Мундиаль на Соколе. Осколки
В одном из углов нашего двора на Соколе пару дней кучковалась бригада байкеров из Лодзи.
В тени трансформаторной будки, они тряслись над своими боевыми конями, точно пингвины, высиживающие яйца.
Потом, возле Биллы у Амбулаторного пруда, появились иранцы - у них страна обитания на тёмно-зелёных майках написана.
Ну, а латиноамериканцы массово стали табуниться на Соколе ещё до официального открытия, видимо, совмещая спорт с культурной программой.
Оно и понятно - когда ещё будет повод в Россию приехать, а раз уж сподобились пересечь океан - можно и по Третьяковской галерее прогуляться.
Я когда на выставку Верещагина ходил (а потом, после неё по залам новейших течений пробежался), то непривычно много иностранных туристов видел.
Обычно в Новой Третьяковке пусто и только по-русски говорят, а в этом июне у нас совсем необычная жизнь в Москве получается: город заполнили иностранцы, из-за чего столицу словно бы подменили.
Брызги мундиаля долетают и до нашего провинциального Сокола, видимо, по остаточному принципу - здесь и гостиницы подешевле и квартиры по Аренби доступнее.
Я и сам, когда заезжал в разные итальянские города, центр даже не рассматривал. Начинал прицениваться к жилью, зависшему между центром и окраинами.
У меня соседская квартира через Аренби в лёт улетела - сначала в ней какие-то испаноговорящие вселились, табунились ночи напролёт, потом в открытые окна начал долетать English.
Прикольно, конечно, сталкиваться с такими точечными заселениями, так как стереотип подсказывает, что для Москвы типичны массовые гнездования интуристов - как в какой-нибудь «Космос», хотя, когда составлял собственные путешествия, неоднократно сталкивался с рекламой «московских апартаментов».
Вот теперь-то они уж точно востребованы.
Раньше, когда я ещё уральским журналистом был и приезжал в Москву, командированный на «Золотую маску» или на Международный кинофестиваль, каждый раз удивлялся насколько эти, глобальные для меня, события незаметно для других происходят.
В отсутствии фестивального городка, Москва поглощает любые мероприятия на раз-два, выходишь из фестивального кинотеатра или пресс-центра и тут же смешиваешься с толпой, даже не подозревающей о существовании в России кинофестиваля класса А.
Поэтому, конечно, международная экспансия футбольных болельщиков, видимая невооружённым глазом, начинает преобразование летней Москвы уже в метрополитене.
Это по Кольцу и центрее тусят состоятельные и самые, видимо, громкие путешественники, тогда как у себя на Соколе (впрочем, в метро я вижу, что многие болельщики едут и дальше) я вижу спокойных и усталых людей среднего достатка.
"Бедных студентов", долгие годы копивших на "всемирный праздник футбола".
Азиатов много таких. Вот не могут себе отказать в любимой игре, и всё тут.
Тем более, что, из-за курса валют, не так, чтобы дорого.
Они уже почти не шумят и особо не фестивалят (разве только у пабов и пивных точек, выходящих на Ленинградку - вчера видел группу туристов, иронично так фотографировавших фасад ирландского паба, что ближе уже к Аэропорту - в нем Шабуров еще любит назначать встречи) - я и сам, когда доползал в Болонье или в Сиене до своего лежбища, потратив световой день на кружение по энергетически заряженным достопримечательностям, не думал уже ни о чём, кроме кратковременного, хотя бы, отдыха.
Весьма необычное ощущение - оказаться с другой стороны «прилавка».
Нынешний футбольный интурист, конечно, сильно отличается от равномерно разноязыкой интернациональной толпы той же Барселоны своей, что ли, неестественностью для наших широт.
Тот случай, когда русло еще не намолено, а логистика не захватана.
Московская плитка, одевшая проспекты точно в броню набережных, несёт эти волны (вчера поляки, позавчера иранцы, а сегодня - ни тех, ни других, но, видимо, много уругвайцев) мимо всего-что-только-можно-за-исключением-стадионов-и-общепита, и даже повсеместное общение с местными, осторожно ощупывающее друг друга как было даже не 2014-м, но в 1957-м - оно как будто бы обеим сторонам снится…
…настолько оно, складками на поверхности, проистекает мимо, сквозь, сверх.
