Сдвиг по фазе. Встреча через два года или Добрый дом искусств и ремёсел
Осенью лето у нас не закончилось, но продолжилось: Лена привезла Даню с Микой второго сентября (природа выдала Уралу в этот день максимальные 29 по Цельсию), вместо июля, обычного для каникул у бабушки с дедушкой. Из-за пандемии, мы не видели Лену и мальчиков два года. Сильно скучали, пока они росли где-то в теплых краях. Дане теперь почти десять, Мике пять, у Полины через месяц - дембель.
Лена взяла билеты как только стало можно. Как только «Израиль открыл Россию», перевёл её из красного пояса в оранжевый. На изготовке мы все были с середины мая и всё лето, однако, только Лена знает сколько денег вылетело в трубу из-за нескольких отмен и переносов рейсов: ситуация буквально менялась каждый день.
Вчера ещё было пасмурно и накрапывал дождик, а сегодня повсеместно включена средиземноморская бархатность. Тем не менее, бабье лето ждём с отдельным выходом - как-то приучены, что оно приземляется на Урале через затяжную (воздуха побольше набрали) паузу - к наступлению осени по старому стилю. Давно смирились, что из-за календарного сдвига весна приходит на две недели позже, зато лето, почти легитимно, продлевается на вполне ощутимых полмесяца.
Перечитал сейчас записи 2019-го года, как провожали детей без предчувствия долгой разлуки, переживая, разве что, за Посю, ещё только готовившуюся к призыву. Выходит, что пандемия не только синхронизировала доступность деток для бабы и деды (Посю ждем сюда на дембельские каникулы после увольнения), но и позаботилась о развитии сюжета - сделала монтажный стык между встречами особенно ощутимым. Почти как в кино. Нарочнее не придумать.
В книге этот разрыв занял бы пару страниц, а вот в действительности уже и не посчитаешь, да и в чём разницу между прошлым и настоящим замерять будем?
Встречать детей в недавно открытый аэропорт имени Игоря Курчатова делигировали меня. Ждать пришлось недолго.
- О, вспоминаю запах России! - Тут же сказал Даня, как только вышел из прозрачного барабана автоматических дверей на воздух. - Россией пахнет!
Действительно, в Чердачинске уже какой день выбросы, фабричные да заводские. Порой, такой силы, что в горле першит. Всю дорогу до аэропорта у меня теснились слёзы. Не столько умиления, сколько аллергической реакции. Благо, до дома домчали быстро. Хотя и «с ветерком».
Мы каждый день наблюдали Даню и Мику в Вотсапе и в роликах, постоянно снимаемых Леной, однако, реальность создает принципиально иную картинку. Эпизоды, выхваченные из живого потока, рассказывают одну историю, действительность превращает догадки в чеканные формулы, а малышню - в маленьких мужчин.
Парней, даже в возрасте, обычно хвалят за сохранение ребяческих качеств, тут же ровно наоборот - сквозь детство, отрочество, юность уже просвечивают зрелые жесты и решения, понимание места и даже потенциальных возможностей.
Когда мы прощались в августе 2019-го, Мике исполнилось три, Дане восемь и нельзя сказать, что это были совсем другие люди. Точно такие же, но, что ли, ещё менее отрегулированные. Особенно Мика, конечно, который тогда только-только с коляски слез, из-за чего Лена впервые не взяла её в обратный путь.
Неотрегулированные - это про внутренний эквалайзер, который хорошо бы выровнять с непривычки. Ну, там, чуть громкость убрать и высокие частоты подрезать. Дети, впрочем, сразу вошли в понимание другой страны. Это Мика заметил, что в России люди говорят тише и медленнее, а вечером и вовсе попросил маму не повышать голос, раз уж в здесь не принят левантийский уровень громкости.
Когда я спросил Даню, какая разница между Израилем и Россией больше всего бросается в глаза, думал он не долго. Мы ехали из аэропорта Курчатова сначала по пыльным окраинам ЧМЗ, затем по ЧТЗ. Даня посмотрел в окно автомобиля и тут же заметил.
- Какое-то оно тут всё старое…
Я б ещё добавил «измождённое», но это уводит нас в сторону публицистики. Её не хочется.
Да, теперь Мика, рассекавший по посёлку в коляске внимательным Буддой, самый деловой и загруженный делами человек в семье. С хриплым, как будто прокуренным голосом, хронически сорванным, на самом деле, из-за эмоционального крика. Ему всё время некогда. Даже посмотреть собеседнику в глаза. Вообще-то, он самоигральный во всех смыслах слова. Спокойные игры (впрочем, как и мультики) забирают его сознание целиком. Словно околдовывают, лишают воли.
