"Лит.Ра: Избранные ФБ-записи, 2013 - 2020" Александра Скидана. "Новое литературное обозрение", 2022
О книге Скидана почему-то хочется написать в стиле рецензий газеты «Сегодня» - последнего бастиона эстетского синтаксиса и даже консульства высокого модернизма на территории РФ, поскольку «Лит.Ра» включает записи в ФБ с начала 2013-года до конца 2020-го и больше всего в ней цитат, откликов на прочитанное, чужих (и своих стихов), снов и идей для текстов разного рода: скажем, заготовок театральных рецензий, замороженных на стадии формирования фундаментального концепта, «баланс-программы для небольшого рассказа», конспектов будущих выступлений и перепечатка старых набросков, случайно отловленных в архиве собственного компа.
Причем, иные из этих постов я ведь вспомнил, поскольку всегда был прилежно подписан на страницу Скидана.
Реальность в этих записях тоже, конечно, присутствует, но в меньшей степени - как ряд случаев, выпадающих из ровного течения времени; как нечто исключительное или же «забавное».
Обращаю особое внимание на этот момент, так как коллекция цитат и откликов на культурное потребление в книге Скидана строится по схожему принципу «эстетики исключений».
Ну, или же «случаев», если вспомнить одного из гениев скидановской местности и персонаж миниатюр его ФБ-цикла, опубликованного потом журналом "Волга".
То есть, Скидан должен предстать читателям «Лит.Ры» человеком сугубо книжным, головным, но отвлеченным, постоянно деконструирующим действительность и, таким образом, смотрящим на звездное небо над головой, а не под ноги.
Почти буквально и целиком состоя из литры как рыба из воды.
Хотя, если честно, то процент реальности в его книге к концу нарастает - в основном, правда, за счет записей 2020-го года с пандемийной ситуацией, когда, казалось бы, цитат должно стать больше, но, вот, поди ж ты, настоящее берёт Скидана за грудки, да и окружает с такой силой, что не заметить невозможно.
«Но если уж идти до конца в своем желании, как внушают нам отказавшиеся от внушения клинические гипнотизеры, то для полноты картины скажу, что в тот момент, когда я писал пост об Анджеле Картер-Сталкер, мне позвонил переводчик ее «Адских машин», доктор Л., сообщивший, что он находится неподалеку, у Пяти углов, и хочет зайти; я как раз успел закончить фразу о несообщающихся падающих сосудах в финальных кадрах «Сталкера», чтобы встретить его во всеоружии гостеприимства и получить в дар «Задним числом» Мориса Бланшо…» (147 - 148)
Пост про «Сталкер" - перед этим: та самая «баланс-программа для небольшого рассказа».
То есть, набор первоначальных импульсов, из которых способен родиться новый текст, оттиск творческого порыва, которому неважно, если уж совсем по-чесноку, во что воплощаться. В законченную новеллу или же в еще один пост, создающий критическую массу сборнику.
Прикинул тотчас я в уме,
Что я укроюсь, как затворник,
И что стихами о зиме
Пополню свой весенний сборник.
Правда, собирая его (главная задача сборника, как это обычно и водится в изданиях такого сорта, соединяющих в единый метатекст подборку статей, до сего момента разрозненных, ну, или же записей из соцсетей, чего теперь всё больше и больше, выходить на какое-то иное агрегатное состояние, условно говоря, количества в качество) в коллекцию принципиально проходных текстов (ведь в ленте ФБ именно что проходит всё, даже отмеченное тэгами или отложенное в избранное) Скидан, как он пишет в предисловии, проредил свой аккаунт, убрал ситуативные посты, понятные лишь в определенном контексте, ну, или же анонсы.
Меньше суггестии от этого не стало.
Ну, или не на много меньше, так как, сделанные на бегу записи о впечатлениях (Рим или Берлин), о книгах или людях тоже привязаны к ситуации текущего дня (который давно прошел, вместе со своим добром и злом - как минимум два года назад) и явно ведь являются заготовками.
Брошенными на полумысли, хотя и эффектно отчеркнутые стилистически выверенным финалом.
Ты значил все в моей судьбе.
Потом пришла война, разруха,
И долго-долго о тебе
Ни слуху не было, ни духу.
Если не знать, что «Лит.Ра» фиксирует живой процесс, непонятно куда идущий, можно подобрать ей рифму из наследия Михаила Гаспарова.
