясь от незначительного частного случая, как бы вскользь бросил: “Вы там поосторожнее с архивными документами”. Сие предупреждение послужило поводом для действий, которые можно обозначить лишь одним словом: “Не пущать”» [13]. Тяжким бременем лег на историков и запрет, наложенный даже на упоминание в положительном ракурсе многих крупных деятелей и событий прошлого.
Разумеется, если и появлялись рукописи трудов, в которых имелись хотя бы только намеки на отступление от «правил игры», установленных ЦК КПСС, то Они ни при каких обстоятельствах не могли быть опубликованы. Так, в 1964 г. журнал «Новый мир» принял к публикации статью В.П. Данилова и С.И. Якубовского «О фигуре умолчания в исторической науке». Однако Главлит как контролирующий орган не пропустил ту статью. Она была опубликована лишь в 1994 г. (30 лет спустя! - Г.И., С.П.) в «Археографическом ежегоднике» за 1992 г. [14, с. б7].
Претворение на практике жесткой линии ЦК КПСС в отношении исторической науки обеспечивало такие условия, когда научные исследования были загнаны в тупик. В одной из наиболее фундаментальных работ по теории истории В.Ж. Келле и М.Я. Ковальзон отмечалось: «Социальная наука была создана, но лишь тогда, когда были осознаны... трудности... и найдено решение проблем. Это и было осуществлено марксизмом» [15, с. 29].
Думается, здесь будет правильным такое оценочное суждение: на практике корпус советских ученых-историков был вынужден руководствоваться не столько марксистско-ленинской методологией (кстати, одной из самых эффективных методологий в ряду прочих, хранящихся в сокровищнице мировой научной мысли), а сколько конъюнктурными партийными установками. Причем такие установки всегда преподносились в качестве высшего достижения творчески развитой усилиями правившей в стране компартии теории марксизма-ленинизма.
Как следствие, неукоснительным правилом для советских историков стала обязательная опора на произведения классиков марксизма-ленинизма, партийные и государственные документы и особенно произведения лидеров ЦК КПСС. Такая опора нашла свое главное выражение в обильном цитировании положений и выводов из публикаций таких авторов. Положения и выводы их докладов и выступлений возводились в ранг истины в последней инстанции.
Для военных историков, кроме того, стала обязательной нормой опора на произведения министров обороны СССР. Положения и выводы, содержавшиеся в них (наряду с вышеуказанными документами) были возведены в ранг ценнейшей источниковой базы [16; 17; 18].
Между тем поклонение трудам очередных Генеральных секретарей ЦК КПСС [19; 20; 21] и других партийных и советских руководителей не снимало с историков обязанности петь осанну произведениям Маркса, Энгельса, Ленина [22; 23; 24].
За этим жестко следили партийные функционеры высшего звена, отвечавшие за идеологическую работу. Именно их усилиями тиражи сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина достигли впечатляющих размеров: на 1 января 1990 г. произведения В.И. Ленина были изданы в нашей стране общим тиражом более 635 млн экземпляров на 125 языках (!) [25, е. 11].
Тем самым не только в науке, но и в массовом сознании (на уровне обыденной психологии) создались организационные предпосылки для всемерного внедрения в души и сердца советских людей идей марксизма-ленинизма.
Хвалебные оды произведениям классиков марксизма-ленинизма напоминали не просто соблюдение правил хорошего тона. Это стало своего рода священным ритуалом. «Цитатные бои» набирали силу на «идеологическом фронте», но тормозили дальнейшее развитие советской исторической науки.
Свобода дискуссий приглушилась всесилием партийного аппарата. Цензура, гласная и негласная, все чаще накладывала вето на свежие мысли, оригинальные идеи, толкая на прямой путь фальсификаций. Сложилась ситуация, хорошо охарактеризованная В.В. Маяковским. Он говорил, что книги пишут для того, чтобы случилось новое, редактируют же их для того, чтобы «как бы чего не вышло» [26, с. 145].
В историографии утвердилась тенденция, которую в свое время А.С. Лаппо-Данилевский считал губительной: стали доминировать оценки и мнения, но не факты [27, с. 9].
