Николай Алексеевич Колабухов (10.01.1920-15.03.2009)
9-го мая позвонила в Москву, чтобы поздравить семью друзей наших родителей, но не дозвонилась...
Мама, чутьем человека, потерявшего за свою жизнь стольких..., сразу почуяла недоброе...
А сегодня все подтвердилось... Эх, дядя Коля... Как же мы без Вас...
На сердце холодно и остро больно, а в голове толкутся строки Симонова:
"слишком многих друзей недокличется, повидавшее смерть поколение...",
"все тяжелее груз наследства..."
Дядя Коля всегда был для меня примером того, как мужчина должен заботиться о своей семье.
Примером того, как человек может сделать сам себя и свою жизнь. Простой рабочий паренек прошел войну,
построил семью, вырастил замечательных детей, получил образование, стал одним из ведущих специалистов
Госплана. Он часто бывал в командировках в Питере, всегда приходил к нам и это всегда был праздник !
Никогда не унывающий, честный, мужественный, НАСТОЯЩИЙ...
Когда я закончила институт в 1983 году, мои мудрые родители посоветовали мне не впрягаться сразу в работу
(успеешь еще напахаться - как в воду глядели), а предложили поехать посмотреть Москву. Я жила у тети Нины
и дяди Коли и никогда не забуду эти "римские каникулы" - я ходила по музеям и театрам, а вечером мы
обсуждали все увиденное и планы на будущее... Дядя Коля и тетя Нина сумели мне сказать СТОЛЬКО
основополагающих вещей о жизни, о стране, о судьбе, что это до сих пор составляет костяк моих жизненных
ценностей...
Несколько лет искала какую-нибудь ну очень хорошую книгу о Кронштадте, чтобы послать дяде Коле -
- ведь он там начинал, оттуда уходил на финскую войну... И опоздала, опять опоздала...
Все думала - надо съездить в Москву, сказать, как мы их любим, обнять...
Наши семьи :
Николай Алексеевич и Нина Михайловна Колабуховы - в верхнем ряду,
Борис Иванович и Нина Александровна Терентьевы - в нижнем ряду
и дети. Это год 1962, я думаю...
Словно смотришь в бинокль перевернутый -
Все, что сзади осталось, уменьшено,
На вокзале, метелью подернутом,
Где-то плачет далекая женщина.
Снежный ком, обращенный в горошину,-
Ее горе отсюда невидимо;
Как и всем нам, войною непрошено
Мне жестокое зрение выдано.
Что-то очень большое и страшное,
На штыках принесенное временем,
Не дает нам увидеть вчерашнего
Нашим гневным сегодняшним зрением.
Мы, пройдя через кровь и страдания,
Снова к прошлому взглядом приблизимся,
Но на этом далеком свидании
До былой слепоты не унизимся.
Слишком много друзей не докличется
Повидавшее смерть поколение,
И обратно не все увеличится
В нашем горем испытанном зрении.
1941
. . .
Поставь же нам стаканы заодно
Со всеми! Мы еще придем нежданно.
Пусть кто-нибудь живой нальет вино
Нам в наши молчаливые стаканы.
Еще вы трезвы. Не пришла пора
Нам приходить, но мы уже в дороге,
Уж била полночь... Пейте ж до утра!
Мы будем ждать рассвета на пороге,
Кто лгал, что я на праздник не пришел?
Мы здесь уже. Когда все будут пьяны,
Бесшумно к вам подсядем мы за стол
И сдвинем за живых бесшумные стаканы.
1942
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.
Упрямство, гнев его, терпенье -
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.
Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья - сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.
Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.
Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!
Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.
И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
1942
Мама, чутьем человека, потерявшего за свою жизнь стольких..., сразу почуяла недоброе...
А сегодня все подтвердилось... Эх, дядя Коля... Как же мы без Вас...
На сердце холодно и остро больно, а в голове толкутся строки Симонова:
"слишком многих друзей недокличется, повидавшее смерть поколение...",
"все тяжелее груз наследства..."
Дядя Коля всегда был для меня примером того, как мужчина должен заботиться о своей семье.
Примером того, как человек может сделать сам себя и свою жизнь. Простой рабочий паренек прошел войну,
построил семью, вырастил замечательных детей, получил образование, стал одним из ведущих специалистов
Госплана. Он часто бывал в командировках в Питере, всегда приходил к нам и это всегда был праздник !
Никогда не унывающий, честный, мужественный, НАСТОЯЩИЙ...
Когда я закончила институт в 1983 году, мои мудрые родители посоветовали мне не впрягаться сразу в работу
(успеешь еще напахаться - как в воду глядели), а предложили поехать посмотреть Москву. Я жила у тети Нины
и дяди Коли и никогда не забуду эти "римские каникулы" - я ходила по музеям и театрам, а вечером мы
обсуждали все увиденное и планы на будущее... Дядя Коля и тетя Нина сумели мне сказать СТОЛЬКО
основополагающих вещей о жизни, о стране, о судьбе, что это до сих пор составляет костяк моих жизненных
ценностей...
Несколько лет искала какую-нибудь ну очень хорошую книгу о Кронштадте, чтобы послать дяде Коле -
- ведь он там начинал, оттуда уходил на финскую войну... И опоздала, опять опоздала...
Все думала - надо съездить в Москву, сказать, как мы их любим, обнять...
Наши семьи :
Николай Алексеевич и Нина Михайловна Колабуховы - в верхнем ряду,
Борис Иванович и Нина Александровна Терентьевы - в нижнем ряду
и дети. Это год 1962, я думаю...
Словно смотришь в бинокль перевернутый -
Все, что сзади осталось, уменьшено,
На вокзале, метелью подернутом,
Где-то плачет далекая женщина.
Снежный ком, обращенный в горошину,-
Ее горе отсюда невидимо;
Как и всем нам, войною непрошено
Мне жестокое зрение выдано.
Что-то очень большое и страшное,
На штыках принесенное временем,
Не дает нам увидеть вчерашнего
Нашим гневным сегодняшним зрением.
Мы, пройдя через кровь и страдания,
Снова к прошлому взглядом приблизимся,
Но на этом далеком свидании
До былой слепоты не унизимся.
Слишком много друзей не докличется
Повидавшее смерть поколение,
И обратно не все увеличится
В нашем горем испытанном зрении.
1941
. . .
Поставь же нам стаканы заодно
Со всеми! Мы еще придем нежданно.
Пусть кто-нибудь живой нальет вино
Нам в наши молчаливые стаканы.
Еще вы трезвы. Не пришла пора
Нам приходить, но мы уже в дороге,
Уж била полночь... Пейте ж до утра!
Мы будем ждать рассвета на пороге,
Кто лгал, что я на праздник не пришел?
Мы здесь уже. Когда все будут пьяны,
Бесшумно к вам подсядем мы за стол
И сдвинем за живых бесшумные стаканы.
1942
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.
Упрямство, гнев его, терпенье -
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.
Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья - сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.
Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.
Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!
Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.
И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
1942