«Записи и выписки», собранные им в монументальный том, почти мгновенно ставший классикой, еще одна наглядная форма сохранения личного архива.
У Скидана, впрочем, получилось принципиально иное «промежуточное» образование - писательская «записная книжка».
Явление, между прочим, не такое уж и распространённое.
Когда я начал заниматься каталогизацией нон-фикшн (был и такой проект), то хотел завести на «записные книжки» отдельный тэг.
Но скоро понял, что Толстой и Чехов, разрозненные страницы Пушкина и формализованный Блок.
Камер-фурьерский журнал Ходасевича, да, разве что, вечно развесёлый Ильф.
Может быть, еще тетрадки с вариантами Цветаевой и заметки Лидии Яковлевны Гинзбург, разложенные по разным папкам тоже можно отнести к жанру записных книжек, особенно ведь формат не описывающему.
Валери, Жакоте, "Чёрные тетради".
Или же между "тетрадями" (тогда теперь еще и Симона Вейль) и "книжками" большая разница?
И есть ли она в электронном изводе соцсетей?
Даже если объединить все эти «затеси», «камешки на ладони» и «крохотки» (розановские «Коробы» это уже литература, выросшая из блокнотика, но не сама тетрадка как есть), "дикоросль" и "самосев", выйдет не так, чтобы много.
Особенно если иметь ввиду проектную, точнее, проективную мощность текстового осуществления таких заявок да заготовок. Проступающего постепенно - вот как снимок после обработки проявителем.
«Дозревающую до внутристрочной партитуры» (123), повышенная питерская суггестия тому порукой.
Скидан идеально знает своего читателя; поэтому экономит усилия на объяснениях; делает читателя практически видимым. Особенно ощутимым.
Так, собственно, и была устроена газета «Сегодня»: казалось, тебя кто-то окликнул и вот ты уже разворачиваешься в рапиде в ответ.
Как будто в руку вложена записка, поскольку быстро включаешься в игру - каждая третья скидановская запись порождает желание продолжить или ответить.
Кинуть коммент.
От нашего стола вашему столу.
В рассеянной ленте ФБ такого, кстати, не возникает - там натяжение акцентов и «смыслового поля» иначе устроено: на чередовании перепадов всего со всем, когда диалог дёрганный и на бегу, из-за чего там так много крика и непонимания, а книга разглаживает эти записи.
Лишает их лишних складок.
Это примерно как в ГМИИ или Эрмитаж привозят Рафаэля или Тициана, которых ты видел в Италии.
Но там такого много и нужно успеть пробежать по залам Болонской академии (или Академии Каррера в Бергамо) как можно быстрее.
Потом видишь тот же холст в России и замираешь (торопиться некуда: жизнь статична), словно бы совсем другое полотно. А уж если на «Выставке одной картины» то различия особенно вопиющи.
Странно, конечно, что в книге, основанной на записях из соцсети, весь мат запикан.
Хотя в «Сегодня», если не путаю, матерных слов вообще не было: совсем другая эпоха правила диктовала.
Иногда я пытаюсь представить, каким мог бы стать сегодняшний вариант «Сегодня» и не нахожу ей ни места, ни актуального образа.
Особенно после того, как «Ъ» стал включать в публикации отдела «Культуры» сюжеты из новостей, например, про смерть поп-исполнителей или же отмену гастролей Макса Коржа.
Богатыри, не мы.
«“Молодой Годар” на “Послании к человеку”. Вздорное, легковесное, предательское кино, но - талантливое, и смотрится с удовольствием. В этом-то и проблема. Мир ужасен, но мы живем, не отказываем себе в удовольствии. Годар в 68-м попробовал по-другому. Свернул себе на этом шею, но он хотя бы попробовал. Хорошо восхищаться Рембо, «Пьяный корабль», х.е-мое. А попробуй выбросить всё за борт и стать как мистер Куртц в сердце тьмы, сгнить и с отрезанной ногой подняться на борт. Ради чего? Уж не ради искусства, разумеется…» (106)
А где суггестия - там метареализм и непредсказуемость.
Берешь в руки «Лит.Ру» и думаешь, что знаешь, как она устроена.
Заранее, раз уж подписан, да и вообще.
Одного поля ягоды.
Но количество и насыщенность, когда посты идут следом, друг другу в затылок, без разрядки чужими вставками (хватает цитатных вкраплений) создают иное агрегатное состояние целому.