В те годы дискредитировалась сама возможность несовпадения теоретических положений и практики социалистического строительства, точнее, возможность деформации теоретических положений в ходе практики социалистического строительства. При этом очерчивался круг проблем, в которых ЦК КПСС разрешал устами своих идеологов увидеть некоторые деформации (подобный круг проблем очертил, например, секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев [5, с. 4-37]).
Самое же драматичное заключалось в том, что подобным решением у историков фактически изымалось право размышлять над вопросами теории: только ЦК правившей в СССР коммунистической партии давалось право развивать теоретические основы марксизма-ленинизма; лишь только компартия была в состоянии оценить, насколько практика адекватна теоретическим идеалам и выводам.
А если же кто из историков всё же осмеливался бороться за историческую правду и «нырял под флажки», нарушая жесткие ограничения, то его ждали неминуемые репрессии. Хотя таких ученых уже не расстреливали, как в 1930-е гг., но работать не давали. Стали хрестоматийными примерами расправы над такими крупными историками, как А.М. Некрич, П.В. Волобуев, М. Геллер и др. [28, с. 94-114; 29].
Причем притеснение нестандартно мыслящих ученых происходило с иезуитской изощренностью. Так, В.П. Данилов, крупный специалист по аграрной истории, защитил кандидатскую диссертацию в 1955 г. Тогда его главный оппонент Э.Ю. Генкина предлагала сразу присвоить соискателю докторскую степень. Через два года ученый опубликовал книгу, которая до сих пор является настольной у каждого историка-аграрника. Но как только он стал неугоден партийным бонзам от науки из-за своих неординарных взглядов, ему перекрыли доступ к защите докторской диссертации. Дали возможность защитить ее только в конце 1982 г. Да и то лишь после длительных ходатайств научного консультанта соискателя академика АН СССР М.П. Кима в отделе науки ЦК КПСС перед его заведующим Трапезниковым, визитов к вице-президенту АН СССР П.Н. Поспелову. В.П. Данилов защитился, имея более 300 статей и пять крупных монографий, две из которых были переведены за рубежом [14, с. 81].
Все это можно классифицировать как процесс реанимации подходов периода культа личности И.В. Сталина в советской исторической науке. Причем обстановка ухудшалась очень быстро. 14 апреля 1965 г. «Известия» опубликовали статью знаменитого советского скульптора Е. Вутетича «Внесем ясность». Автор выдал концепцию «двух правд» - правды большой и правды маленькой, правды партийной и беспартийной. И можно пожертвовать, утверждал Е. Вутетич, правдой малой ради правды большой. Зачем много говорить о поражениях Красной армии в начальный период Великой Отечественной войны, когда победа над фашизмом была все-таки одержана [30]. То есть автор высказал точку зрения тех, кто искал различия между правдой события и правдой жизни, между правдой факта и правдой идеи. Это был первый призыв поменьше писать о культе личности И.В. Сталина, его ошибках.
Затем идеологи ЦК КПСС ввели в сражение тяжелую артиллерию. 30 января 1966 г. «Правда» опубликовала статью «Высокая ответственность историков», подписанную академиком АН СССР Е.М. Жуковым, член-корреспондентом АН СССР В.И. Трухановским и В.И. Шунковым. Авторы констатировали, что историки «обязаны писать правдиво, безусловно, не отходить в своих работах от исторических фактов». С пафосом они отмечали то, что советский народ ждет от историков «безусловно, объективного освещения истории советского общества».
Но здесь же авторы особо подчеркнули то, что «абстрактной, внеклассовой исторической "правды" в классовом обществе не существует и не может существовать, как не может и быть беспартийного отношения к истории». И на таком фоне было выражено недоумение по поводу того, что в некоторых трудах «получил распространение ошибочный термин "период культа личности". Употребление этого термина, преувеличение роли одного лица, вольно или невольно ведет к умалению героических усилий партии и народа в борьбе за социализм» [31].
В 1969 г. в журнале «Коммунист» появилась статья «За ленинскую партийность в освещении истории КПСС». Авторы высказали требование: под знаком борьбы за ленинскую партийность науки отказаться от научного поиска. «Под видом "научных" открытий, - писали они, - ...предпринимаются попытки пересмотра проверенных жизнью истин, давно утвердившейся принципиальной партийной оценки важнейших фактов и исторических событий» [32, с. 72].