И, тем не менее, конечно, проникает, меняя энергетические поля уличных территорий, делая их более естественными для людей, которые не знают, как Москва выглядела и жила раньше, до этой принудительной пост-индустриализации собянинских лет.
Для туристов такая, выскобленная, Москва - единственно возможная данность, помогающая и нам примириться с Пхеньяном-на-Москве-реке.
Хотя, конечно, либерально-демократические нормативы полиции на улицах и в метро, позволяющие охранникам в белых рубашках закрывать глаза на излишки свободы в поведении групп странников да чужеземцев, на их кричалки, хороводы и вувузелы, свернут сразу же после итогового матча в Лужниках.
Кто-то в ФБ так и написал, что, мол, зашугали москвичей до такой степени, что само зрелище свободных людей, нет, не расковывает (всё равно боковым зрением охрану неосознанно ищешь), но глотком свежего воздуха воспринимается.
А никто и не обольщается, пользуясь мундиалем как карнавалом, внезапно образовавшимся внутри нашего нового средневековья, как Юрьевым днём, позволяющем хоть ненадолго пожить фантомной жизнью восточноевропейской демократии.
Тем более, что погода шепчет и это, конечно, очередной раз поразительно, как погода сливается с «основным повествованием», растворяясь в нём не только на полях сюжета, но и в самой сердцевине наррации.
В историческом центре естественной природы почти не осталось, из-за чего главные климатические проявления центробежно разлились по окраинам.
Вот и нашему Соколу, заросшему густым, скрипучим, старьём, тоже досталось.
Сколько веду дневник - столько и удивляюсь тому, как событийный ряд в моей голове легко иллюстрируется природным и наоборот - как погода комментирует политику и социум (а то и просто смену настроений) своими перепадами атмосферного давления, циклонами и антициклонами, всякого рода осадками да переменной облачностью.
Тут уже нужно какие-то закономерности выводить, хотя, конечно же, и так понятно: все гремучие смеси и превращения происходят [у меня] в голове, остальное - производные деятельности этого тигля.
Природа и социум сосуществуют в параллельных измерениях и если сходятся, то лишь в периоды экстремальных температур и всяческих катаклизмов.
Пока, несмотря на постоянные смс из Росгидромета, боже нас милует, а тополиный пух смягчает геометрию бордюров, словно бы лишний раз подчёркивая для туристов (раз уж их тигли тоже тут) милую запущенность нашего провинциального уюта.
Чемпионат мира словно бы открывает дверь внутрь какого-то дополнительного лета - с жарой, песчаными пляжами, пальмами и сомбреро.
Не знаю, как точнее объяснить это ощущение.
Хотел сравнить с високосными годами, особость которых, замешанная на страхе, тонким-тонким, почти прозрачным слоем, покрывает сразу весь год.
Ну, или с олимпиадами, ожидание которых тоже ведь складывается в особый тоннель, протянутый параллельно календарю, но нет, тут что-то совсем иное.
Совсем.
Точно соткалась из воздуха огромная дверь, похожая на видеопанно, размещённое на фасаде нашего всесвятского Гидропроекта (оно и сейчас крутит всякую-такую рекламу с забиванием мяча) и в эту прореху стало вдруг видно во все стороны света - как бывало когда-то в детстве, когда, вроде, уже спишь в тёмной детской, куда, сквозь щель льётся свет из соседних комнат и коридора, по которому ходят взрослые слонопотамы.
И ты засыпаешь с этой световой нитью в глазах, сладко спишь внутри золочёного кокона как в гамаке, а когда проснулся - день уже наяривает вовсю, тайна исчезла, как всегда, без следа растаяв в нигде.
И дверь теперь просто как дверь, и Гидропроект как Гидропроект.
Может быть, в Самаре или в Сыктывкаре, куда даже японская принцесса поболеть приехала, что-то и останется на подкорке, а здесь, на Соколе, мы просто много летали во сне, значит, тянулись-росли, как могли, вот и проснулись, проснулся совсем окончательно взрослыми.