Которое, чем дальше в книгу, становится все более единым и неделимым.
Предсказуемым оказывается не сборник, но мои представления о Скидане.
Поэтому интересно и важно их опровергнуть.
Непредсказуемое - как это близко.
Кажется, что можно дотянуться до любого, пока он жив, хотя подлинная ясность возникает после смерти, как раз, когда любой герой может быть присвоен.
На предпоследний день рождения Сосноры, цитируются его проникновенные, провидческие строфы.
Идеальный вкус Скидана, кстати, проявляется и в том, кого он цитирует и в том, что именно переносит в замерзшую ленту.
Геннадия ли Гора, Елену ли Шварц, Конст. Вагинова: в любом случае, питерское дело - сторона.
Сторона и ускользание.
А еще Василий Кондратьев, конечно («Кто знает этот глоток кофе на Невском. Бросок мысли, крепкий дух с привкусом горечи. Чтобы жить и сказать, прямо, отойди, глянь как бы сбоку на себя, а значит, других. Ты живёшь, чтобы самому стать мерой и порядком произошедшего…»), Драгомощенко.
Посеешь привычку - пожнёшь судьбу.
Ссылка в первом комменте.
«Ось таланта чуть качнется - кони в крик. Ничего не остаётся, кроме книг…»
Желая Виктору Александровичу пожить подольше, Скидан не знает, что Сосноре осталось чуть больше года.
Так ведь и никто не знает, не знал.
В этом-то и есть всё фейсбучное дело.
Впрочем, как и про Эрля, который первый раз появляется в «Лит.Ре» еще живым.
Когда умирают люди - изменяются их цитаты, они больше не дышат, они поют александрийские песни.
«Что хоть немного примеряет с красотой? - Отсутствие людей. Их она всё равно не спасёт. Остаётся вино, и речка, распухшая от слёз солёных. Но и слёзы литература, а вино не бесконечно, в отличие от набережной Мойки или Фонтанки». (153)
Вот что значит «каждое слово на своём месте».
Скидан расставляет слова и цитаты по своим местам.
Убирается словно бы в комнате.
В "Лит.Ре" у спутанного и хаотического жизненного процесса всему находится своё место.
Из этого места, из этих мест, между Мойкой и Фонтанкой, рождается автор как из пены буден и будней.
Автор, живи ищщо.
Пусть твоя поэтика и дальше будет разомкнутой.
Без второй скобки да на подольше. Почаще.
Мы были музыкой во льду.
Я говорю про всю среду,
С которой я имел в виду
Сойти со сцены, и сойду.
Здесь места нет стыду.
Причем, иные из этих постов я ведь вспомнил, поскольку всегда был прилежно подписан на страницу Скидана.
Реальность в этих записях тоже, конечно, присутствует, но в меньшей степени - как ряд случаев, выпадающих из ровного течения времени; как нечто исключительное или же «забавное».
Обращаю особое внимание на этот момент, так как коллекция цитат и откликов на культурное потребление в книге Скидана строится по схожему принципу «эстетики исключений».
Ну, или же «случаев», если вспомнить одного из гениев скидановской местности и персонаж миниатюр его ФБ-цикла, опубликованного потом журналом "Волга".
То есть, Скидан должен предстать читателям «Лит.Ры» человеком сугубо книжным, головным, но отвлеченным, постоянно деконструирующим действительность и, таким образом, смотрящим на звездное небо над головой, а не под ноги.
Почти буквально и целиком состоя из литры как рыба из воды.
Хотя, если честно, то процент реальности в его книге к концу нарастает - в основном, правда, за счет записей 2020-го года с пандемийной ситуацией, когда, казалось бы, цитат должно стать больше, но, вот, поди ж ты, настоящее берёт Скидана за грудки, да и окружает с такой силой, что не заметить невозможно.
«Но если уж идти до конца в своем желании, как внушают нам отказавшиеся от внушения клинические гипнотизеры, то для полноты картины скажу, что в тот момент, когда я писал пост об Анджеле Картер-Сталкер, мне позвонил переводчик ее «Адских машин», доктор Л., сообщивший, что он находится неподалеку, у Пяти углов, и хочет зайти; я как раз успел закончить фразу о несообщающихся падающих сосудах в финальных кадрах «Сталкера», чтобы встретить его во всеоружии гостеприимства и получить в дар «Задним числом» Мориса Бланшо…» (147 - 148)
Пост про «Сталкер" - перед этим: та самая «баланс-программа для небольшого рассказа».