Реабилитируя сталинскую схему истории советского общества, авторы статьи обвинили исследователей в стремлении разрушить эту схему. «Некоторые наши историки вместо всестороннего изучения опыта нашей партии... концентрируют все внимание на ошибках и недостатках, ...выпячивают и раздувают их. При этом забывают даже упомянуть, что это были ошибки в практической работе по осуществлению правильной, научно-обоснованной генеральной линии партии» [32, с. 70].
В 1969 г. подлил масла в огонь первый секретарь МГК КПСС В.В. Гришин, заявив: «У нас сейчас новая линия в отношении Сталина» [13].
Как следствие, историки практически перестали писать о культе личности И.В. Сталина. Советская историческая наука вступила в стадию непрерывного отхода от решений XX съезда КПСС. Ресталинизация исторической науки, если вести речь применительно к предмету исследования настоящей статьи, нашла конкретное выражение в ряде явлений.
Во-первых, оформилась устойчивая тенденция искусственного, сознательного сужения источниковой базы исторических исследований. Подобно тому, как во времена безраздельного господства сталинской теоретико-методологической парадигмы, снова стало засекречиваться, а часто и уничтожаться огромное количество бесценных документов. Монополию на право введения их в научный оборот отдали Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Масса документов осталась недоступной для специалистов, что не могло не сказаться отрицательным образом на качестве научных исследований [33; 34, с. 273-282]. Но такая ситуация была выгодной для правившего в стране политического режима. Творцы новых исследовательских парадигм, официальные идеологи ЦК КПСС боялись, что если сделать ученым свободный доступ к архивным документам, то многие одобренные свыше концепции, особенно оценки событий 1917-1920 гг., могут распасться. Причем все это камуфлировалось насаждением тезисов о повышении политической бдительности, необходимости усиления борьбы с буржуазной идеологией [35; 36]. Такие шаги всемерно поддерживались в одобренных свыше публикациях [37; 38; 39; 40; 41; 42].
В тех условиях содержание увидевшей свет научной литературы, введенных в научный оборот источников и защищенных диссертаций в значительной степени было пронизано идеократическими оценками, имело конъюнктурные деформации.
Историческим трудам в то время была свойственна своя специфика, которая никоим образом не позволяла радикально повлиять на советскую историческую науку.
Во-вторых, усилению контроля над учеными послужил и перевод подавляющего большинства тем, рекомендованных для научной разработки, в историко-партийную плоскость. Этому подчинили сразу и работу по изданию документальных сборников [43; 44; 45]. Главным среди них, безусловно, стало фундаментальное двенадцатитомное седьмое издание «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК», увидевшее свет в 1970-1979 гг. [46]. Вскоре вышло в свет их уже четырнадцатитомное восьмое издание, дополненное и исправленное [47]. Историки получили те издания как обязательный источник для сверки своих методологических ориентиров в научных изысканиях с официальной позицией КПСС.
Аналогичную методологическую нагрузку несли и опубликованные сборники документов по истории ВЛКСМ [48; 49]. То же самое можно сказать и о сборниках документов, таких как «КПСС о Вооруженных силах Советского Союза» [50], «Об идеологической работе КПСС» [51], «КПСС - организатор защиты Социалистического Отечества» [52], «В.И. Ленин и ВЧК» [53] и др. Характерно и то, что с целью оказания помощи в ориентации исследователей в огромной массе опубликованных партийных документов стали выпускаться библиографические работы [54; 55].
И появились публикации, которые стали базироваться на документах и материалах, указанных выше [56; 57]. Важно отметить то, что в 1965-1972 гг. увидела свет шеститомная «История Коммунистической партии Советского Союза». То фундаментальное издание стало знаковым в советской историографии, причем не только в сфере историко-партийной науки [58]. Оно, с точки зрения авторов этой статьи, отодвинуло в тень другое фундаментальное издание, увидевшее свет в 1966-1980 гг. - двенадцатитомную «Историю СССР с древнейших времен до наших дней» [59].
