Борис Эйхенбаум "Молодой Толстой", "Кабинетный учёный", Екатеринбург-Москва, 2019

[paslen]

Эйхенбаум занимался творчеством Толстого почти всю свою творческую жизнь: "Молодой Толстой" (1922) анализирует, разумеется, начальную пору деятельности классика (1852 - 1855), открывающуюся дневником, "Детством" и "Отрочеством", а также военными и Севастопольскими рассказами, в которых будущий классик вырабатывал и искал основы стиля, после чего,

Comments

[irinatag]

Дима, а Вам приходилось когда-нибудь читать дореволюционные издания Детства-Отрочества-Юности? Мне в детстве подарили эту трилогию, и за несколько лет я успела ее зачитать до дыр. Каково же было моё изумление, когда, откопав в Осташкове на чердаке дореволюционное издание, я обнаружила, что оно было чуть ли не вдвое длиннее советского. В частности, мне запомнилось, как Толстой, то ли в Отрочестве, то ли в Юности подробнейшим образом разбирал фортепианные сонаты Бетховена, которыми я тогда тоже очень увлекалась (заучивала их тексты так, что по одному такту могла опознать ту или иную сонату).

[paslen]

Ира, как раз Эйхенбаум пишет о многочисленных переделках, которыми Толстой и вырабатывал новый жанр и новый дискурс. Думаю, вам попалась одна из предварительных версий. Надо год издания посмотреть, думаю, это даже не ХХ век

[irinatag]

Это было полвека назад, уже нет ни нашего дома, ни тех книг.

[paslen]

Разговоры про разные варианты "Войны и мира" возникают постоянно, а вот разницу юношеской трилогии я еще не видел. Ира, понимаю Вас хорошо и про дом, и про книги...

[irinatag]

Мне тот длинный дореволюционный вариант очень приглянулся. Он больше напоминал музыковедческий трактат. В особенности, Толстому нравилась 8-я соната (Патетическая), и он ее разобрал буквально по тактам. А я как раз её разучивала. Я тогда в простоте грешила на советскую цензуру, никогда не думала, что Толстой сам всё обрубил.

[paslen]

Отношение Толстого к искусству и к музыке сильно менялось со временем. Я недавно перечитывал том его статей и трактатов "Что есть искусство?", где он шарашит громы и молнии не только на Шекспира, но и на Вагнера, например. Думаю, что изъятие музыкального анализа из прозаических текстов (а "детская" трилогия - самое начало его творческого пути, буквально же первые опыты в прозе, ставшие сразу же знаменитыми и популярными, что и определило всё дальнейшее) может быть связано именно с этим. С одной стороны, меняется отношение к музыке и ее использованию в прозе (в "Крейцеровой сонате" он использует музыкальную тему уже без специфических подробностей, хотя надо бы перечитать, давно не открывал), а, с другой, импрессионистический текст без главного героя, устроенный сцепкой сцен и без того казался ему избыточно "разболтанным", что ли, вот он его и школил в этом направлении - чтобы сделать более цельным и целенаправленным?