Это, впрочем, не мешает ему постоянно оказываться в непосредственной близости от старшего брата, игрушки и занятия которого почему-то всегда интереснее Микиных. За исключением, разве что, самолётика, который Даня собрал из «Лего» два года назад: все это время разноцветный кукурузник стоял на мраморной полке над камином, среди семейных фотографий. Пока Мика увидел его, стёр пыль и присвоил себе. Вчера отказывался идти без него спать.
Увидев у Дани новый объект желания, Мика начинает возмущаться, пока не получит желаемое. Чтобы тут же утратить интерес к игрушечной вагонетке, про которую Даня пытается снять мультипликационной ролик. И к липучкам из «Пятёрочки», выданным как бонусы. И к деталям из очередного набора «Лего». Только на Данин смартфон Мика не притязает.
Так как любому понятно: смартфон - это святое.
Ещё совсем недавно Даня возмущался в ответ на Микины запросы. Сколько стычек мы наблюдали за последние годы на видео. Однако, в нынешней реальности Даня на провокацию не повёлся, лишь подмигнул мне (и всем, кто находился в комнате), чтобы мы поняли: ему не жаль игрушек для брата. Он выше этого и хорошо понимает закидоны ляльки - сам ведь был таким недавно. Он знает: стоит уступить фетиш Мике и тот почти сразу теряет к нему интерес, ибо не знает зачем ему Крым и что с ним делать.
Ну, а пока Даня не менее увлечённо смотрит мультики вместе с Микой и точно так же, как младший брат проваливается в заэкранную реальность. Но уже не целиком. Одно ухо он оставляет в комнате вместе с нами: опыт - сын ошибок трудных. Да и возраст уже обязывает.
Даня стал ещё быстрее разумом. Мгновенно врубается не только в текст, но в подтексты, уже хранимые в его персональной информационной базе.
Даня почти целиком вошёл в зону взрослого разумения, откликающегося на логику и убедительность причинно-следственных цепочек. И ещё: он не кричит, но разговаривает вполне себе на средних широтах. Скидку на возраст ему не делаешь, объясняешься на равных. Не как с дикарём из лесов Амазонки и даже не как с либертеном XVIII века, требующим ощутимой дистанции и подсюсюкивания.
Тут ведь вот что: неоднократно, в том числе и в себе, я замечал высокомерие, внезапно возникающее в отношении людей предыдущих эпох. Возможно, это всего лишь инстинкт самосохранения, обращённого в снобизм пока-ещё-живущего человека, но порой так сложно отрешиться от взгляда с высоты опыта своего цивилизационного периода, данного нам данностью - и только потому, что совершенно случайно выпало родиться на рубеже веков и тысячелетий.
Ну, то есть, в этом эволюционном превосходстве нет никаких наших личных заслуг. И «по дефолту» все равны не только в синхронии, но и в диахронии тоже, что как раз и заметно по быстро растущим деткам. Они лишь временно уступают нам в развитии, но скоро догонят и перегонят родителей и предков всех предыдущих поколений. Чтобы в свою очередь точно так же превратиться в отработанные ступени ракеты-носителя актуальных мод и трендов. А что будет, когда времени с дней нашей жизни пройдёт прорва и мы сами превратимся в кого-то, вроде древних римлян, а то и египтян?
В безымянную пыль на ветру?
Дети ассоциируются с будущим. С бытием и бытом без наших новостей. С плавно изменяющимся контекстом, внутри которого постоянно возникает масса неоцифрованных дыр: полнота процесса не доступна даже машинам, работающим с биг датой, столько всего происходит вокруг да около. Из этих разрывов, собственно говоря, чувство превосходства и возникает - от нехватки и пустоты звенящей.
Как это правильно, что визит, состоявшийся после двухлетней паузы, пришёлся именно на осень - спокойную, умиротворённую, просветлённую. Будто бы подводящую итоги.
Осень зафиксировала этот сдвиг во времени, в нашей общей истории и невозможность вернуться в доковидные времена (мальчики не знают слова «ковид», но постоянно упоминают «корону»), а ещё омут разлуки посредине, внутри которого Даня с Микой выросли в умных мальчиков, мгновенно схватыватывающих всё на лету.