То есть, набор первоначальных импульсов, из которых способен родиться новый текст, оттиск творческого порыва, которому неважно, если уж совсем по-чесноку, во что воплощаться. В законченную новеллу или же в еще один пост, создающий критическую массу сборнику.
Прикинул тотчас я в уме,
Что я укроюсь, как затворник,
И что стихами о зиме
Пополню свой весенний сборник.
Правда, собирая его (главная задача сборника, как это обычно и водится в изданиях такого сорта, соединяющих в единый метатекст подборку статей, до сего момента разрозненных, ну, или же записей из соцсетей, чего теперь всё больше и больше, выходить на какое-то иное агрегатное состояние, условно говоря, количества в качество) в коллекцию принципиально проходных текстов (ведь в ленте ФБ именно что проходит всё, даже отмеченное тэгами или отложенное в избранное) Скидан, как он пишет в предисловии, проредил свой аккаунт, убрал ситуативные посты, понятные лишь в определенном контексте, ну, или же анонсы.
Меньше суггестии от этого не стало.
Ну, или не на много меньше, так как, сделанные на бегу записи о впечатлениях (Рим или Берлин), о книгах или людях тоже привязаны к ситуации текущего дня (который давно прошел, вместе со своим добром и злом - как минимум два года назад) и явно ведь являются заготовками.
Брошенными на полумысли, хотя и эффектно отчеркнутые стилистически выверенным финалом.
Ты значил все в моей судьбе.
Потом пришла война, разруха,
И долго-долго о тебе
Ни слуху не было, ни духу.
Если не знать, что «Лит.Ра» фиксирует живой процесс, непонятно куда идущий, можно подобрать ей рифму из наследия Михаила Гаспарова.
«Записи и выписки», собранные им в монументальный том, почти мгновенно ставший классикой, еще одна наглядная форма сохранения личного архива.
У Скидана, впрочем, получилось принципиально иное «промежуточное» образование - писательская «записная книжка».
Явление, между прочим, не такое уж и распространённое.
Когда я начал заниматься каталогизацией нон-фикшн (был и такой проект), то хотел завести на «записные книжки» отдельный тэг.
Но скоро понял, что Толстой и Чехов, разрозненные страницы Пушкина и формализованный Блок.
Камер-фурьерский журнал Ходасевича, да, разве что, вечно развесёлый Ильф.
Может быть, еще тетрадки с вариантами Цветаевой и заметки Лидии Яковлевны Гинзбург, разложенные по разным папкам тоже можно отнести к жанру записных книжек, особенно ведь формат не описывающему.
Валери, Жакоте, "Чёрные тетради".
Или же между "тетрадями" (тогда теперь еще и Симона Вейль) и "книжками" большая разница?
И есть ли она в электронном изводе соцсетей?
Даже если объединить все эти «затеси», «камешки на ладони» и «крохотки» (розановские «Коробы» это уже литература, выросшая из блокнотика, но не сама тетрадка как есть), "дикоросль" и "самосев", выйдет не так, чтобы много.
Особенно если иметь ввиду проектную, точнее, проективную мощность текстового осуществления таких заявок да заготовок. Проступающего постепенно - вот как снимок после обработки проявителем.
«Дозревающую до внутристрочной партитуры» (123), повышенная питерская суггестия тому порукой.
Скидан идеально знает своего читателя; поэтому экономит усилия на объяснениях; делает читателя практически видимым. Особенно ощутимым.
Так, собственно, и была устроена газета «Сегодня»: казалось, тебя кто-то окликнул и вот ты уже разворачиваешься в рапиде в ответ.
Как будто в руку вложена записка, поскольку быстро включаешься в игру - каждая третья скидановская запись порождает желание продолжить или ответить.
Кинуть коммент.
От нашего стола вашему столу.
В рассеянной ленте ФБ такого, кстати, не возникает - там натяжение акцентов и «смыслового поля» иначе устроено: на чередовании перепадов всего со всем, когда диалог дёрганный и на бегу, из-за чего там так много крика и непонимания, а книга разглаживает эти записи.
Лишает их лишних складок.
Это примерно как в ГМИИ или Эрмитаж привозят Рафаэля или Тициана, которых ты видел в Италии.
Но там такого много и нужно успеть пробежать по залам Болонской академии (или Академии Каррера в Бергамо) как можно быстрее.
