Фотографии с улицы в центре уральского лета. Печерская
Пока не понастроили вокруг большущих домов, Печерская удобна для наблюдения за облаками - в отсутствие многоэтажек и асфальта (все на это ворчат, а мне нравится - иногда я представляю землю под городскими поверхностями и мне как-то не по себе становится) она создаёт правильную перспективу, в которую небо вписывается примерно как плафон в барскую залу.
Особенно летом, когда окраинная зелень задаёт барочным росписям пышную раму.
Она, конечно же, убогая и обильная, неровная и пыльная, эта улица Печерская, с непонятно откуда взявшимся таким названием (даже версий не предполагается - это вам не Флоренция, архивы молчат), но извлекать из неё красоту - любимое наше дело.
Ибо плацдарм для стихийной эстетизации она самый что ни на есть логический и закономерный.
Зимой она вместилище стёртости и пустоты: https://paslen.livejournal.com/2364064.html
Летом - напускной задумчивости, под которой прячет усталую самодостаточность.
Раньше я знал всех, кто живёт в соседних домах, а они знали, кто я. Здоровались.
Теперь никого не знаю и выгляжу, вошкаясь с Микой и Даней в песке, привезенном под единственное дерево, оставшееся от рощи, срубленной в 2011-м году, видимо, странным типом - ну, то есть, я же отдаю себе отчёт как выгляжу со стороны, из-за чего подойти ко мне проблематично.
Особенно когда я с вёдрами.
В детстве моём эта улица была более пряма и, что ли, светла - по крайней мере, в моих воспоминаниях оно именно так обстоит, но что-то с ней происходит, как и со всем городом, который, вроде бы, стоит на том же самом месте, что и раньше, но, при этом, словно бы всё отчётливее уходит под землю, всё сильнее напоминая археологический заповедник - памятник чужим цивилизациям и намерениям.
Мы-то думаем, что дом, в котором живём (улица, город) принадлежат нам, однако, всё это вписано в какие-то параллельные процессы, значительно превышающие протяжённости человеческих жизней - и вот уже родная улица моя, таким образом, отчуждается от меня в самом своём истоке.
Вроде бы, вот она, идёшь по ней, а уже не совпадёшь - то, что Беньямин и называл свойствами ауры, сместилось с культовых объектов и произведений искусства на весь остальной материальный окоём и растворилось в повседневности.
Таковы, видимо, свойства эпохи пост-искусства, которая уже не разделяет умозрительное и тутошнее какими бы то ни было границами и швами.
Кстати, шов, да: Печерская всегда напоминала мне след от аппендицита на животе: если смотреть на неё по карте или когда себе под ноги смотришь, когда за коляской идёшь в сторону Германтов или же поворачиваешь в сторону Сванна.
И вот уже, на том участке или на этом, сменились хозяева - кто-то уехал, кто-то умер, а дома и квартиры не стоят без людей, но переходят из рук в руки по цепочке.
Особенно если смотреть на всё это в диахронии.