Лена так и сказала сегодня, что нарушение привычного графика постоянно порождает в её ожидании мнимые ощущения. При том, что погода расстаралась и первая декада сентября выпала тёплой. Граница между сезонами не ощущается. Деревья даже не пожелтели пока. Вероятно, до первого заморозка.
- Обычно мы приезжаем в начале июля, а это смородина и вишня, малина и клубника… - Лена вспоминала изобилия отныне легендарного прошлого и начинала грустить, на что мама Нина мгновенно находит слова утешения:
- Зато сейчас пик яблонь и груш, сливы в этом году много. Мелкой, зато, ну, очень много… К тому же ремонтатная клубника теперь уже вторым урожаем пошла. Вот Данечка сегодня встал раньше всех и собрал целую чашку смородины, клубники и даже горсть малины набрал в самой глубине малинника.
Даня и вправду встаёт ни свет, ни заря. Вырос в настоящего жаворонка. Удивительный феномен для нашей семьи. Засыпает первым и первым просыпается, сам делает себе завтрак. Честное слово.
Попав в дом, Даня первым делом полетел на второй этаж. Мои воспоминания о том, как два лета назад мы делали секретики с стекляшками и золотинками, прятали их в землю среди яблонь, не особенно его заинтересовали. Расчувствоваться, поддаться ностальгии Дане было некогда. Оказавшись в комнатах, он начал обходить свои заначки, разыскивая пятьдесят рублей, выданные ему ещё в доковидные времена.
Обыкновенная история: дети растут по своей логике, а не по нашей. Схоже с тем, что нам хотелось бы, да только с вариациями, иной раз радикально меняющими смысл происходящего. Секретики у Дани есть, но не наши общие, а свои собственные. Как и понимание того, как ему следует жить, чем заниматься и какие ценности назначать первоочередными.
Вложить своё содержание в других невозможно. Я это давно уже по своим книгам понял: чаще всего их воспринимают не так, как я строил. Это, конечно, значит, что построены они единственно правильным способом. Который, тем не менее, продолжает удивлять непредсказуемостью.
После двухлетней разлуки, проведённой каждым наособицу с таким ускорением, что, порой, казалось Мика с Даней не помнят фракцию на родственников на Урале, улыбаясь нашим цифровым изображениям, состоящим из пикселей, по инерции и чтобы порадовать маму Лену, общий язык мы находили с трудом находили. Заново связывая порванные канаты контактов. Без подготовки завязывая на них новые узелки. Восстанавливали пробелы.
Перед сном, вместе «сказки», Даня стал рассказывать, как их бомбили. «Было уже восемь, когда мы все легли спать…»
Тут, разумеется, Даня путает свой режим с общим, так как жаворонки срубаются первыми, тогда как у всей прочей семьи вечер продолжается, но, в данном случае, это обобщение выходит в тему, раз уж речь идёт о нарушении бытового расписания сотен тысяч мирных людей…
…Даня уже лёг, когда мама с папой начали бегать по квартире и собирать вещи, а Мика ел и мама вынесла его в подъезд прямо со стулом, поскольку в подъезде нет окон и толстые стены, там уже толпились все соседи по лестничным клеткам, потому что над самым их домом раздавались какие-то хлопки и было страшно, соседский мальчик заплакал совсем как ребенок…
…и тут я прервал Даню, который собирался почистить зубы перед сном, но сильно увлекся рассказом.
- А сколько лет соседу?
- Десять.
- Как тебе?
- Да.
- Он заплакал как ребенок, а ты? Тебе было страшно?
- Только в самом начале, пока не привык бегать туда-сюда после отмены сирены.
- Потому что это было как приключение?
- Да, как неприятное, страшное приключение, Дима.
- Тогда что же было самым страшным за эти два года? Бомбежки?
- Нет, когда я болел короной.
- Бессимптомная корона - самое страшное?
- На самом деле, нет. Самым страшным было, когда в спортивном парке мы с папой Софии лазили по отвесной скале и я прошёл второй уровень, забравшись на высоту примерно, трёхэтажного дома… Вот такого, как ваш…
Даня, конечно, обрадовался моему старому айфону, Пятёрке S, отданной ему «погонять». Мы стали снимать друг друга, заряжать панорамы со смешными эффектами, но прежней, допандемической задушевности без слов, так и не наступало: слишком уж на каждого из нас, давил личный контекст. Разница. Отрешиться от неё казалось практически невозможным.
Вот как у Пастернака в «Спекторском»: Пришли года. Прошли дожди событий,
Прошли, мрача Юпитера чело.