Потом видишь тот же холст в России и замираешь (торопиться некуда: жизнь статична), словно бы совсем другое полотно. А уж если на «Выставке одной картины» то различия особенно вопиющи.
Странно, конечно, что в книге, основанной на записях из соцсети, весь мат запикан.
Хотя в «Сегодня», если не путаю, матерных слов вообще не было: совсем другая эпоха правила диктовала.
Иногда я пытаюсь представить, каким мог бы стать сегодняшний вариант «Сегодня» и не нахожу ей ни места, ни актуального образа.
Особенно после того, как «Ъ» стал включать в публикации отдела «Культуры» сюжеты из новостей, например, про смерть поп-исполнителей или же отмену гастролей Макса Коржа.
Богатыри, не мы.
«“Молодой Годар” на “Послании к человеку”. Вздорное, легковесное, предательское кино, но - талантливое, и смотрится с удовольствием. В этом-то и проблема. Мир ужасен, но мы живем, не отказываем себе в удовольствии. Годар в 68-м попробовал по-другому. Свернул себе на этом шею, но он хотя бы попробовал. Хорошо восхищаться Рембо, «Пьяный корабль», х.е-мое. А попробуй выбросить всё за борт и стать как мистер Куртц в сердце тьмы, сгнить и с отрезанной ногой подняться на борт. Ради чего? Уж не ради искусства, разумеется…» (106)
А где суггестия - там метареализм и непредсказуемость.
Берешь в руки «Лит.Ру» и думаешь, что знаешь, как она устроена.
Заранее, раз уж подписан, да и вообще.
Одного поля ягоды.
Но количество и насыщенность, когда посты идут следом, друг другу в затылок, без разрядки чужими вставками (хватает цитатных вкраплений) создают иное агрегатное состояние целому.
Которое, чем дальше в книгу, становится все более единым и неделимым.
Предсказуемым оказывается не сборник, но мои представления о Скидане.
Поэтому интересно и важно их опровергнуть.
Непредсказуемое - как это близко.
Кажется, что можно дотянуться до любого, пока он жив, хотя подлинная ясность возникает после смерти, как раз, когда любой герой может быть присвоен.
На предпоследний день рождения Сосноры, цитируются его проникновенные, провидческие строфы.
Идеальный вкус Скидана, кстати, проявляется и в том, кого он цитирует и в том, что именно переносит в замерзшую ленту.
Геннадия ли Гора, Елену ли Шварц, Конст. Вагинова: в любом случае, питерское дело - сторона.
Сторона и ускользание.
А еще Василий Кондратьев, конечно («Кто знает этот глоток кофе на Невском. Бросок мысли, крепкий дух с привкусом горечи. Чтобы жить и сказать, прямо, отойди, глянь как бы сбоку на себя, а значит, других. Ты живёшь, чтобы самому стать мерой и порядком произошедшего…»), Драгомощенко.
Посеешь привычку - пожнёшь судьбу.
Ссылка в первом комменте.
«Ось таланта чуть качнется - кони в крик. Ничего не остаётся, кроме книг…»
Желая Виктору Александровичу пожить подольше, Скидан не знает, что Сосноре осталось чуть больше года.
Так ведь и никто не знает, не знал.
В этом-то и есть всё фейсбучное дело.
Впрочем, как и про Эрля, который первый раз появляется в «Лит.Ре» еще живым.
Когда умирают люди - изменяются их цитаты, они больше не дышат, они поют александрийские песни.
«Что хоть немного примеряет с красотой? - Отсутствие людей. Их она всё равно не спасёт. Остаётся вино, и речка, распухшая от слёз солёных. Но и слёзы литература, а вино не бесконечно, в отличие от набережной Мойки или Фонтанки». (153)
Вот что значит «каждое слово на своём месте».
Скидан расставляет слова и цитаты по своим местам.
Убирается словно бы в комнате.
В "Лит.Ре" у спутанного и хаотического жизненного процесса всему находится своё место.
Из этого места, из этих мест, между Мойкой и Фонтанкой, рождается автор как из пены буден и будней.
Автор, живи ищщо.
Пусть твоя поэтика и дальше будет разомкнутой.
Без второй скобки да на подольше. Почаще.
Мы были музыкой во льду.
Я говорю про всю среду,
С которой я имел в виду
Сойти со сцены, и сойду.
Здесь места нет стыду.