В самом начале старости.
В тени трансформаторной будки, они тряслись над своими боевыми конями, точно пингвины, высиживающие яйца.
Потом, возле Биллы у Амбулаторного пруда, появились иранцы - у них страна обитания на тёмно-зелёных майках написана.
Ну, а латиноамериканцы массово стали табуниться на Соколе ещё до официального открытия, видимо, совмещая спорт с культурной программой.
Оно и понятно - когда ещё будет повод в Россию приехать, а раз уж сподобились пересечь океан - можно и по Третьяковской галерее прогуляться.
Я когда на выставку Верещагина ходил (а потом, после неё по залам новейших течений пробежался), то непривычно много иностранных туристов видел.
Обычно в Новой Третьяковке пусто и только по-русски говорят, а в этом июне у нас совсем необычная жизнь в Москве получается: город заполнили иностранцы, из-за чего столицу словно бы подменили.
Брызги мундиаля долетают и до нашего провинциального Сокола, видимо, по остаточному принципу - здесь и гостиницы подешевле и квартиры по Аренби доступнее.
Я и сам, когда заезжал в разные итальянские города, центр даже не рассматривал. Начинал прицениваться к жилью, зависшему между центром и окраинами.
У меня соседская квартира через Аренби в лёт улетела - сначала в ней какие-то испаноговорящие вселились, табунились ночи напролёт, потом в открытые окна начал долетать English.
Прикольно, конечно, сталкиваться с такими точечными заселениями, так как стереотип подсказывает, что для Москвы типичны массовые гнездования интуристов - как в какой-нибудь «Космос», хотя, когда составлял собственные путешествия, неоднократно сталкивался с рекламой «московских апартаментов».
Вот теперь-то они уж точно востребованы.
Раньше, когда я ещё уральским журналистом был и приезжал в Москву, командированный на «Золотую маску» или на Международный кинофестиваль, каждый раз удивлялся насколько эти, глобальные для меня, события незаметно для других происходят.
В отсутствии фестивального городка, Москва поглощает любые мероприятия на раз-два, выходишь из фестивального кинотеатра или пресс-центра и тут же смешиваешься с толпой, даже не подозревающей о существовании в России кинофестиваля класса А.
Поэтому, конечно, международная экспансия футбольных болельщиков, видимая невооружённым глазом, начинает преобразование летней Москвы уже в метрополитене.
Это по Кольцу и центрее тусят состоятельные и самые, видимо, громкие путешественники, тогда как у себя на Соколе (впрочем, в метро я вижу, что многие болельщики едут и дальше) я вижу спокойных и усталых людей среднего достатка.
"Бедных студентов", долгие годы копивших на "всемирный праздник футбола".
Азиатов много таких. Вот не могут себе отказать в любимой игре, и всё тут.
Тем более, что, из-за курса валют, не так, чтобы дорого.
Они уже почти не шумят и особо не фестивалят (разве только у пабов и пивных точек, выходящих на Ленинградку - вчера видел группу туристов, иронично так фотографировавших фасад ирландского паба, что ближе уже к Аэропорту - в нем Шабуров еще любит назначать встречи) - я и сам, когда доползал в Болонье или в Сиене до своего лежбища, потратив световой день на кружение по энергетически заряженным достопримечательностям, не думал уже ни о чём, кроме кратковременного, хотя бы, отдыха.
Весьма необычное ощущение - оказаться с другой стороны «прилавка».
Нынешний футбольный интурист, конечно, сильно отличается от равномерно разноязыкой интернациональной толпы той же Барселоны своей, что ли, неестественностью для наших широт.
Тот случай, когда русло еще не намолено, а логистика не захватана.
Московская плитка, одевшая проспекты точно в броню набережных, несёт эти волны (вчера поляки, позавчера иранцы, а сегодня - ни тех, ни других, но, видимо, много уругвайцев) мимо всего-что-только-можно-за-исключением-стадионов-и-общепита, и даже повсеместное общение с местными, осторожно ощупывающее друг друга как было даже не 2014-м, но в 1957-м - оно как будто бы обеим сторонам снится…
…настолько оно, складками на поверхности, проистекает мимо, сквозь, сверх.