Пойдёшь сводить концы за чаепитьем, -
Их точно сто. Но только два прошло…
Три лета назад Даня соорудил для Пятёрки S, которой я тогда постоянно пользовался, «модный чехол». Из бумаги, разрисованной фломастерами и из скотча. Когда я доставал вчера старый девайс, то отложил чехол в сторону (вдруг он устарел для Дани, многократно выросшего с тех пор своим мастерством), а он его увидел, узнал, разулыбался.
Тогда я принёс ему другие допандемийные поделки, оставшиеся в постоянной экспозиции на полках книжных шкафов.
Во-первых, качели, похожие на конструктивистский рельеф.
Во-вторых, кораблик, напоминающий фигурки Джакометти.
В-третьих, катапульту, прикрепленную к деревяшке с помощью сиреневой молнии от старой курточки.
В-четвертых, деревянный автомобиль без двух колёс.
В-пятых, деревянный же помогатор с чёрной лентой-косой, предназначенной для расправки любых предметов (я не понял, а Даня не углублялся).
- Да я попросту офигел, - сказал Даня, увидев все эти сокровища из прошлого. - Как же ты смог сохранить всё это?
Он мог бы добавить «на все эти долгие два года», но промолчал, так как вся степень изумления и без того была написана на его лице большими буквами и с красной строки.
И, вдохновившись былыми идеями, он начал мастерить мне новый чехол для другого, актуального ныне, айфона, размером побольше. Взял лист и линейку, по-мастерски замерил параметры, вырезал окошко для камер, нарисовал посредине поделки надкусанное яблоко…
…воодушевившись, он тут же сделал такой же чехол и для своего смартфона, правда, с другим, оригинальным и, на этот раз, многоцветным, рисунком.
Между братьями есть таинственная, не вполне объяснимая связь, делающая их едва ли не сообщающимся сосудом, настолько, порой, близки их реакции.
И хотя Мика был в другой комнате, а потом и вовсе вышел вместе с бабушкой Ниной в огород, наблюдатели, заслуживающие полного доверия, рассказывали мне затем, что мальчик тоже ведь внезапно проникся необходимостью делать добрые дела для доброго дома. Сначала Мика, конечно, выяснил, что завтра и послезавтра они не улетают домой, но проведут в России ещё какое-то время, после чего и принял бразды правления добрыми делами в свои руки.
Сначала, на полном серьёзе, он помогал бабе Нине собирать помидоры черри, затем рвался поливать грядки, но его остановили прогнозом погоды (после обеда на Южном Урале действительно началась гроза), из-за чего Мика, призвав старшего брата в помощь, начал сооружать скворечник из пенопластовых пластин, нарезая их ножовкой и склеивая «Моментом». После обеда, когда дед Вова пришёл с работы, настало время сказок, которые мальчики рассказывали дедушке, чтоб он заснул.
Упрямый, дед, однако, не заснул, а пошёл, вместе с Даней, за пломбиром. Так дед с внуком и попали под дождь, под грозу. Но все обошлось: тёмная туча накрыла посёлок когда они уже возвращались с покупками и шли по улице Железной в сторону доброго дома. Гроза осенью выглядит странной и не к месту.
Тут я вспомнил, как четыре года назад Даня стоял с Посей у окна и активно боялся шаровой молнии. Теперь он казался не только бесстрашным, но и бесстрастным. В отличие от Мики, по-младенчески, принимающем всё близко к сердцу. Я было похвалил Даню за эффекты самовоспитания, однако мама Лена в духе театра мимики и жестов попросила тему не развивать.
- Так как есть в этой комнате, находятся здесь и другие люди, которые пока не знают, что к грозе можно относиться по-разному.
Люди, обычно «впитывающие всё, как губка», занимались своими делами и не обратили на негативную информацию никакого внимания, а мне внезапно открылось отчего бомбежка не стала для Дани (и, тем более, Мики) самым страшным приключением за минувшие два года и кого следует за это благодарить.
На третий день после приезда Даня сам подошёл ко мне и сам предложил пойти в экспедицию - то есть, вспомнил про поход за впечатлениями вдоль железной дороги, с которого семь лет назад началась наша осознанная дружба. Значит, не всё забыл.
- Кажется, я созрел для экспедиции, посмотреть за местными изменениями…
- Ты знаешь, их много. Дом бабы Ольги постепенно разбирают, а на месте пустыря возле железнодорожной зоны отчужденья воткнули многоголовый жилищный комплекс «Ярославский». За высокую этажность у нас называют его «человейником»…
- Да, ты что?! - В первую очередь, Даня удивился разрушению дома Ольги Бережной, казавшегося всем вечным, и только во-вторую, он поразился новостройке, к присутствию которой внутри окоёма, мы, кажется, давно притерпелись.