Для изучения же истории Гражданской войны представляется особо значимым то, что вышла в свет вторая книга третьего тома многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза». Оно стало официозным изданием, призванным дать четкие методологические ориентиры ученым, как выполнять исследования в историко-партийном ключе по проблемам истории Гражданской войны. В издании были выданы в качестве ориентиров многие выводы и обобщения, синтезированные на базе априорных схем и фактического материала, разрешенного официальными идеологами коммунистической партии к научному осмыслению, и введение в научный оборот в анализируемом фундаментальном издании [60]. Именно по нему ученые были вынуждены сверять свои концептуальные подходы в исследованиях.
В том же ряду следует отметить и такой труд, как «История Коммунистической партии Советского Союза», вышедший под редакцией секретаря ЦК КПСС академика Б.Н. Пономарева, неоднократно переиздававшийся с соответствующими дополнениями в духе политической конъюнктуры. Первое (1959 г.), второе (1962 г.) и последующие издания существенно разнятся, хотя, конечно, периодизация событий подавалась в нем всё по той же схеме «Краткого курса». Однако первые издания содержали критику культа личности И.В. Сталина и допущенных им злоупотреблений властью, а также критику «Краткого курса истории ВКП(б)», других идеологических явлений сталинизма. Начиная с третьего издания, все критические аспекты исчезли из этого издания, и к 1985 г., когда вышло последнее, 8-е издание, его концептуальное сходство с «Кратким курсом» стало поистине поразительным [61]. Также огромную методологическую роль сыграло в тех условиях издание 1970-1982 г. фундаментальной биографической хроники «Владимир Ильич Ленин» [24]. Несли определенную методологическую нагрузку и фундаментальные издания по истории ВЛКСМ [62; 63; 64].
Кроме того, историки, специализировавшиеся на военной проблематике, ориентировались на увидевшую свет группу работ, освещавших многочисленные аспекты деятельности ЦК КПСС, других государственных органов по укреплению в целом Советских Вооруженных сил на всех этапах советского военного строительства, в том числе и в годы Гражданской войны [65; 66; 67]. Особую группу составили исторические очерки, в которых была отражена история видов Вооруженных сил СССР, родов войск [68; 69], военных округов [70; 71], военно-учебных заведений [72; 73]. В них кратко раскрывались, в том числе и отдельные аспекты истории Гражданской войны.
...
Таким образом, в условиях частичной реанимации сталинских подходов в советской исторической науке представлялось невозможным выполнять исследования по истории Гражданской войны в России, не оставаясь в жесткой системе теоретико-методологических координат догматизированного марксизма-ленинизма в большевистском его измерении. Историкам, как и во времена культа личности И.В. Сталина, снова стали в директивном стиле диктовать, о чем, как и что писать (разумеется, в более мягких формах, что не меняло сущности и содержания). Засилье историко-партийной тематики резко сузило предмет исследований.
Представляется принципиальным подчеркнуть, что ученым были поставлены жесткие организационные барьеры, нашедшие выражение в следующих явлениях: резкое ограничение доступа в архивы; существование спецхрана в ГБЛ им. В.И. Ленина, Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, куда были помещены работы лидеров Белого движения, зарубежных исследователей и исследователей Российского зарубежья, имеющих отношение к изучению истории Белого движения, обширные коллекции белогвардейских листовок и других документов. Доступ туда был тоже крайне затрудненным; также отсутствовали публикации белых мемуаров и переводных работ зарубежных авторов, которые не вписывались в марксистско-ленинскую историографическую парадигму.
Литература и источники
1. На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе / под ред. В.В. Журавлева. М.: Политиздат, 1990. 449 с.
2. Л.И. Брежнев: Материалы к биографии/сост. Аксютин Ю.В. М.: Политиздат, 1991. 384 с.
3. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. Изд. второе, испр. и доп. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 680 с.
4. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. Тезисы ЦК КПСС. М.: Политиздат, 1970. 64 с.
5. Пономарев Б.Н. Задачи исторической науки и подготовка научно-педагогических кадров в области истории // Вестник академии наук СССР. 1963. № 2. С. 4-37.
6. Трапезников С.П. Общественные науки - могучий идейный потенциал коммунизма. М.: Политиздат, 1974. 141 с.