И, тем не менее, конечно, проникает, меняя энергетические поля уличных территорий, делая их более естественными для людей, которые не знают, как Москва выглядела и жила раньше, до этой принудительной пост-индустриализации собянинских лет.
Для туристов такая, выскобленная, Москва - единственно возможная данность, помогающая и нам примириться с Пхеньяном-на-Москве-реке.
Хотя, конечно, либерально-демократические нормативы полиции на улицах и в метро, позволяющие охранникам в белых рубашках закрывать глаза на излишки свободы в поведении групп странников да чужеземцев, на их кричалки, хороводы и вувузелы, свернут сразу же после итогового матча в Лужниках.
Кто-то в ФБ так и написал, что, мол, зашугали москвичей до такой степени, что само зрелище свободных людей, нет, не расковывает (всё равно боковым зрением охрану неосознанно ищешь), но глотком свежего воздуха воспринимается.
А никто и не обольщается, пользуясь мундиалем как карнавалом, внезапно образовавшимся внутри нашего нового средневековья, как Юрьевым днём, позволяющем хоть ненадолго пожить фантомной жизнью восточноевропейской демократии.
Тем более, что погода шепчет и это, конечно, очередной раз поразительно, как погода сливается с «основным повествованием», растворяясь в нём не только на полях сюжета, но и в самой сердцевине наррации.
В историческом центре естественной природы почти не осталось, из-за чего главные климатические проявления центробежно разлились по окраинам.
Вот и нашему Соколу, заросшему густым, скрипучим, старьём, тоже досталось.
Сколько веду дневник - столько и удивляюсь тому, как событийный ряд в моей голове легко иллюстрируется природным и наоборот - как погода комментирует политику и социум (а то и просто смену настроений) своими перепадами атмосферного давления, циклонами и антициклонами, всякого рода осадками да переменной облачностью.
Тут уже нужно какие-то закономерности выводить, хотя, конечно же, и так понятно: все гремучие смеси и превращения происходят [у меня] в голове, остальное - производные деятельности этого тигля.
Природа и социум сосуществуют в параллельных измерениях и если сходятся, то лишь в периоды экстремальных температур и всяческих катаклизмов.
Пока, несмотря на постоянные смс из Росгидромета, боже нас милует, а тополиный пух смягчает геометрию бордюров, словно бы лишний раз подчёркивая для туристов (раз уж их тигли тоже тут) милую запущенность нашего провинциального уюта.
Чемпионат мира словно бы открывает дверь внутрь какого-то дополнительного лета - с жарой, песчаными пляжами, пальмами и сомбреро.
Не знаю, как точнее объяснить это ощущение.
Хотел сравнить с високосными годами, особость которых, замешанная на страхе, тонким-тонким, почти прозрачным слоем, покрывает сразу весь год.
Ну, или с олимпиадами, ожидание которых тоже ведь складывается в особый тоннель, протянутый параллельно календарю, но нет, тут что-то совсем иное.
Совсем.
Точно соткалась из воздуха огромная дверь, похожая на видеопанно, размещённое на фасаде нашего всесвятского Гидропроекта (оно и сейчас крутит всякую-такую рекламу с забиванием мяча) и в эту прореху стало вдруг видно во все стороны света - как бывало когда-то в детстве, когда, вроде, уже спишь в тёмной детской, куда, сквозь щель льётся свет из соседних комнат и коридора, по которому ходят взрослые слонопотамы.
И ты засыпаешь с этой световой нитью в глазах, сладко спишь внутри золочёного кокона как в гамаке, а когда проснулся - день уже наяривает вовсю, тайна исчезла, как всегда, без следа растаяв в нигде.
И дверь теперь просто как дверь, и Гидропроект как Гидропроект.
Может быть, в Самаре или в Сыктывкаре, куда даже японская принцесса поболеть приехала, что-то и останется на подкорке, а здесь, на Соколе, мы просто много летали во сне, значит, тянулись-росли, как могли, вот и проснулись, проснулся совсем окончательно взрослыми.
В самом начале старости.