- Сам завтра увидишь.
Лена взяла билеты как только стало можно. Как только «Израиль открыл Россию», перевёл её из красного пояса в оранжевый. На изготовке мы все были с середины мая и всё лето, однако, только Лена знает сколько денег вылетело в трубу из-за нескольких отмен и переносов рейсов: ситуация буквально менялась каждый день.
Вчера ещё было пасмурно и накрапывал дождик, а сегодня повсеместно включена средиземноморская бархатность. Тем не менее, бабье лето ждём с отдельным выходом - как-то приучены, что оно приземляется на Урале через затяжную (воздуха побольше набрали) паузу - к наступлению осени по старому стилю. Давно смирились, что из-за календарного сдвига весна приходит на две недели позже, зато лето, почти легитимно, продлевается на вполне ощутимых полмесяца.
Перечитал сейчас записи 2019-го года, как провожали детей без предчувствия долгой разлуки, переживая, разве что, за Посю, ещё только готовившуюся к призыву. Выходит, что пандемия не только синхронизировала доступность деток для бабы и деды (Посю ждем сюда на дембельские каникулы после увольнения), но и позаботилась о развитии сюжета - сделала монтажный стык между встречами особенно ощутимым. Почти как в кино. Нарочнее не придумать.
В книге этот разрыв занял бы пару страниц, а вот в действительности уже и не посчитаешь, да и в чём разницу между прошлым и настоящим замерять будем?
Встречать детей в недавно открытый аэропорт имени Игоря Курчатова делигировали меня. Ждать пришлось недолго.
- О, вспоминаю запах России! - Тут же сказал Даня, как только вышел из прозрачного барабана автоматических дверей на воздух. - Россией пахнет!
Действительно, в Чердачинске уже какой день выбросы, фабричные да заводские. Порой, такой силы, что в горле першит. Всю дорогу до аэропорта у меня теснились слёзы. Не столько умиления, сколько аллергической реакции. Благо, до дома домчали быстро. Хотя и «с ветерком».
Мы каждый день наблюдали Даню и Мику в Вотсапе и в роликах, постоянно снимаемых Леной, однако, реальность создает принципиально иную картинку. Эпизоды, выхваченные из живого потока, рассказывают одну историю, действительность превращает догадки в чеканные формулы, а малышню - в маленьких мужчин.
Парней, даже в возрасте, обычно хвалят за сохранение ребяческих качеств, тут же ровно наоборот - сквозь детство, отрочество, юность уже просвечивают зрелые жесты и решения, понимание места и даже потенциальных возможностей.
Когда мы прощались в августе 2019-го, Мике исполнилось три, Дане восемь и нельзя сказать, что это были совсем другие люди. Точно такие же, но, что ли, ещё менее отрегулированные. Особенно Мика, конечно, который тогда только-только с коляски слез, из-за чего Лена впервые не взяла её в обратный путь.
Неотрегулированные - это про внутренний эквалайзер, который хорошо бы выровнять с непривычки. Ну, там, чуть громкость убрать и высокие частоты подрезать. Дети, впрочем, сразу вошли в понимание другой страны. Это Мика заметил, что в России люди говорят тише и медленнее, а вечером и вовсе попросил маму не повышать голос, раз уж в здесь не принят левантийский уровень громкости.
Когда я спросил Даню, какая разница между Израилем и Россией больше всего бросается в глаза, думал он не долго. Мы ехали из аэропорта Курчатова сначала по пыльным окраинам ЧМЗ, затем по ЧТЗ. Даня посмотрел в окно автомобиля и тут же заметил.
- Какое-то оно тут всё старое…
Я б ещё добавил «измождённое», но это уводит нас в сторону публицистики. Её не хочется.
Да, теперь Мика, рассекавший по посёлку в коляске внимательным Буддой, самый деловой и загруженный делами человек в семье. С хриплым, как будто прокуренным голосом, хронически сорванным, на самом деле, из-за эмоционального крика. Ему всё время некогда. Даже посмотреть собеседнику в глаза. Вообще-то, он самоигральный во всех смыслах слова. Спокойные игры (впрочем, как и мультики) забирают его сознание целиком. Словно околдовывают, лишают воли.