7. Историко-партийная наука к XXVI съезду КПСС // Коммунист. 1980. № 14. С. 3-9.
8. К итогам обсуждения методологических проблем истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1978. № 12. С. 91-102.
9. Рекомендации совещания историков в отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС 21-23 марта 1973 г. М.: Наука, 1974. 32 с.
10. Актуальные методологические проблемы социальных наук: сборник статей. Л.: Ленинградский ун-т, 1976. 158 с.
11. Методологические проблемы общественных наук: по материалам всесоюзной конференции. М.: Наука, 1979. 472 с.
12. XXVI съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук. М.: Высшая школа, 1982. 329 с.
13. Родионов П. Чем выплатим кредит доверия // Советская культура. 1988. 14 июля.
14. Партийная организация Института истории АН СССР в идейном противостоянии с партийными инстанциями. 1966-1968 г. // Вопросы истории. 2008. № 12. С. 61-95.
15. Келле В.Ж. Теория истории/В.Ж. Келле, В.Я. Ковальзон. М.: Политиздат, 1981. 290 с.
16. Гречко А.А. Вооруженные силы Советского государства. Изд. 2-е. М.: Воениздат, 1975. 438 с.
17. Устинов Д.Ф. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1979. 519 с.
18. Соколов С.Л. Ленинский стиль в работе военных кадров. М.: Воениздат, 1984. 268 с.
19. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. 319 с.
20. Брежнев Л.И. Ленинским курсом. Речи и статьи: в 9 т. М.: Политиздат, 1974-1983. 9 т. 608 с.
21. Черненко К.У. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1984. 670 с.
22. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина: сб. док. и мат. М.: Политиздат, 1970. 168 с.
23. Владимир Ильич Ленин: Биография/П.Н. Поспелов, В.Е. Евграфов, В.Я. Зевин и др. 5-е изд. М.: Политиздат, 1972. 780 с.
24. В.И. Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 1-7, М.: Политиздат, 1970-1976. 7 т. 700 с.
25. Волокогонов Д.А. Ленин - политический портрет: в 2-х кн. М.: АСТ, Новости, 1998. Кн. 1.
480 с.
26. Шкловский В. Жили-были. М.: Самовар, 1990. 72 с.
27. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. СПб., 1910-1913. Вып. 2.
28. Публикация материалов по «делу Некрича» // Кентавр. 1994. № 4. С. 94-114.
29. Геллер М.Я. Российские заметки. 1969-1979. М.: МИК, 1999. 567 с.
30. Вутетич Евг. Внесем ясность // Известия. 1965. 14 апр.
31. Жуков Е.М. Высокая ответственность историков / Е.М. Жуков, В.И. Трухановский, В.И. Шунков // Правда. 1966. 30 янв.
32. Голиков В. За ленинскую партийность в освещении истории КПСС / В. Голиков, С. Мурашов, И. Чхиквишвили, Н. Шатагин, С. Шаумян // Коммунист. 1969. № 3. С. 68-72.
33. Максимова Э.М. Пять дней в Особом архиве // Известия. 1990. 22 февр.
34. Елпатьевский А.В. О рассекречивании архивных фондов / Елпатьевский А.В. // Избранные труды по архивоведению и архивному делу ВНИИДАД. М.: ВНИИДАД, 2015. С. 273-282.
35. О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы. Постановление ЦК КПСС от 26 апреля 1979 года. М.: Политиздат, 1979. 15 с.
36. Материалы Пленума ЦК КПСС, 14-15 июня 1983 г. М.: Политиздат, 1983. 80 с.
37. Рубан М. В.И. Ленин о бдительности и боевой готовности. М.: Воениздат, 1984. 79 с.
38. Волкогонов Д.А. Психологическая война: подрывные действия империализма в области общественного сознания. 2-е изд., доп.. М.: Воениздат, 1984. 288 с.
39. Павлов А. Ненависть к врагу - черта социалистического гуманизма // Коммунист Вооруженных Сил. 1967. № 4. С. 43-49.
40. Епишев А.А. Могучее оружие партии. М.: Воениздат, 1973. 320 с.
41. Епишев А.А. Некоторые вопросы идеологической работы в Советских Вооруженных Силах. М.: Воениздат, 1975. 128 с.
