Официальная программа (1)
Дело в том, что с утра мы заехали за Ирой и за Мишей. Ждали их возле христианской гостиницы, сначала появилась Ира, позже медленный Миша. В чёрном. Перекурив, загрузились в машину, чтобы поехать в художественную галерею, в одном из соседних, тесных кварталов, где на задах дома пустырь, заполняемый машинами и чувак, жарящий сосиски на мангале. Как оказалось, для нас.
Мы попали в галерею через задние двери, сразу - к экспозиции, в зал, куда всё время пребывали новые люди. Никто из них не говорил по-русски, лишь Витя с Леной и Ира с Мишей. Так и кучковались, переходя от одной группы к другой. Потом к нам подошел хозяин галереи и, мешая английские и неанглийские слова, начал объяснять суть выставки, соединившей тель-авивских и берлинских художников. Глаза его бегали. Сначала мне переводил Витя, который начал фотографировать и тогда мне начала переводить Лена.
Осваивались, шутили. Ира посоветовала мне коллекцию Архипенко в музее изобразительных. Я, возможно, бестактно поинтересовался где можно посмотреть монументального Шагала. Миша сидел и будто бы дремал. Этакий тель-авивский Матхатма. Просветленный просвещённый левантиец. Воевао, имеет, впрочем право у тихой речки отдохнуть. Право и возможность. За него говорила и общалась Ира, объяснившая мне, что пати собрали для местного артистического истеблишмента. Вот этот - известный график, вот эта - известный куратор, а этот раньше работал директором музея Людвига. Ну, и дети. Милые люди из-за языкового зазеркалья, связные непонятными, непроявленными отношениями. Местные!
А вечером открытие выставки в каком-то музее, а на следующей неделе шестидесятилетие страны, чья история помещается на территории одной человеческой жизни и, как любая история любой человеческой жизни, не помещается в неё: слишком уж древними оказываются истоки причин и следствий.
В ожидании перформенса (две красивые девицы в чёрных платьях, красивыми поставленными голосами начали петь англоязычные хиты) мы зашли в зал, где транслировали видео. Мультипликационный ролик иллюстрировал джазовую импровизацию, звуки которой превращались в зооморфных существ, похожих на рыб и на водоросли. Ловкое и остроумное видео. Прочая экспозиция - фигуративная живопись, не очень, впрочем, яркая или глубокая. Невнятная. Незапоминающаяся. Несколько объектов (манекен в костюме будущего) и одна фотография (девушка с распущенными волосами в лесу изображающая Марию Магдалину).
Потом ели сосиски с луком в меду из квадратных бумажных тарелок, сделанных из открыток с изображениями выставленных в галерее артефактов. Почему-то, особенный восторг вызвало появление бутылок с охлаждённым пивом. Ира пригласила остановиться у них в мастерской, где можно жить, работать и ходить на пляж. Распрощавшись, мы с Леной и Витей, поехали на набережную: важно было увидеть море, привести систему координат в соответствие: ибо сложно находиться в прибрежном городе, похожем на круглогодичный курорт и не видеть моря, чья вторая скобка всегда открыта. На пляже многолюдно и кто-то даже купается.
А мы бродим мимо ветхих баухаузных кварталов, постоянно вспоминая Москву. Словно бы там, на родине, всё ещё лежит снег, а нам пришлось скинуть лягушачью кожу для того, чтобы превратиться в существ с постепенно распрямляющимся позвоночником. Зашли на базар, закрытый в шабад, погуляли среди закрытых пахучих лавок, под навесом, дающим тяжёлую, густую тень, ибо день прибавляет обороты и ходить по улицам кажется опасным для зрения: глаза слезятся и отказываются видеть.