Это, впрочем, не мешает ему постоянно оказываться в непосредственной близости от старшего брата, игрушки и занятия которого почему-то всегда интереснее Микиных. За исключением, разве что, самолётика, который Даня собрал из «Лего» два года назад: все это время разноцветный кукурузник стоял на мраморной полке над камином, среди семейных фотографий. Пока Мика увидел его, стёр пыль и присвоил себе. Вчера отказывался идти без него спать.
Увидев у Дани новый объект желания, Мика начинает возмущаться, пока не получит желаемое. Чтобы тут же утратить интерес к игрушечной вагонетке, про которую Даня пытается снять мультипликационной ролик. И к липучкам из «Пятёрочки», выданным как бонусы. И к деталям из очередного набора «Лего». Только на Данин смартфон Мика не притязает.
Так как любому понятно: смартфон - это святое.
Ещё совсем недавно Даня возмущался в ответ на Микины запросы. Сколько стычек мы наблюдали за последние годы на видео. Однако, в нынешней реальности Даня на провокацию не повёлся, лишь подмигнул мне (и всем, кто находился в комнате), чтобы мы поняли: ему не жаль игрушек для брата. Он выше этого и хорошо понимает закидоны ляльки - сам ведь был таким недавно. Он знает: стоит уступить фетиш Мике и тот почти сразу теряет к нему интерес, ибо не знает зачем ему Крым и что с ним делать.
Ну, а пока Даня не менее увлечённо смотрит мультики вместе с Микой и точно так же, как младший брат проваливается в заэкранную реальность. Но уже не целиком. Одно ухо он оставляет в комнате вместе с нами: опыт - сын ошибок трудных. Да и возраст уже обязывает.
Даня стал ещё быстрее разумом. Мгновенно врубается не только в текст, но в подтексты, уже хранимые в его персональной информационной базе.
Даня почти целиком вошёл в зону взрослого разумения, откликающегося на логику и убедительность причинно-следственных цепочек. И ещё: он не кричит, но разговаривает вполне себе на средних широтах. Скидку на возраст ему не делаешь, объясняешься на равных. Не как с дикарём из лесов Амазонки и даже не как с либертеном XVIII века, требующим ощутимой дистанции и подсюсюкивания.
Тут ведь вот что: неоднократно, в том числе и в себе, я замечал высокомерие, внезапно возникающее в отношении людей предыдущих эпох. Возможно, это всего лишь инстинкт самосохранения, обращённого в снобизм пока-ещё-живущего человека, но порой так сложно отрешиться от взгляда с высоты опыта своего цивилизационного периода, данного нам данностью - и только потому, что совершенно случайно выпало родиться на рубеже веков и тысячелетий.
Ну, то есть, в этом эволюционном превосходстве нет никаких наших личных заслуг. И «по дефолту» все равны не только в синхронии, но и в диахронии тоже, что как раз и заметно по быстро растущим деткам. Они лишь временно уступают нам в развитии, но скоро догонят и перегонят родителей и предков всех предыдущих поколений. Чтобы в свою очередь точно так же превратиться в отработанные ступени ракеты-носителя актуальных мод и трендов. А что будет, когда времени с дней нашей жизни пройдёт прорва и мы сами превратимся в кого-то, вроде древних римлян, а то и египтян?
В безымянную пыль на ветру?
Дети ассоциируются с будущим. С бытием и бытом без наших новостей. С плавно изменяющимся контекстом, внутри которого постоянно возникает масса неоцифрованных дыр: полнота процесса не доступна даже машинам, работающим с биг датой, столько всего происходит вокруг да около. Из этих разрывов, собственно говоря, чувство превосходства и возникает - от нехватки и пустоты звенящей.
Как это правильно, что визит, состоявшийся после двухлетней паузы, пришёлся именно на осень - спокойную, умиротворённую, просветлённую. Будто бы подводящую итоги.
Осень зафиксировала этот сдвиг во времени, в нашей общей истории и невозможность вернуться в доковидные времена (мальчики не знают слова «ковид», но постоянно упоминают «корону»), а ещё омут разлуки посредине, внутри которого Даня с Микой выросли в умных мальчиков, мгновенно схватыватывающих всё на лету.
Лена так и сказала сегодня, что нарушение привычного графика постоянно порождает в её ожидании мнимые ощущения. При том, что погода расстаралась и первая декада сентября выпала тёплой. Граница между сезонами не ощущается. Деревья даже не пожелтели пока. Вероятно, до первого заморозка.