42. Советская армия - школа идейно-нравственного воспитания молодежи: по материалам научно-практической конференции. Баку, 25-27 апр. 1979 г. М.: Воениздат, 1979. 102 с.
43. 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы. М.: Политиздат, 1967. 240 с.
44. Пламенное слово. Листовки гражданской войны (1918-1922). М.: Воениздат, 1967. 402 с.
45. Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 - март 1918 г. Сборник документов М.: Наука, 1973. 456 с.
46. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК: в 12 т. М.: Политиздат, 1970-1979. 12 т.
47. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1970. Изд. 8-е, доп. и испр.: в 14т. М.: Политиздат, 1970-1982. 14 т.
48. Товарищ комсомол: документы съездов, конференций и ЦК ВЛКСМ. 1918-1968: в 2 т. М.: Молодая гвардия, 1969.
49. 50 лет ВЛКСМ. Документы и материалы. М.: Молодая гвардия, 1969. 496 с.
50. КПСС о Вооруженных силах Советского Союза: Документы 1917-1968. М.: Воениздат, 1969. 472 с. (2-е изд. М.: Воениздат, 1981. 622 с.).
51. Об идеологической работе КПСС: Сборник документов, 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1983. 544 с.
52. 60 лет Вооруженных сил СССР: документы и материалы. М.: Политиздат, 1978. 48 с.
53. В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917-1922 гг.). М.: Политиздат, 1975. 679 с.
54. Военные вопросы в документах КПСС и Советского государства: аннотированный библиографический указатель. М.: Воениздат, 1980. 461 с.
55. Вооруженные силы СССР на страже Родины: к 60-летию Сов. Армии и Военно-морского флота: рекомендованных указатель литературы. М.: Книга, 1977. 538 с.
56. Очерки истории Краснодарской организации КПСС / [Ред.-Сост. А.С. Коновалов]. Краснодар: Кн. изд-во, 1966. 671 с.
57. История Дона от Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней [Отв. ред. В.И. Кузнецов]. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1967. 356 с.
58. История Коммунистической партии Советского Союза: в 6 т. М.: Политиздат, 1965-1972.
59. История СССР с древнейших времен до наших дней: в 12 т. М.: Наука, 1966-1980.
60. История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3: Коммунистическая партия - организатор победы Великой Октябрьской социалистической и обороны Советской Республики. Март 1917-1920 г. Кн. 2: март 1918-1920 г. М.: Политизадт, 1968. 607 с.
61. История коммунистической партии Советского Союза. 7-е изд., доп. М.: Политиздат, 1985. 783 с.
62. Ленинский комсомол: очерки по истории ВЛКСМ / предисл. Е. Тяжельникова. М.: Молодая гвардия, 1969. Т. 1:1918- 1941 гг. М.: Молодая гвардия, 1969. 589 с.
63. Наш ленинский комсомол / ред. Иванов Д.М. Изд. 2-е, доп. М.: Молодая гвардия, 1974. 432 с.
64. Славный путь Ленинского комсомола: в 2 т. М.: Молодая гвардия, 1974.
65. Советские Вооруженные силы: История строительства. М.: Воениздат, 1978. 516 с.
66. КПСС и строительство Советских Вооруженных сил. М.: Воениздат, 1967. 463 с.
67. КПСС и военное строительство / под ред. А.А. Епишева. М.: Воениздат, 1982. 311 с.
68. История танковых войск Советской армии: в 3 т. М.: Воениздат, 1977-1979.
69. Советская кавалерия: военно-исторический очерк / [А. Я. Сошников, П. Н. Дмитриев, А. С. Арутюнов и др.]. - М.: Воениздат, 1984. 317 с.
70. История Уральского военного округа. М: Воениздат, 1970. 347 с.
71. Ордена Ленина Московский военный округ. М.: Воениздат, 1971. 464 с.
72. Имени Ленина: краткий исторический очерк о Военно-политической академии им. В.И. Ленина. М.: Воениздат, 1966. 432 с.
73. Академия имени М.В. Фрунзе: история Военной ордена Ленина Краснознаменной ордена Суворова академии. М.: Воениздат, 1972. 426 с.
...
Клио. 2017. № 4.