- Обычно мы приезжаем в начале июля, а это смородина и вишня, малина и клубника… - Лена вспоминала изобилия отныне легендарного прошлого и начинала грустить, на что мама Нина мгновенно находит слова утешения:
- Зато сейчас пик яблонь и груш, сливы в этом году много. Мелкой, зато, ну, очень много… К тому же ремонтатная клубника теперь уже вторым урожаем пошла. Вот Данечка сегодня встал раньше всех и собрал целую чашку смородины, клубники и даже горсть малины набрал в самой глубине малинника.
Даня и вправду встаёт ни свет, ни заря. Вырос в настоящего жаворонка. Удивительный феномен для нашей семьи. Засыпает первым и первым просыпается, сам делает себе завтрак. Честное слово.
Попав в дом, Даня первым делом полетел на второй этаж. Мои воспоминания о том, как два лета назад мы делали секретики с стекляшками и золотинками, прятали их в землю среди яблонь, не особенно его заинтересовали. Расчувствоваться, поддаться ностальгии Дане было некогда. Оказавшись в комнатах, он начал обходить свои заначки, разыскивая пятьдесят рублей, выданные ему ещё в доковидные времена.
Обыкновенная история: дети растут по своей логике, а не по нашей. Схоже с тем, что нам хотелось бы, да только с вариациями, иной раз радикально меняющими смысл происходящего. Секретики у Дани есть, но не наши общие, а свои собственные. Как и понимание того, как ему следует жить, чем заниматься и какие ценности назначать первоочередными.
Вложить своё содержание в других невозможно. Я это давно уже по своим книгам понял: чаще всего их воспринимают не так, как я строил. Это, конечно, значит, что построены они единственно правильным способом. Который, тем не менее, продолжает удивлять непредсказуемостью.
После двухлетней разлуки, проведённой каждым наособицу с таким ускорением, что, порой, казалось Мика с Даней не помнят фракцию на родственников на Урале, улыбаясь нашим цифровым изображениям, состоящим из пикселей, по инерции и чтобы порадовать маму Лену, общий язык мы находили с трудом находили. Заново связывая порванные канаты контактов. Без подготовки завязывая на них новые узелки. Восстанавливали пробелы.
Перед сном, вместе «сказки», Даня стал рассказывать, как их бомбили. «Было уже восемь, когда мы все легли спать…»
Тут, разумеется, Даня путает свой режим с общим, так как жаворонки срубаются первыми, тогда как у всей прочей семьи вечер продолжается, но, в данном случае, это обобщение выходит в тему, раз уж речь идёт о нарушении бытового расписания сотен тысяч мирных людей…
…Даня уже лёг, когда мама с папой начали бегать по квартире и собирать вещи, а Мика ел и мама вынесла его в подъезд прямо со стулом, поскольку в подъезде нет окон и толстые стены, там уже толпились все соседи по лестничным клеткам, потому что над самым их домом раздавались какие-то хлопки и было страшно, соседский мальчик заплакал совсем как ребенок…
…и тут я прервал Даню, который собирался почистить зубы перед сном, но сильно увлекся рассказом.
- А сколько лет соседу?
- Десять.
- Как тебе?
- Да.
- Он заплакал как ребенок, а ты? Тебе было страшно?
- Только в самом начале, пока не привык бегать туда-сюда после отмены сирены.
- Потому что это было как приключение?
- Да, как неприятное, страшное приключение, Дима.
- Тогда что же было самым страшным за эти два года? Бомбежки?
- Нет, когда я болел короной.
- Бессимптомная корона - самое страшное?
- На самом деле, нет. Самым страшным было, когда в спортивном парке мы с папой Софии лазили по отвесной скале и я прошёл второй уровень, забравшись на высоту примерно, трёхэтажного дома… Вот такого, как ваш…
Даня, конечно, обрадовался моему старому айфону, Пятёрке S, отданной ему «погонять». Мы стали снимать друг друга, заряжать панорамы со смешными эффектами, но прежней, допандемической задушевности без слов, так и не наступало: слишком уж на каждого из нас, давил личный контекст. Разница. Отрешиться от неё казалось практически невозможным.
Вот как у Пастернака в «Спекторском»: Пришли года. Прошли дожди событий,
Прошли, мрача Юпитера чело.
Пойдёшь сводить концы за чаепитьем, -
Их точно сто. Но только два прошло…
Три лета назад Даня соорудил для Пятёрки S, которой я тогда постоянно пользовался, «модный чехол». Из бумаги, разрисованной фломастерами и из скотча. Когда я доставал вчера старый девайс, то отложил чехол в сторону (вдруг он устарел для Дани, многократно выросшего с тех пор своим мастерством), а он его увидел, узнал, разулыбался.
Тогда я принёс ему другие допандемийные поделки, оставшиеся в постоянной экспозиции на полках книжных шкафов.
Во-первых, качели, похожие на конструктивистский рельеф.
Во-вторых, кораблик, напоминающий фигурки Джакометти.
В-третьих, катапульту, прикрепленную к деревяшке с помощью сиреневой молнии от старой курточки.
В-четвертых, деревянный автомобиль без двух колёс.
В-пятых, деревянный же помогатор с чёрной лентой-косой, предназначенной для расправки любых предметов (я не понял, а Даня не углублялся).
- Да я попросту офигел, - сказал Даня, увидев все эти сокровища из прошлого. - Как же ты смог сохранить всё это?
Он мог бы добавить «на все эти долгие два года», но промолчал, так как вся степень изумления и без того была написана на его лице большими буквами и с красной строки.
И, вдохновившись былыми идеями, он начал мастерить мне новый чехол для другого, актуального ныне, айфона, размером побольше. Взял лист и линейку, по-мастерски замерил параметры, вырезал окошко для камер, нарисовал посредине поделки надкусанное яблоко…
…воодушевившись, он тут же сделал такой же чехол и для своего смартфона, правда, с другим, оригинальным и, на этот раз, многоцветным, рисунком.
Между братьями есть таинственная, не вполне объяснимая связь, делающая их едва ли не сообщающимся сосудом, настолько, порой, близки их реакции.
И хотя Мика был в другой комнате, а потом и вовсе вышел вместе с бабушкой Ниной в огород, наблюдатели, заслуживающие полного доверия, рассказывали мне затем, что мальчик тоже ведь внезапно проникся необходимостью делать добрые дела для доброго дома. Сначала Мика, конечно, выяснил, что завтра и послезавтра они не улетают домой, но проведут в России ещё какое-то время, после чего и принял бразды правления добрыми делами в свои руки.
Сначала, на полном серьёзе, он помогал бабе Нине собирать помидоры черри, затем рвался поливать грядки, но его остановили прогнозом погоды (после обеда на Южном Урале действительно началась гроза), из-за чего Мика, призвав старшего брата в помощь, начал сооружать скворечник из пенопластовых пластин, нарезая их ножовкой и склеивая «Моментом». После обеда, когда дед Вова пришёл с работы, настало время сказок, которые мальчики рассказывали дедушке, чтоб он заснул.
Упрямый, дед, однако, не заснул, а пошёл, вместе с Даней, за пломбиром. Так дед с внуком и попали под дождь, под грозу. Но все обошлось: тёмная туча накрыла посёлок когда они уже возвращались с покупками и шли по улице Железной в сторону доброго дома. Гроза осенью выглядит странной и не к месту.
Тут я вспомнил, как четыре года назад Даня стоял с Посей у окна и активно боялся шаровой молнии. Теперь он казался не только бесстрашным, но и бесстрастным. В отличие от Мики, по-младенчески, принимающем всё близко к сердцу. Я было похвалил Даню за эффекты самовоспитания, однако мама Лена в духе театра мимики и жестов попросила тему не развивать.
- Так как есть в этой комнате, находятся здесь и другие люди, которые пока не знают, что к грозе можно относиться по-разному.
Люди, обычно «впитывающие всё, как губка», занимались своими делами и не обратили на негативную информацию никакого внимания, а мне внезапно открылось отчего бомбежка не стала для Дани (и, тем более, Мики) самым страшным приключением за минувшие два года и кого следует за это благодарить.
На третий день после приезда Даня сам подошёл ко мне и сам предложил пойти в экспедицию - то есть, вспомнил про поход за впечатлениями вдоль железной дороги, с которого семь лет назад началась наша осознанная дружба. Значит, не всё забыл.
- Кажется, я созрел для экспедиции, посмотреть за местными изменениями…
- Ты знаешь, их много. Дом бабы Ольги постепенно разбирают, а на месте пустыря возле железнодорожной зоны отчужденья воткнули многоголовый жилищный комплекс «Ярославский». За высокую этажность у нас называют его «человейником»…
- Да, ты что?! - В первую очередь, Даня удивился разрушению дома Ольги Бережной, казавшегося всем вечным, и только во-вторую, он поразился новостройке, к присутствию которой внутри окоёма, мы, кажется, давно притерпелись.
- Сам завтра увидишь.